— Да ну, — перспектива конечно не лучшая, хоть и приятная на самом деле. — Сейчас уже автобус придет. До свидания, Андрей Евгеньевич.

Подъезжает очередной транспорт, и я вновь остаюсь в стороне.

— Ну, значит в следующую точно попаду.

— В машину, — грозно командует он. — Быстро.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А я, так и не смогла ослушаться.

Называю адрес подруги, радуясь, что сегодня еду к ней. Не хватало еще, чтобы его увидели в моих трущобах.

Да и родители не слезли бы с меня, решив, что я жениха завела богатого.

В машине согреваюсь и даже жарко становится. Конечно закрытое пространство немного напрягает и заставляет мозги работать на износ, представляя себе разного рода романтические картинки.

Довольно быстро приезжаем на место, и я сразу же вылетаю из машины, попрощавшись с ним до понедельника.

— За тобой что, собаки гнались? — спрашивает Таня, увидев меня запыхавшуюся.

— Нет, Яров.

— Че серьезно? — округляет глаза.

— Блин, нет конечно. Шучу я, — снимаю с себя пальто и сапоги. Вешаю все куда положено и прохожу в ванную.

Пока умываюсь и мою руки, подруга требует быстрый рассказ и получает его, но не удовлетворившись отстает.

— Давай чай?

— Обязательно. Я так задубела. Если бы не он, я к восьми только попала бы домой.

— Вот видишь, позаботился.

— Ой, ты сегодня за него, а на следующий день хаешь.

Садимся за стол, и Таня наливает чай в большие, мной любимые, кружки.

— Конечно, нечего ему так над тобой издеваться.

— Но слушаю это все недовольство я, а не он, — смеюсь.

— А хочешь ему скажу.

— Ну тебя, давай чай пить.

— Юдина? — окликает меня Полянская, когда преподаватель уже ушел из аудитории после пары.

— Чего тебе? — поворачиваюсь к ней.

— А правду говорят, что ты у Ярова, — делает пальцами кавычки, — работаешь.

Ее прихвостни тут же начинают смеяться.

— А что в слове «работаешь» смешного?

— А ты сама подумай. В твоем случае все смешно. Главное строила из себя недотрогу. Тоже мне — последняя девственница века, а у самой черти в трусах живут, — добавляет брезгливо и тут до меня доходит смысл ее слов.

— Ты что несешь, Настя? Совсем уже с мозгами плохо стало?

— Думаешь, я одна такого мнения? — оглядываю остальных одногруппников и понимаю, что не одна.

«Кошмар какой».

— Ты, о чем? — Таня дергает за рукав меня и тащит на выход, но я упорно стою, ожидая ответа.

— Сама подумай. Ты единственная, кто вторую неделю с ним бок-о-бок, которая не убежала в слезах. Хорошо ублажаешь?

— Какая же ты мерзкая, — стало реально противно от ее гадкого языка. — Иногда убеждаюсь, что людям так и не достается от природы ничего. Кому-то хотя бы красота, другим мозги. А тебе ни то, ни другое. Интересно, ты поэтому такая злая вечно?

Разворачиваюсь и ухожу. Меня заполняет гнев, потому что я не ожидала, то люди станут судачить. Ладно, когда между студентами идут разговоры о них самих, но преподавателя в сплетни вплетать. Еще и такие абсурдные.

— Марин, да подожди ты, — окликает меня Таня, и тут я замечаю, что убежала далеко от нее. Останавливаюсь и жду, когда догонит. — Не обращай на нее внимание. Она вечная сплетница. Ты же знаешь. Скоро на кого-нибудь другого перекинется.

— Тань, не надо. Если она узнала о подработке и решила подобное, значит есть и другие, — смотрю на нее, заметив, как она кусает губу и отводит взгляд. — Что?

— Ничего, просто забей. Ну не стоит все это твоего внимания. Знаешь, даже если, между вами что-то и будет, — только хочу возмутиться, но она одергивает меня. — Не зарекайся, Марина. Так вот, даже если и будет, вы имеете право. Он не твой преподаватель. Вы вообще никак не связаны с ним. А если других не устраивает подобное, то лесом пусть идут они, а не ты. Вы… Короче, ты меня поняла?

Киваю, немного успокоившись и одевшись ухожу на свою работу.

Сегодня Андрей Евгеньевич, надел свитер с высоким горлом. Черный ему явно к лицу, это факт.

Черные брюки и туфли. Шикарно. Чуть длинные волосы и маленькая, тонкая прядь, вечно падающая на правый глаз.

Еще, я заметила, что у него красивые кисти. Как если бы он играл на рояле. Наблюдаю, как он встает из-за стола и проходит между рядами.

Останавливается возле своего стола и сложив руки на груди смотрит в окно.

Мышцы напрягаются, видно каждую, которая обтянута тонкой тканью. А еще этот взгляд… Такой задумчивый. Не замечаю, как сама уношусь куда-то. А когда мои глаза вновь начинают видеть все четко и правильно, я замечаю на себе его взгляд. Такой же задумчивый, а правая рука обхватывает мужской подбородок и без конца оглаживает его.

Улыбаюсь его такой привычке и отворачиваюсь, когда Яров и сам выплывает из своих мыслей резко разворачиваясь всем корпусом к аудитории.

«Интересно, о чем он думал, смотря на меня?» — стучит в висках вопрос.

После звонка я быстро навела порядок на столах, собрав учебники и поспешила на выход из аудитории. Была такой голодной, да и Таня с Иваном должны были заскочить. Она сегодня решила до вечера в универе пробыть, потому что ее парень живет в общаге и ночует она у него только по определенным дням, когда работает «Добрая тетя Валя», как они ее называют.

— Марина, — окликает меня Яров, когда я уже почти открыла дверь. Рука так и осталась на ручке, а пальцы сжав ее, не расцепила.

— Да?

— Вы куда-то спешите? — смотрю на него, потому что он впервые разговаривает со мной, не уткнувшись в бумаги.

— Эм, нет. Немного голодна.

— Тогда присядьте. Мне нужно, чтобы вы записали кое-что под диктовку, а после… — он не договаривает свою мысль, потому что дверь дергают с гигантской силой и я, так как держалась за нее, вываливаюсь в коридор, упав на колени.

— А-ай, — кричу довольно громко, ведь я не ожидала и реакции никакой не последовало, чтобы как-то смягчить падение.

— Марина, — где-то сзади кричит Андрей Евгеньевич, и я слышу, как он несется ко мне, а я уже подхвачена руками, как оказалось Вани.

— Черт, Марыч прости. Не думал, что ты тут… Бля, — ругается он.

— Да все нормально, Вань, — успокаиваю его.

— Ну ка отошел, — рычит Яров и сразу же обхватывает мою талию, помогая дойти до парты, при этом захлопнув дверь. — Садись. Сейчас посмотрим, как дела обстоят, и пойдем в больницу институтскую.

— Что? Нет. Все нормально. Давайте я сама пойду, а вы… — но мужчина уже сидит передо мной на корточках и задирает штаны.

Думаю, именно так ощущают себя героини сказок, фильмов, и всех тех романтичных моментов, когда мужик чуть ли не на коленях перед ней, пытается помочь девушке в беде.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Чувствую его прикосновения и конечно о боли не думаю вовсе. А еще он так близко, что я улавливаю его парфюм — мягкий, шелковистый, абсолютно ему подходящий.

Смотрю на волнистые волосы, которые хочется погладить, провести по ним ладонью.

На лице просматривается щетина, так мне нравится больше. «Интересно, если прикоснуться — уколешься?»

Когда мужские ладони касаются кожи, меня словно током бьет, а мысленно я бью себе по руке, за то, что побрила ноги.

«Мда, Марина, кто, о чем».

На очередное его прикосновение я тихо пищу, но Яров воспринимает это иначе.

— Сильно болит? Тогда поедем в больницу, — встает и я ловлю его за ладонь своими руками.

Поднимаю голову высоко вверх, потому что он очень высокий по сравнению со мной, а я еще и сижу на стуле.

— Нет, не нужно, Андрей Евгеньевич. Мне правда не больно, честно. Щекотно… стало, — заглядываю в его глаза как загипнотизированная и не понимаю, то ли воображение разыгралось, то ли он и правда гладит мою ладонь, своими пальцами и сам же не отводит взгляда от меня.

— Кхм, — прокашливается и снова опускается передо мной, поправляет мои штаны, аккуратно высвободив руку перед этим из моего захвата.