Непорядок с юбкой надо поправить. Так, сделано. Что дальше? Красивые ножки ровненько лежат на бетонном полу и, похоже, переломов там никаких нет. Только царапины и небольшие порезы от битого стекла, которые уже не кровоточат. Проверять их на ощупь я постеснялся — всё равно ничего не пойму, а самому перед собой потом будет стыдно.

Руки девушки в таком же состоянии, как и ноги, даже лучше, поскольку я, падая сверху, прикрыл их своим телом, как и всю переднюю часть девушки. А вот что с моей спиной сейчас я посмотреть не могу, хотя чувствую, что что-то там не в порядке.

Ладно, вернёмся к любованию, а точнее осмотру пациентки без сознания. Почему-то же она не приходит в себя? Может девичий организм послабее моего, закалённого путешествием сквозь время, оказался, а может досталось ей от трубы сильнее. Всё-таки девица хоть и чуточку, но выше меня ростом оказалась.

Так, что у нас с головой? У нас, я надеюсь, всё в порядке, а вот у девушки — не понятно. Она вся в крови, причём неизвестно чьей — моей или её? Ведь я лежал прямо на ней, словно целуя в губы спящую красавицу, и моя кровь явно стекала на лицо девушки, разукрашивая его в её любимый красный цвет и явно попадая ей в открытый рот. Она хоть не захлебнулась? Да нет, дышит. Грудь — красивая, кстати, и, как оказалось, без бюстгальтера, — равномерно вздымается. А, приложив к ней ухо, я услышал, что и сердце стучит вполне уверенно.

И только сейчас до меня дошло, что нужно было проверить сердцебиение и дыхание девушки в первую очередь. Чувствую, даже покраснел от осознания своего кретинизма. Другое, что дошло до меня спустя секунду, так это весёлое потрескивание спасшего нас музейного стеллажа, который вовсю сигналил мне, что он хоть и металлический, но всё же не железный. И что труба, которую он старается на себе удержать, начинает его одолевать.

Попытка резво вскочить на ноги привела к сильной вспышке головной боли, заставившей меня обхватить свою голову руками и сдавленно замычать сквозь стиснутые зубы и зашумевший в ушах морской прибой. А всего меня закружившаяся голова повела в сторону злосчастной трубы и дала возможность повторно со всего размаху проверить её на прочность. Труба выдержала, что неудивительно! А вот морской прибой в моей многострадальной голове превратился в перезвон московских курантов. Но была и положительная сторона проделанного эксперимента — как ни странно, но острая головная боль ушла так же быстро, как и появилась, сменившись тупой, но дающей возможность сделать хоть что-то полезное в нашей непростой ситуации.

Пошатываясь, я снова осторожно огляделся вокруг и вспомнил, что собирался сделать. Нужно было вытащить лежащую на полу девчонку из зоны возможного поражения уже ненавидимой мною трубы. Но как это сделать, не причинив девушке большего вреда, чем уже есть? Вдруг у неё есть-таки скрытые переломы, которые я не заметил? Перенести на руках? Так я сам еле держусь на ногах. Перетащить по полу? Но битого стекла вокруг ну просто завались. Можно порезать все, что не было до этого порезано. Да и неизвестно, когда она очнётся и вообще, когда нас вытащат отсюда. Не лежать же ей всё это время на холодном бетоне. Так и простудиться можно.

И где моя бутылка с водой? Ещё в первый день я понял, что без воды в Крыму из дому лучше не выходить. Жара стоит неимоверная, и пить хочется постоянно. А вот воду найти удаётся не всегда. Поэтому и ношу с собой небольшую бутылочку минералки. И мама Маша так поступает, и наши соседки тоже. У них они лежат в сумочках. А где моя, которую я держал в руке? И пить нам пригодится, и голову девахе хоть немного отмыть от крови. Иначе ничего там не разобрать.

Мысли о воде и крови вызвали появление лёгкого подташнивания, что вместе с головокружением, головной болью, шумом в ушах и странным упадком сил привели к самодиагностированию сотрясения мозга. Что не очень хорошо. С другой стороны, радует то, что у меня всё-таки есть чему сотрясаться.

Вода нашлась прямо под ногами. Непонятно, почему я её сразу не заметил? Отшвырнув бутылку ногой подальше от нависающей трубы, я принялся искать что-то, на чём можно передвинуть бессознательное женское тело. Висящий под потолком красный флаг с белой звездой я не достану. Вывалившаяся из уже не потрескивающего, а вовсю скрипящего, стеллажа форменная матросская рубаха коротковата, но пойдёт в качестве матраса или подушки девушке под голову. А вот висящий на стене холст с исторической справкой по дизельной подводной лодке шестьсот тринадцатого проекта как раз то, что нужно. Пошатываясь, я доковылял до стены с искомым и, с трудом переступив через упавший макет той самой шестьсот тринадцатой лодки, сорвал со стены её описание и на всех парах «помчался» назад. Не знаю, как это выглядело со стороны, но представлялось мне именно так.

Упав на колени перед «спящей» японской красавицей, я, аккуратно поддерживая окровавленную голову и надеясь, что у девушки нет перелома шейных позвонков, принялся осторожно кантовать её безвольное тело на расстеленную на полу поверх разбитых стёкол толстую ткань. Подметать многочисленные стеклянные осколки было нечем, да и времени, боюсь, на это уже нет — проседание трубы и крен стеллажа заметны уже даже моим разоруженным сейчас взглядом. Заодно проверил целостность понравившейся мне тыльной части приглянувшейся девушки. С нею, с целостностью, то есть, оказалось всё в порядке.

Осталось только оттянуть подальше импровизированные волокуши. И только я это проделал, как гадская труба рухнула на пол, ударив по моим ушам звуковой волной, а по склонившимся над девушкой спине и голове новой порцией разлетевшегося стекла. Я только и успел едва прикрыться поднятыми руками. Так что им досталось тоже.

Что привело японку в сознание, я не знаю. Может мои пассажироперемещательные потуги, может звук упавшей трубы или просто так совпало. Но из-за своих поднятых рук я поздно заметил несущуюся в мой лоб мою же бутылку с водой, направляемую уверенной рукой японской самурайки. Нет, я её не виню. Не знаю, как сам поступил бы на месте девушки, очнувшейся лежа на полу, после встречи в подземелье с незнакомым парнем, склонившимся над ней с окровавленной физиономией и не до конца понятными намерениями. Может тоже на всякий случай приложил бы такого наглеца по голове чем-нибудь тяжёлым, что первым случайно попадётся под руку, а потом уже выяснял наши отношения. Японочке попалась отброшенная мной едва початая бутылка с водой.

А моя голова не выдержала третьего на сегодня краш-теста, и благополучно ушла на перезагрузку, даже не помахав на прощание платочком. Хорошо, что бутылку я купил пластиковую, а не стеклянную, и часть воды успел сегодня выпить. Но всё равно «обидно, клянусь, обидно, ну!»

Рапорт. 17 июля.

«Министру внутренних дел Руси генералу Шевцовой Н.Р.

Командира особой отдельной сводной оперативной группы ДГБ МВДР капитана Ильиной С.К.

(секретно, в одном экземпляре)

Сегодня во время запланированной заранее экскурсии по Балаклавскому подземному музейному комплексу ВМФР (Объект 825 ГТС), осуществляемой Счастливчиком, Кочур М.С. и двумя присоединившихся к ним прикомандированными Вами к моей группе специалистками произошло землетрясение магнитудой 4–5 баллов.

В результате подземных толчков произошло частичное обрушение потолка одного из выставочных залов подземного экскурсионного комплекса, и Счастливчик оказался отрезан обвалом от сопровождавших его лиц, не получивших никаких травм.

Сопровождавшие Счастливчика специалистки моей группы незамедлительно приняли все возможные меры для обеспечения скорейшего доступа в заваленную часть зала и оказания ему первой медицинской помощи (подробное описания произошедшего и действий моих сотрудниц приведено в приложении А).

Через час с помощью вызванных спасателей (список участвовавших в спасательной операции приведен в приложении Б) из Севастопольского отделения МЧСР доступ к Счастливчику, находящемуся в бессознательном состоянии, был обеспечен.