- Не-а, - отмахнулся тот. - Просто бабушка сказывала, что они сильно неряшливые. А я, ты же знаешь, терпеть ненавижу бардак. Особенно в голове.
Интересно, был ли в нашей части хоть кто-то, кто об этом не знал.
- Не думаю, - успокоил я прапорщика. - Он сам из легионеров, так что с дисциплиной знаком не понаслышке. Споетесь.
- Тогда, согласен. Пусть в тесноте, лишь бы не в обиде...
- Вот и славно. Заодно, узнаешь все об этом мире, да и мою историю...
Я решил, что пришла пора ставить точку в подготовительной беседе и поднялся. Проверить, на месте ли обещанный Эммануилом катализатор.
- Ты куда? - бдительно напрягся Швед, все еще находясь в сторожевом режиме. Ну, правильно. Разводящего не было, а значит, прапорщик по-прежнему в карауле.
- Да тут рядом, буквально за углом, - кивнул я на сруб.
- Я с тобой, - начал движение Швед.
- Донести поможешь, или только подержать? - я ухмыльнулся, умышленно облекая вопрос в скабрезную двузначность.
Швед шлепнулся обратно.
- Ты только без глупостей, Влад... - попросил не слишком уверенно.
- Да не боись ты, Мыкола, - отмахнулся я. - Свалить в разгар такой задушевной беседы хуже, чем извинится и слезть с кровати на пике удовольствия. За такое не только бьют подсвечниками, но и сапогами пинают. Что я поц какой?.. - и тут же не удержался от удивленного возгласа. - Ну, ни фига ж себе фига!
- Гриб нашел? Или растяжку? - проявил понимание и заинтересованность прапорщик. - То не я...
- Амфору!
- Кого? - мгновенно вскочил на ноги тот.
Похоже, Швед не прикалывался. Я не стал переспрашивать, с чем столь неприязненным у хлопца из краснодарського края ассоциируется это вполне безобидное слово, а просто нагнулся, ухватился за ручки и с некоторым усилием выставил на сруб историческую посудину. По весу и на глаз - явно больше двух ведер.
- Вот...
- Ух, ты! - захлопал глазами Мыкола. - Никогда таких здоровенных глечиков [3]не видел... Красивый, - но врожденная хозяйственность тут же взяла верх над эстетическим воспитанием. - Полный?
- Судя по весу, под пробку.
- А чего в нем?
- Я тебе что рентген? - возмутился я, продолжая играть взятую на себя роль. - Иди сюда, поможешь дотащить до нашего достархана. Там и исследуем: чего в него набухали?.. Очень надеюсь, что не оливковое масло?
- Почему? - не въехал прапорщик. - Оно ж страшенно дорогущее?
- Да? И кому ты его здесь продавать собрался? Гоблинам?
- Тьфу, - сплюнул Швед. - Совсем запамятовал. Никак не могу привыкнуть, что я уже... того...
- Не знаю причем здесь японский адмирал [4], - притворно возмущенно повысил я голос. - Но если ты, япона мать, не соизволишь переставлять свои ходули шибче, то я могу и уронить находку. Амфора тяжелая, а бревно округлое и скользкое.
Такого безобразия прапорщик допустить не мог.
Вовремя. Уж не знаю, кто там, наверху решил в очередной раз подшутить, но мои ноги вдруг поехали вперед, словно я стоял не на лесной почве, а на зимнем катке или в луже масла на бетоне. И - если бы не проворство Николая то, вполне возможно, хлебать вино нам пришлось бы прямиком из сруба. Утешало, что колодец был неглубокий и пересох давно. Но, хвала спецназу, в лице его достойных представителей - обошлось легким испугом и громким матом.
Эммануил не поскупился. Чтобы понять это, хватило всего лишь сколупнуть печать. Никакого намека на дрожжи, а только густой запах винограда и... знойного лета.
- Вино? - оживился Николай. - Или духи?
Второй вариант он предложил менее воодушевленно, но и не так чтоб сильно опечаленно. Заморский парфюм, конечно, не 'Шипр' и не 'Тройной', ну так и мы - не Ален Делон. Плавали, знаем. Однажды, после суток проведенных под проливным дождем в одном х\б, личный состав отделения только благодаря бритвенным принадлежностям избежал воспаления легких. Вовремя прогрев организм изнутри 'Огуречным лосьоном'.
Так что нас голыми руками не смутишь, как и отсутствием мелкой посуды. Душа меру знает. Даже если определенно имеется некий излишек, этих самых душ, в одном отдельно взятом индивидууме. Ну, так зато и вина много.
- Если душевно ранен,
Если с тобой беда.
Ты ведь пойдешь не в баню.
Ты же придешь сюда...
- Ой, чий то кинь стойить? Що била грывонька...
- Где? - я попытался тоже узреть упомянутого Николаем коня, но в обозримом пространстве, кроме нас двоих и лежащей на боку амфоры не было никаких посторонних объектов. - Ты чего, Мыкола? Откуда здесь лошадям взяться? В этой Мрачной Роще? В лесу заколдованном?..
- В заповедном лесу, где трепещут осины... - сменил тему Швед.
- Где с дубов-колдунов, опадает листва, - согласился я с товарищем. - Зайцы в полночь траву, на поляне косили...
- Щэ нэ йдэ... - наставительно покивал пальцем Николай и прилег рядом с амфорой, присосавшись к горлышку, как к титьке.
Какое-то время я добродушно глядел на него, но потом гены, унаследованные от деда, активного борца против индивидуализма, возмутились и со словами: 'Э-э! Хорош! Оставь и мне глоточек', - я провел насильственную рокировку, и сам занял место у горлышка.
Процесс подготовки объекта до нужной кондиции, необходимой и достаточной для переселения сознания, переходил в завершающую фазу.
- Хорошо, что мы отключились раньше, чем успели все вылакать... - исполненный радостного оптимизма голос Шведа вернул меня к реальности.
Вообще-то, мог и подождать. Призванная в мой сон его воспоминаниями, Анечка Семенович как раз согласилась исполнить скромный стриптиз, с вполне возможным продолжением. Тем боле утро после попойки совсем не то событие, приход которого хочется ускорить. Хотя, если отбросить эмоции и вычленить суть, не все так плохо...
Я открыл глаза и, стараясь не делать резких движений, сел.
- А вы, батенька, оказывается перестраховщик у нас... - засмеялся Швед, который как раз исследовал содержимое амфоры на предмет наличия переходящего остатка.
- Да, выдержанное вино, это не бакалейная бормотуха.
Кроме вполне понятного и ожидаемого сушняка, никаких отрицательных ощущений в организме не наблюдалось. Голова казалась, легкой и вполне вменяемой.
- Но там же почти тридцать литров было. Скажи, тебе приходилось когда-нибудь присаживаться к столу, имея три ведра вина на двоих?
Швед призадумался.
- Не-а. С ведром самогона - было однажды. С канистрой пива - тоже, а вот вина больше трехлитровой банки никогда не набиралось. У нас в селе его тоже неплохое делают, да бабы от мужиков прячут.
Можно было и продолжить эту занимательную тему, но поскольку в большой семье клювом не щелкают, а Николай Шведир именно в такой и вырос, - значит, мне следовало поторопиться.
- Я понимаю, что инстинкт прапора могуч, но заповедь: делится с ближним своим, гораздо древнее.
Не отрываясь от амфоры, Швед что-то невнятно пробормотал. А потому мне, как и вчера, пришлось применить силу. Кстати, а вчера ли? Что-то я потерялся во времени. Да уж, неплохой довесок, к пространственному переносу.
Какая только чушь не лезет в похмельную голову. И совершенно правы были древние, утверждавшие 'In vino veritas'. Ну, вот - еще пара глотков и можно будет вслед за киношным Гамлетом вскричать: 'На кой нам ляд сосуд, коль нет вина в сосуде?'
- Слышь, Николай, а ты вообще себя как чувствуешь? - вспомнил я причину, по которой, собственно, и затевалась пьянка.
- А что?
- Дружище, я понимаю, что прямо ответить на поставленный вопрос, как бы ниже собственного достоинства. Но очень тебя прошу, не виляй.
- Да шо ты ко мне прицепился? - возмутился прапорщик. - Кто здесь со звездочками на погонах? Может мне еще смирно стать и по всей форме доложить?
