– Ни-зя!

– Зя!

– Не уговаривай себя, ты же прекрасно знаешь, что ни-зя!

– Так значит все мои старания коту под хвост?

– Ну почему же, очень даже интересно получилось…

– А толку что? Теперь придется все начинать сначала.

– Зато ты стал мудрей и знаешь, что от нее можно ожидать.

– Ничего-то я не знаю. Знаю, что можно ее разбудить, но как?

– Сама установка на идеальные условия заранее была неверная.

– Конечно! Любая женщина, мало-мальски тебе симпатизирующая, в данной ситуации смирится и со временем привыкнет!

– Значит надо сделать все наоборот, ты должен оставаться самим собой, а обстоятельства должны быть такими, чтобы полностью высветить ее внутренний мир и не дай Бог при этом, чтобы ты был хоть на чуточку лучше, чем ты есть в земной жизни!

– Да, задачка. Что бы такого придумать?

– Первоначальная установка должна быть такой, – вы все время должны быть вместе. Лотом, – обстоятельства должны быть как можно более разнопричинные и даже экстремальные!

– Это что же, устроить катаклизмы с гражданской войной?

– Не пойдет! Опять вмешательство в историю.

– Тогда рванем в космос.

– Тоже нельзя! Там ты будешь единственным близким человеком.

– Это почему же? Людей там достаточно!

– Ну ладно, космос оставим про запас. Но лучше все-таки обстановка поестественнее!

– Тогда что же? Нырнуть в прошлое?

– Выходит так.

– С изменением истории?

– Зачем же. Так как это уже прошлое и оно достоверно известно, то можно смоделировать его в параллельном мире.

– Как это сделать естественней?

– Помнишь фильм «Кин-дза-дза»? Там герои случайно переместились в пространстве, вот и здесь можно подкинуть миниатюрную машину времени, чтобы ей вы не могли управлять осмысленно!

– Ага, кто-нибудь из нас включит ее и затеряется один неизвестно в каком году.

– Можно сделать так, чтобы машина срабатывала только в руках Мурзилки, но если включаешь ее ты?

– А что, логично. А если нас разлучат?

– Для этого за вами будет следить второй интеллект, и в случае чего он поможет вам соединиться, сделав это как можно естественнее.

– А если нас там убьют?

– Что вполне возможно.

– Ну пока вы не выполните свою задачу, второй интеллект не позволит этого сделать, а для чистоты эксперимента ты будешь знать, что если вас убьют, то значит на все вопросы уже получены ответы, так что ты будешь не беспечным путешественником во времени, и во всяком случае будешь дрожать за свою шкуру, ведь хоть ты и бессмертный, но все же тебе могут там сделать даже очень больно!

– Да, перспективка!

– А ты там не зевай! И знай, что за все твои ошибки будет страдать Мурзик.

– Только не это!

– Ты можешь все бросить и оставить Мурзика в покое.

– Но я ее люблю!

– Тогда решайся.

– Нет, только при условии, что с Мурзиком ничего страшного не случится.

– Но тогда это будет сплошная профанация!

– Тогда давай с условием, что бы в случае чего все прекратилось!

– Пожалуйста, но тогда ты ничего не узнаешь.

– Пусть! Но с ней ничего не должно произойти страшного.

– Ладно, но для чистоты эксперимента ты должен знать, что вам все же может быть там очень плохо! Второй интеллект будет на страже, но он будет балансировать на пределе.

– Да, перспективка!

– Зато ты сможешь узнать все досконально, и Мурзилка тебя сможет оценить именно таким, каким ты являешься в этой жизни, чего ты так страстно желаешь.

Ноябрь 1989 г.

В двадцать минут двенадцатого Мурзилка направилась к месту свидания.

Не доходя метров двести до меня, она заметила на асфальте тускло блестящий кулон с цепочкой и, конечно же, подняла его.

Кулон был овальной формы и напоминал те стандартные медальоны, так широко распространенные в первой половине века, вовнутрь которых помещали фотографии любимых матерей и просто любимых, По бокам его были маленькие пупырышки, вроде как на электронных часах, а в центре – выемка как будто для индикатора, только посреди ее находился не очень выпуклый крест. Цепочка была обыкновенная, и все изделие было выполнено из металла, напоминающего бронзу.

К тому же он был элегантен, и Мурзилка его не выкинула. Когда она взяла его двумя пальцами за пупырышки, в центре креста засветился зеленый огонек, похожий на светодиод. Но стоило Мурзилке на мгновение отнять один из пальцев, огонек сменялся на красный. Заинтересовавшись, она еще раз отдернула палец, и опять зажегся зеленый огонек, а когда она убрала пальцы с пупырышек, огонек погас. Ничего не поняв, Мурзик положила кулон в карман…

Я стоял под часами у выхода из метро в том виде, в котором меня меньше всего хотела видеть Мурзилка, то есть одетый согласно того анекдота «в хреновую» одежку. Мурзик сразу оценила мой вид:

– Ты издеваешься надо мной?

– Что ты, дорогая! Я хотел сделать тебе приятное.

– Где ты откопал эти брезентовые штаны?

– Я их лично варил.

– В белилах?

– Нет, в отбеливателе.

– А в этой куртке твой дедушка наверняка выполнил не одну пятилетку, ремонтируя танковые дизеля?

– Нет, в этой куртке я иногда ходил в походы.

– Понятно. Давай быстренько о наших делах, пока тебя не забрали.

– Пусть попробуют! Я начну кричать, что ты моя скупая жена и всю мою зарплату спускаешь на бегах.

– Неужели я похожа на твою жену?

– Конечно же нет. Моя жена должна быть толстая и во всяком случае добрая.

– Конечно же, куда мне! Я ведь злобная окабаневшая Мурзилка!

– Во всяком случае ты не очень толстая.

– Да, я похудела! Мне все это говорят!

– Врут! У тебя второй подбородок скоро родит третий.

– Что ты врешь? Где же ты видишь у меня второй подбородок?

– Я его себе мысленно представил. Ладно, не сердись, я пошутил. Что-то ты какая-то взъерошенная? Спешишь, что ли? Слушай, может ты нашла кошелек и тебе невтерпеж посмотреть – сколько там денег?

Мурзилка сунула руку в карман жакета и заговорщически сказала:

– А я, правда, сейчас кое-что нашла. А что – не скажу. Угадай!

– Кошелек?

– Не-а!

– Ну, я не знаю…

– Вот! – она протянула мне руку и раскрыла ладонь.

– Кулон, – разочаровано сказал я, – и ржавый какой-то.

– Ничего ты не понимаешь в старинных вещах! А у него есть секрет.

– Мурзилка взялась за пупырышки и показала мне зеленый огонек. Потом зажегся красный, а потом опять зеленый.

– Слушай, а может это бомба?

– Такая маленькая?

– Пальцы оторвать будет достаточно.

– Да нет, – нерешительно промолвила Мурзилка, – я уже нажимала на кнопки, и ничего не произошло.

– Тогда это шпионский передатчик, – сказал я.

– А мы его сдадим, и нам дадут по ордену, – размечталась Мурзилка.

– Правда тебе он ни к чему, и нашла его я.

– Ну и Бог с ним, с этим орденом, – рассудил я, – покажи лучше еще раз, как он работает.

Мурзик зажгла зеленый огонек, и я осторожно до него дотронулся пальцем… Грянул гром, на мгновенье наступила кромешная тьма, и… ничего больше не произошло. Мы продолжали стоять на тротуаре у выхода со станции метро «Аэропорт». Все так же светило сентябрьское солнце, и так же мой Мурзик оставался самым кабанеющим!

– Бомба, – сказал я, глядя в испуганные глаза Мурзилки, – что я тебе говорил? А ты – орден…

– Мама! – ответила мне она. – Что это было?

– Глас Божий.

Я оглянулся по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. Все так же спешили прохожие, бежали по Ленинградскому шоссе «Жигули» с «Волгами», а на часах, висевших над нами, было без двадцати двенадцать.