Где же эта чертова трутница? Пальцы… в старые времена и пальцы были нормальными…

Кто-то сбросил с лампы покрывало. В руке Сдумса очутился кубок. — Сюрприз!

В прихожей у Смерти стояли часы с маятником в виде лезвия, но без стрелок, ибо в доме Смерти нет другого времени, кроме настоящего (есть, конечно, время перед настоящим, но оно тоже настоящее, только чуточку более старое).

Маятник в виде лезвия производил неизгладимое впечатление. Если бы Эдгар Аллан По увидел его, то бросил бы свое писательское ремесло и начал жизнь сначала — в качестве комика в третьеразрядном цирке. С едва слышным шуршанием этот маятник отрезал от бекона вечности тонкие ломтики времени.

Смерть прошел мимо часов и нырнул в мрачный полумрак кабинета. Слуга Альберт ждал его с полотенцем и щетками.

— Доброе утро, хозяин.

Смерть устало опустился в огромное кресло. Альберт набросил полотенце на его костлявые плечи.

— Прекрасный денек сегодня. Впрочем, как всегда, — заметил он, пытаясь завязать светскую беседу.

Смерть ничего не сказал.

Альберт взмахнул полировочной тряпочкой и откинул капюшон плаща Смерти.

— АЛЬБЕРТ.

— Хозяин?

Смерть вытащил крошечный золотой жизнеизмеритель.

— ВИДИШЬ ЭТО?

— Да, хозяин. Очень красивый. В жизни ничего подобного не видел. Это чей?

— МОЙ.

Альберт скосил взгляд на край стола Смерти, туда, где стоял другой жизнеизмеритель, в черном корпусе. В том жизнеизмерителе песка вообще не было.

— Но, хозяин, я думал, вот он, твой измеритель.

— БЫЛ. ТЕПЕРЬ ЭТОТ. ПОДАРОК ПЕРЕД УХОДОМ НА ПЕНСИЮ. ОТ САМОГО АЗРАИЛА.

Альберт присмотрелся к прибору в руках Смерти.

— Хозяин, но песок… Он течет.

— ИМЕННО.

— Это значит… то есть…

— ЭТО ЗНАЧИТ, АЛЬБЕРТ, ЧТО В ОДИН ИЗ ДНЕЙ ПЕСОК КОНЧИТСЯ.

— Знаю, хозяин… но… ты… Я полагал, Время — это то, что относится ко всем остальным. Только не к тебе, хозяин. — В конце фразы тон Альберта стал почти умоляющим.

Смерть отбросил полотенце и встал.

— ПОЙДЕМ.

— Но, хозяин, ты же Смерть. — На полусогнутых ногах Альберт трусил за высокой фигурой, шагавшей по коридору к конюшне. — Или ты так шутишь? — добавил он с надеждой.

— РЕПУТАЦИЯ ШУТНИКА МНЕ НЕ ПРИСУЩА.

— Конечно нет, я вовсе не хотел обидеть тебя, хозяин. Но послушай, ты ведь не можешь умереть, потому что ты и есть Смерть, и если ты случишься сам с собой, то уподобишься змее, которая укусила себя за хвост…

— ТЕМ НЕ МЕНЕЕ Я УМРУ. АПЕЛЛЯЦИЯ НЕВОЗМОЖНА.

— А что будет со мной? — Голос Альберта сверкал ужасом, подобно острой кромке ножа.

— ПОЯВИТСЯ НОВЫЙ СМЕРТЬ. Альберт вытянулся:

— Вряд ли я уживусь с новым хозяином.

— ТОГДА ВОЗВРАЩАЙСЯ В МИР, Я ДАМ ТЕБЕ ДЕНЬГИ. ТЫ, АЛЬБЕРТ, БЫЛ ХОРОШИМ СЛУГОЙ.

— Но если я вернусь…

— ДА, — кивнул Смерть, — ТЫ УМРЕШЬ.

В полумраке конюшни бледная лошадь Смерти подняла голову от овса и приветственно заржала. Лошадь звали Бинки. То была настоящая лошадь. В прошлом Смерть пробовал использовать огненных коней и скелеты, но нашел их крайне непрактичными — в особенности огненных скакунов, которые имели привычку поджигать собственную подстилку, а потом с дурацким видом торчать посреди пожара, в то время как их хозяин тушил огонь.

Смерть снял с крючка седло и посмотрел на Альберта, который переживал острый приступ угрызений совести. Тысячу лет назад, вместо того чтобы умереть, Альберт выбрал служение Смерти. На самом деле бессмертным он не был. Просто действительное время в царстве Смерти было запрещено. Существовало только постоянно изменяющееся «сейчас», которое длилось и длилось. Реального времени у Альберта оставалось всего два месяца, и он бережно хранил каждый свой день, словно драгоценные слитки золота.

— Я… — начал он. — То есть…

— ТЫ БОИШЬСЯ УМЕРЕТЬ?

— Дело вовсе не в том, что я не хочу… О нет, я всегда… Видишь ли, жизнь — это привычка, от которой так тяжело отказываться…

Смерть с интересом смотрел на Альберта — так, словно наблюдал за жуком, который упал на спину и не может перевернуться.

Наконец бормотание Альберта стихло.

— ПОНИМАЮ, — кивнул Смерть, снимая со стены уздечку Бинки.

— Но тебя это совсем не беспокоит! Ты действительно умрешь?

— ДА. ЭТО БУДЕТ ПРЕВОСХОДНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ.

— Правда? И ты совсем-совсем не боишься?

— Я НЕ УМЕЮ БОЯТЬСЯ.

— Могу научить, — предложил Альберт.

— НЕТ, ХОЧЕТСЯ НАУЧИТЬСЯ САМОМУ. НАКОНЕЦ-ТО У МЕНЯ ПОЯВИТСЯ СОБСТВЕННЫЙ ОПЫТ.

— Хозяин… А если ты уйдешь, откуда возьмется…

— НОВЫЙ СМЕРТЬ БУДЕТ РОЖДЕН УМАМИ ЖИВУЩИХ, АЛЬБЕРТ.

— О, — Альберт, казалось, испытал некоторое облегчение. — Значит, тебе не известно, как он будет выглядеть?

— НЕТ.

— Быть может, мне стоит сделать небольшую уборку, составить инвентарную ведомость и все такое прочее…

— НЕПЛОХАЯ МЫСЛЬ, — как можно вежливее ответил Смерть. — КОГДА Я ПОЗНАКОМЛЮСЬ С НОВЫМ СМЕРТЬЮ, ИСКРЕННЕ ПОРЕКОМЕНДУЮ ЕМУ ТЕБЯ.

— О? Стало быть, ты его увидишь?

— ДА. А СЕЙЧАС МНЕ ПОРА.

— Так скоро?

— КОНЕЧНО. НЕ ХОЧУ ТЕРЯТЬ ВРЕМЯ. — Смерть подтянул седло и с гордым видом сунул под крючковатый нос Альберта крошечные часы.

— ВИДИШЬ? У МЕНЯ ЕСТЬ ВРЕМЯ. НАКОНЕЦ-ТО У МЕНЯ ЕСТЬ ВРЕМЯ!

Альберт боязливо отступил.

— А теперь, когда оно у тебя появилось, что ты с ним будешь делать? — спросил он.

Смерть сел на лошадь.

— БУДУ ЕГО ТРАТИТЬ.

Вечеринка была в самом разгаре. Транспарант с надписью «Пращай наш Сдумс 130 лет ва славе» немного поник от стоящей в комнате жары. События дошли до той точки, когда из выпивки остался только пунш, а из закусок — подозрительный желтый соус и маисовые лепешки весьма сомнительного вида, но всем уже было наплевать. Волшебники общались с неестественной веселостью людей, видевших друг друга весь день и вынужденных видеть друг друга весь вечер.

Ветром Сдумс в смешной шляпе сидел на почетном месте с огромным бокалом рома в руке. Он был близок к тому, чтобы разрыдаться от нахлынувших чувств.

— Настоящая Прощальная вечеринка! — не переставая бормотал он. — Их не было с тех пор, как Нас Покинул Сатана Хоксол, — почему-то эти слова сами собой произносились с большой буквы. — А случилось это, гм-м, в год Угрожающей, гм-м, Морской Свиньи. Я уж думал, нынче и не умеют устраивать подобные вечеринки.