-Ручаюсь, что он говорит правду.- Горячо реагирует Киров.- Сам посуди, откуда ему знать об арестах Примакова и Путны? О фон Секте этом...

-Если он, конечно, не агент тех сил, которые хотят нас столкнуть с армией,- Сталин тянется к пепельнице,- поэтому я и спрашиваю тебя, ты головой за Чаганова можешь поручиться? Понимаешь, слишком он удачливый, слишком яркий. Шагает вперёд семимильными шагами. Может так случиться, что подсовывают его нам?

-Не может такого быть, Коба!- Упрямо наклоняет голову Киров.- В чём его удача? Что два раза за полгода был на волосок от смерти? Да месяц к больничной койке был прикован? А если боишься, что продвигают его какие-то неведомые силы, то это я предложил идти ко мне в секретариат, а Чаганов отказался. Пошёл своим путём: в органы и науку двигать. Да ты сам знаешь, что я тебе рассказываю.

-Как он там оказался? Опять случайно, что ли?- Хмурится Сталин, выбивая пепел из трубки.

-Нет, не случайно... его сам Тухачевский пригласил на войсковые испытания радиоуловителя.

-Откуда знаешь? От него?- Прикуривает трубку и встаёт.- Ладно, есть у меня человек, поручу проверить что там и как. Послушаем, к тому же, его запись и потом решим. Но действовать надо начинать уже сейчас: первое, Ягоду пора снимать и второе- усиливать охрану здесь. Пошли наверх, составим шифровку членам Политбюро. Проголосуем опросом, не думаю, что кто-нибудь выступит против Ежова.

-Почему Ежов?- Тоже поднимается Киров.

-Ежов- новый человек в этом сонном царстве, где некоторые уже по двадцать лет сидят на одном месте, состариться успели. Работает по двадцать часов в сутки. Умеет подчинять себе людей, вон говорят, даже Агранов к нему переметнулся. Не играет в политику. Да, зря улыбаешься, русский, что тоже важно в стране, где живёт большинство русских, если учесть что ему предстоит чистить аппарат НКВД сверху донизу. Хорошо проявил себя в ленинрадском и кремлёвском делах. Будучи председателем Комиссии Партийного Контроля получил на своих будущих подчинённых тысячи доносов и, наверное, научился отличать правду от кривды . А теперь ты предложи мне равноценную кандидатуру.

-С Ежовым я, конечно, не работал, поэтому ничего плохого о его деловых качествах сказать о нём не могу...

-Но...

-Но чем-то он мне Хрущёва напоминает, такие же пустые глаза, которые не людей вокруг себя видят, а мусор. Повидал я таких коммунистов, которые ничем не отличаются от царских чиновников: такая же угодливость перед начальством и хамство с подчинёнными.

-Где я тебе идеальных людей возьму,- Сталин в сердцах сильно стучит по двери в комнату связи и выдаёт в лицо открывшего её сержанта.- коммунизма ждать? А пока на печи лежать?

-Виноват, товарищ Сталин.- Задремавший, видно, сержант растерянно хлопает глазами, переводя взгляд с одного смеющегося вождя на другого.

'Последние по настоящему жаркие деньки'?

Как сильно изменился климат за эти девяносто лет. Сейчас люди снимают зимние пальто в апреле, а надевают в октябре. Может быть, конечно, отчасти это вызвано тем, что пальто сейчас, оно и зимнее, оно и демисезонное, но в большей степени, что сейчас реально холоднее.

Откидываюсь назад в плетёном кресле-качалке окидываю взглядом замечательный вид на море, открвающийся с веранды, и раскрываю сегодняшнюю 'Правду'.

На первой странице портрет нового народного комиссара внутренних дел Николая Ивановича Ежова. Симпатичное открытое лицо, добрые глаза...

'Ну не знаю, сейчас он, всё-таки, не секретарь ЦК... Может быть будет в более подчинённом положении у Пятницкого, возглавляющего Политико-административный отдел ЦК, курирующего в том числе и НКВД. Может быть..., но надежда на это слабая'.

О Ягоде ничего, кроме сухого сообщения, что тот снят с поста, значит не быть ему наркомом связи вместо Рыкова... О похоранах Каменева тоже молчок, пожоже не доведётся Сергею Сергеевичу упокоиться в Кремлёвской стене. После неоднократного прослушивания плёнки на магнитофоне, доставленном уже к вечеру того же дня самолётом, Сталин подошёл, обнял меня и сказал, что, мол, Родина меня не забудет, но я должен об этой плёнке забыть навсегда. Неофициально будет объявлено, что запись существует, что получена она из-за границы и что содержит неопровержимые доказательства. Нет, не борьбы за власть в нашем руководстве и не военного заговора, а проникновения на отдельные высокие посты отдельных шпионов и диверсантов, которых наши органы успешно разоблачают. Подозреваю, что хотят наши вожди вывести меня из под удара ещё оставшихся на свободе заговорщиков.

Вчера в 'Известиях' сообщили, что Тухачевский снят с поста заместителя наркома обороны и отправлен командовать Приволжским военным округом, Уборевич и Якир сняты со своих округов и откомандированы в распоряжение наркома обороны. Думаю, что все трое уже очистили в подвалах кровавой гэбни под пытками свои души от всего чёрного и подлого, что в них было и снова стали белыми и пушистыми бойцами за дело коммунизма.

'Надоело уже здесь околачиваться'.

Вожди, точнее один Сталин, дёргает за ниточки из-за кулис, не отдавая никому прямых приказов направляет течение событий в огромной стране. В первый день во время ночного ужина, названного обедом, он поговорил с кем-то, взяв трубку внутренней связи. По грузински, правда, я понял только 'дивизия НКВД', а утром Власик распорядился передать все внешние посты 'прибывшим из Сухума товарищам'. Мне делать совершенно нечего, за исключением игры в городки по вечерам пара на пару: мы с Кировым, Сталин с Власиком. Поначалу из-за моей неумелости мы проигрывали вчистую, пока я не решил заняться самосовершенствованием: 'подкрутил' зрение до максимальной тройки, поэкспериментировал с тонусом мышц и скоростью их сокращений (это оказалось возможным изменяя скорость прохождения электрического сигнала по аксону, что в свою очередь программировалось специальным нейроном, отвечающим за трансмембранный ионный градиент). Так объясняла мне Оля, я же в данном случае действовал как оператор, поочередно нажимая на свои акупунктурные точки и проверяя получившийся результат броском биты по самой трудной фигуре- 'письму'. Моя 'программа' позволила подстроить этот параметр не более чем процентов на тридцать, но результат 'тьюнинга' не заставил себя долго ждать: через пару дней Власик, после трёх кряду вчистую проигранных партий, заявил в сердцах, что я наверняка играю за 'Динамо' на чемпионате СССР по городошному спорту, а Сталин оценивающе посмотрел на меня и просто предложил передвинуть 'кон' для меня на пять метров дальше от 'города'. Игра выровнилась.

-Сергей Мироныч,- подскакиваю с кресла и спешу навстречу Кирову, который появляется на веранде с чашкой кофе в руке и с тёмными кругами под глазами.- разрешите выехать в Москву. Работа стоит.

-Не лезь поперёд батьки в пекло, Алексей.- Киров жмурится от жгучего южного солнца и спешит укрыться под навесом. Замечает газету у меня в руках и, кивает на неё и понижает голос.- Не обо всём там можно написать. С головкой заговора Будённый и Ежов справились, они арестованы, Гамарник застрелился, но пока не до конца выявлены их связи и на свободе могут оставаться их соратники.

-Это понятно,- мягко гну свою линию.- рисковать жизнью руководителей страны нельзя, но кому нужен я? Они про меня вообще слыхали?

-А те из органов, что Власика прихватили. Они откуда приказ на твой арест получили? Из Ростова... из краевого управления НКВД! А вот кто эту команду отдал до сих пор неясно.

-Ну и что даст им расправа со мной?- не сдаюсь я.- Да, ничего. Их судьбу это никак не изменит.

-Их-то не изменит, а твою- может и очень сильно,- отхлёбывает из чашки Киров и обжигается горячим кофе.- ... а-а, дайте спокойно позавтракать! Торопыги, ..., то один, то другой!

'Кто другой-то? Сталин что ли? Спросить'?

Сергей Миронович делает каменное лицо, всем своим видом показывая что разговор окончен.