Хотя откуда Джулианне знать? Она нигде не могла услышать о преступлениях Мидлтона. Он должен был ее предостеречь! Должен был сообразить, что Джулианна и Мидлтоп непременно встретятся, потому что вращаются в одном и том же светском кругу. Но приглашение в имение этого негодяя… нет, Рейфутакая возможность даже в голову не приходила.

Он еще раз прочитал записку. Они должны вернуться и понедельник, то есть сегодня.

Вернулась ли она уже и теперь находится в безопасности в своем доме? Или с ней или с ее сестрой случилось что-нибудь ужасное?

Конечно, раз там гостили и другие люди, вряд ли Мидлтон сделал что-нибудь подлое. Он обычно изображает из себя гостеприимного хозяина. И все же, учитывая все то, что Рейф о нем знал, Мидлтона нельзя недооценивать, он способен на все, что угодно, на любую низость.

Рейф знал, что не сможет успокоиться, пока не уверится, что Джулианна в полной безопасности. Бросив записку на стол, он встал.

Джулианна провела щеткой по волосам и подумала о Рейфе.

День оказался длинным, и начался он с долгих часов, проведенных, словно в заключении, в экипаже, катившем по английским проселочным дорогам по направлению к дому. Добравшись до Лондона, они с Мэрис сразу поехали в Аллертон-Хаус, где их сначала встретила объятиями Генриетта, а потом радостно приветствовал Гарри, уже вставший с постели. К счастью, он почти оправился от своей простуды.

Несмотря на дорожную одежду, Джулианна согласилась остаться к обеду — она слишком устала, чтобы ехать к себе домой переодеваться и снова возвращаться сюда. За едой они с Мэрис подробно рассказывали о событиях прошедших выходных, в том числе о предложении виконта и решении Мэрис отказать ему.

Конечно, Джулианна не сказала ни слова о портрете отца Рейфа — точнее, того мужчины, который, по ее мнению, был его отцом. Несмотря на терзавшее ее любопытство, она понимала, что не может никому об этом поведать. Этот портрет и ее открытие были очередной тайной, которой она ни с кем не могла поделиться — понятное дело, до тех пор, пока не увидит Рейфа.

Вернувшись к себе, домой, она сразу поднялась в спальню. Дейзи помогла ей принять ванну и переодеться в любимый шелковый пеньюар бледно-лилового цвета. Видя, как устала горничная, Джулианна пожелала ей спокойной ночи и отправила спать.

Время приближалось к полуночи. Джулианна уселась на пуфик перед туалетным столиком и стала расчесывать волосы щеткой из щетины вепря. Она привыкла к этому с детства, и знакомый ритуал помогал ей расслабиться.

Интересно, Рейф уже вернулся в город? Стоило ей подумать о том, что она снова его увидит, пульс участился, уголки губ приподнялись, мысли сделались мечтательными, а глаза сами собой прикрылись.

И тут в окно спальни кто-то резко постучал. Глаза Джулианны широко распахнулись, а щетка выпала из руки и покатилась по полу. За окном виднелось чье-то лицо. Оно заглядывало внутрь. Сердце в груди отчаянно заколотилось, в горле зарождался крик, готовый вырваться наружу, причем такой громкий, что перебудит весь спящий дом и заставит всех примчаться к ней на помощь.

Но в последнюю секунду в голове что-то щелкнуло, и ей показалось, что она узнала это лицо за окном. Прижав ладонь ко рту, Джулианна заглушила свой пронзительный вопль, потом обеими руками вцепилась в пуфик и уставилась на Рейфа, поднимавшего окно вверх.

— Боже милосердный, Рейф, ты напугал меня до смерти! — рассердилась она, прижав руку к сердцу — оно все еще колотилось в три раза быстрее, чем следует.

Он перекинул ногу через подоконник и наклонил голову, чтобы влезть в комнату.

— Прости, милая, я не хотел.

— Но тебе это прекрасно удалось.

Кинувшись вперед, она обвила руками его шею и притянула к себе голову Рейфа. Взявшись за бедра крепкими, как дубовые ветви, руками, Рейф приподнял Джулианну и прижался к ее губам.

Чувствуя, как в горле зарождается стон, Джулианна пылко отвечала на поцелуй, выплескивая в нем всю тоску и досаду, скопившиеся за время разлуки. Приоткрыв губы, она скользнула языком ему в рот, наслаждаясь его вкусом, наслаждаясь жаром его ищущих рук и искушающего рта. Мысли ее делались все более смутными, а Рейф вел ее по темной тропе, где не существовало ничего, кроме самого Рейфа и удовольствия, которое он разжигал в ее теле — и, более того, в ее душе.

Наконец, словно ощутив, что ей нужно вдохнуть, Рейф прервал поцелуй. Вынырнув на поверхность, Джулианна с радостью отметила, что и он тяжело дышит.

— Я думала, ты пришлешь мне записку, и я быпришла к тебе завтра. Достаточно одного слова, — прошептала она.

Едва Джулианна упомянула записку, Рейф почувствовал, что плечи его одеревенели, а все прежние страхи и известие, заставившее его примчаться сюда через весь город, снова ярко вспыхнули в мозгу.

Он крепче обнял Джулианну, прижав ее к себе.

— Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Слегка отклонившись назад, она склонила голову набок:

— А что со мной могло случиться? Ты же получил мое письмо, да? То, где я сообщаю, что уехала?

— Да, его принесли сегодня вечером, когда я вернулся домой.

Она свела брови вместе.

— Тогда я не понимаю. Почему ты забеспокоился?

— Из-за того, куда ты уехала и в чьем доме собиралась гостить. Слава Богу, с тобой ничего плохого не случилось! Я понимаю, что ты этого не знаешь, Джулианна, но виконт Мидлтон— не тот человек, которому можно доверять.

— Мне начинает казаться, что ты прав. Но почему ты мне это говоришь? Потому, что он, в самом деле, опасен, или потому, что ты не хочешь, чтобы я знала, что он твой брат?

Руки, обнимавшие ее, ослабли, и Джулианна соскользнула на пол.

— Что ты сказала?

— Прости, что испугала тебя, но я это знаю, Рейф. Там, в Мидлбрук-Парке, я увидела в галерее портрет покойного виконта. Портрет твоего отца.

— Ас чего ты решила, что он и есть мой отец? — скованно спросил Рейф.

— Ну как же можно ошибиться? Ты же просто копия его, начиная с цвета глаз и кончая формой подбородка. Что, будешь отрицать? Хочешь мне сказать, что Дэвид Сент-Джордж вовсе не твой отец?

Рейф беззвучно выругался. Черт бы все побрал! Ну, это же надо — чтобы именно она случайно увидела тот самый портрет и обо всем догадалась!

Сам он видел этот портрет только один раз и с тех пор почти о нем не вспоминал. За свои тридцать пять лет он всего однажды посетил Мидлбрук-Парк по прихоти отца. Он и сейчас помнил тот день — ему было четырнадцать, и они возвращались домой на школьные каникулы. Поддавшись внезапному порыву, отец решил показать Рейфу свое имение, пока жена и дети уехали отдыхать. Точнее, так предполагалось, и все действительно уехали, кроме Бертона.

Он встретился со своим младшим братом случайно, всаду. Встреча была роковой и вызвала ненависть с первого взгляда, по крайней мере, со стороны Бертона, Очевидно, он прекрасно знал о существовании Рейфа и давно успел возненавидеть своего сводного старшего брата. Тринадцатилетнему Бертону хватило одного взгляда, чтобы понять, кто передним.

Сначала он грубо оскорбил Рейфа, а потом ударил. Рейф тут же дал сдачи. Они лупили друг друга что есть мочи, но тут появился отец и растащил их.

До этого дня Рейф мало задумывался о том, что очень похож на отца, а потом, после его смерти, вообще перестал об этом думать. Господь свидетель, ему и в голову не приходило, что Джулианна может поехать в МидлбрукПарк и увидеть там этот портрет.

При мысли о том, что Джулианна гостила в доме Мидлтона, во владениях сводного брата, кровь в жилах Рейфа снова похолодела.

— Ну, Рейф? — спросила она. — Это правда?

— Да, правда, но ведь ты и раньше знала, что я внебрачный сын. Почему столько удивления?

— Не в этом дело. Я просто не ожидала увидеть такую связь. И понятия не имела, что лорд Бертон— твой брат.

Рейф отпустил ее и отошел.

— Да, пусть в наших жилах течет одна кровь, но заверяю тебя — Сент-Джордж мне не брат. — Сделав еще несколько шагов, он круто повернулся: — А теперь у меня есть вопрос к тебе. Что ты делала в его доме и в его имении?