— Врезать как следует по носу! — воскликнул Веник II, опьяненный победой.

— Верно! — с широкой ухмылкой поддержал его ассистент.

— Сбить с них спесь и не придавать им уверенности в себе, — промолвил Мастер.

— Тоже верно, — поддакнул ассистент, пытаясь состроить умную мину.

Точное Время слегка тренькнул, призывая к вниманию.

— Мастер, мы пробрались сквозь топкие болота и вопящие степи, где растет знаменитая сгинь-трава…

— Знаю.

— Мы прорвались сквозь заслоны черных братьев и здесь, у твоего дома, сразили их предводителя…

— Знаю.

— И все это ради того, чтобы…

— Знаю.

Странники кучкой сбились у стула, где сидел Мастер.

— Будучи чудищем косматым, я гол как сокол… То бишь лысый.

— Зовусь часами, а чувства времени у меня нет.

— А я и вовсе не знаю, есть я или нет. Сплошной пробел.

— Я обязан вам жизнью, — сказал Мастер. — И не могу быть неблагодарным.

Похмыкивая, он чесал в затылке, задумчиво трепал бороденку, заплетая и вновь расплетая жидкие косицы. Когда он повторил все эти действия по третьему разу, у странников стало иссякать терпение. Будильник только решился было тик-такнуть, но Мудрый Мастер опередил его.

— Я принял решение.

— Вот как?.. — взволнованно выступил вперед Веник.

— И…

— И?.. — просиял Дырка. — И…

— И в знак признательности…

— Так-таки признательности… — выжидательно подхватил Точное Время.

— …я не стану исправлять ваши недостатки.

Настало растерянное молчание. Затем послышались возгласы обиды и разочарования:

— Но, Мастер!..

— Как же ты можешь так с нами поступить?

— Ты же сам говорил: в знак, мол, благодарности!

Ассистент, который и сам не мог взять в толк, что происходит, помня о своих обязанностях, принялся отгонять их (не приставайте, дескать, к Мастеру, который все еще пребывал в раздумьях), но про себя решил, что не удивится, если разочарованные просители вцепятся Мастеру в бородку.

Когда буря поутихла, Мудрый Исправитель Недостатков обратился к Венику II.

— Скажи, сынок, как тебе удалось прорваться сквозь заслон Бидонов?

— Я и без волос показался им таким страшным, что они окочурились!

— Ты выглядел до того забавно, что они лопнули со смеху, — поправил его Мудрый Мастер.

— Хм… — кашлянул лысый чудик, — оно… конечно, не без того. — Затем, вновь расхрабрившись, дерзко бросил: — А ты почем знаешь? Тебя ведь там не было!

— Я обязан знать! — рассердился Мастер, он не терпел бахвальства и заносчивости. Но тотчас и смягчился: — Мужайся, Веник II. Бидонов никакой шерстью не запугаешь. Ты победил потому, что в тебе нет ничего страшного. Ты такой, какой есть.

— А я прорвался потому… — начал было Будильник и беспомощно развел стрелками. — Ума не приложу…

— Потому что у тебя нет чувства времени. Потому что ходишь как попало, звонишь, тарахтишь… Ты непредсказуемый, а иногда настроен на поэтический лад… Обычному будильнику, который ходит точно, ни за что не обмануть бы этих разбойников.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что я пробился лишь потому, что сам не знаю, кто я такой? — возмущенно спросил Дырка.

— Не совсем, — ответил Мастер. — Но в основном так. Тебя видят и не видят, верят, что ты существуешь, и не верят. Потому что ты именно такой, какой ты есть.

Мастер встал.

— Некоторые проигрывают из-за своих недостатков — в таких случаях надо их исправлять. А есть такие, кому это на пользу. Вы со своими недостатками одолели Бидонов и спасли мне жизнь. Поэтому теперь я имею возможность исправлять недостатки, восполнять пробелы и недостачи — словом, помогать тем, кто в этом действительно нуждается.

Странники робко топтались у двери. Снаружи доносились шум и гомон. Друзьям не хотелось уходить отсюда. Объяснения Мудреца были понятны, более того, они даже согласились с его правотой, и все же… Выдержать такие испытания, битвы…

— Значит, я никогда не стану чудищем косматым? — не выдержал Веник II.

Мастер присел перед ним на корточки, голос его звучал мягко, уговаривающе:

— Лохматых чудовищ на свете полным-полно. Им впору соревноваться, кто из них противней и страшней. Зато ты — единственный. Единственное косматое чудовище, лишенное шерсти. Ты единственный, над кем можно посмеяться. Ты единственный и неповторимый.

— А я никогда не смогу ходить точно? — вздохнул Точное Время.

— Не огорчайся, — возразил Мастер. — Стрелки самых точных часов не укажут, как надо жить. Всюду полно механических — скучных одинаковых часов. Будь ты такой, как все, и не слыхать бы тебе разноголосицы твоих любимых позвякиваний и потрескиваний, не испытать порывов поэтического вдохновения, не слагать стихов. Этого ты хочешь?

— А я мучайся, изводись сомнениями всю жизнь, так, что ли? — сердито вмешался Дырка.

— На свете полно таких уверенных в себе, что их с места не сдвинешь, не переубедишь. Например, Бидоны никогда не сомневаются. Зато ты всегда задаешься вопросами, всем интересуешься. На то ты и Дырка. Ты уверен только в том… что ни в чем не уверен. Если исчезнут твои сомнения, исчезнешь и ты сам.

Друзья выпрямили плечи и вздохнули с облегчением. Даже усталость ощущалась не так остро.

Но уходить им по-прежнему не хотелось.

Впереди их ждал бесконечно долгий путь — тяжелый, опасный и страшный… Топкие болота… вопящие степи… черные братья…

Чего-то не хватало. Какой-то мелочи, но мелочи важной. После чего можно было с легким сердцем распрощаться и сбежать вниз по склону холма.

Мастер прислушался: гомон снаружи все усиливался.

Слух о поражении черных Бидонов разошелся по свету, и теперь вокруг дома вновь начали собираться жаждущие помощи. Их стало больше прежнего. Мудрого Мастера ждала работа.

— Я ведь тоже не вечен… — сказал он путникам и резко поднялся с места. Голова у него закружилась от слабости, но он отказался от помощи ассистента и выпрямился во весь рост. — Однако пока могу, буду верен себе!

От скопища посетителей темнел склон холма, а толпы сломанных, разбитых, треснутых, горбатых, щербатых, кривых и косых все прибывали со всех концов земли. При появлении Мудрого Мастера все разразились ликующими криками.

Мастер воздел руки вверх, и толпа умолкла.

— Знаю, что все вы ждете меня, и знаю, что дело у каждого срочное. И все же взываю к вашему терпению, поскольку прежде я должен выплатить свой долг. Моим друзьям кое-что с меня причитается. Да и мне самому тоже.

Он поднял с земли мотоцикл, валявшийся у входа в дом с тех пор, как «Магус» сбросил Бурбона Бидона с седла. Открыл седельную сумку, достал защитные очки и длинный сине-белый полосатый шарф. Очки закрепил на лбу, шарфом обмотал шею и сделал знак: по местам!

Будильник устроился впереди, чуть ли не на коленях у Мастера, Веник II примостился сзади, на пассажирском сиденье, Дырка занял место в кожаной сумке.

«Магус» взревел. Теперь, когда на нем наконец-то сидел хозяин, он был счастлив. Скатился с холма, постепенно набирая скорость, и, когда вырулил на протянувшуюся за холмом прямую, как стрела, дорогу, которая шла по краю конца света, рванул во всю мощь. Ведь препятствий больше не осталось.

Вихрем мчал «Магус» в голубоватых клубах тумана. Косички бороды и косица Мастера растрепались, ветер развевал их из стороны в сторону — словом, все было как прежде, давным-давно.

Мотор ревел, а друзья отважно подставляли лица навстречу ветру, который пытался сдуть их с мотоцикла. Но они изо всех сил цеплялись за гриву стального коня, а тот с бешеной скоростью мчал их по краю света, и путешественники во всю мочь легких и глотки счастливыми голосами кричали: