Роберта получила в Гарварде диплом магистра по специальности управление бизнесом. Женщины такого добивались чрезвычайно редко. В диссертации рассматривались вопросы маркетинга. Получив диплом, Роберта занялась торговлей недвижимостью. За Росса она вышла замуж в тридцать один год, а до того пять лет состояла в Клубе риэлтеров-миллионеров округа Уэйн. Сие означало, что в течение каждого года из этих пяти лет она продала недвижимости больше чем на миллион долларов. Ее ежегодный заработок превышал семьдесят пять тысяч долларов. Дав согласие стать женой Росса, она отказалась от планов создания собственной риэлтерской фирмы.

Выйдя замуж за Росса, Роберта выяснила, что Кирк, один из его партнеров в компании «Дувал, Кирк и Росс», обворовывает своих коллег. Дувал и Росс хотели его простить. Роберта — нет. Она обратилась к окружному прокурору. Вор получил три года тюрьмы, и Роберта настояла на имущественном иске, который позволил вернуть сорок центов с каждого украденного им доллара.

После того, как она взяла на себя управление компанией, Дувал и Росс сосредоточились на проектировании и постройке зданий. В шестьдесят пять лет Дувал отправился на заслуженный отдых. Роберта акционировала компанию и предложила часть опционов на акции молодым перспективным архитекторам, чтобы переманить их к себе. И «Росс и партнеры, инкорпорейтед» стала самой большой архитектурной фирмой Среднего Запада.

Потом Росс умер.

Роберта предложила свои акции и полный контроль над компанией молодым архитекторам. По ее плану стоимость акций архитекторы оплачивали ежегодным процентом прибыли. Она настояла на том, чтобы аудит проводила известная фирма, да и сама изредка наведывалась в контору, чтобы проверить, правильно ли ведется бухгалтерский учет. Доходы Роберты от бизнеса, в котором она уже не участвовала, превышали полмиллиона долларов в год.

Женщина она была грозная во всех отношениях.

Ростом не уступала Лорену, даже возвышалась над ним на полдюйма. Ее практически бесцветные, совершенно прямые волосы доставляли Роберте немало хлопот. Наконец, не без помощи парикмахера, она нашла свой стиль и цвет: стала золотой блондинкой с короткой стрижкой. Дополняли картину ярко-синие глаза, узкий рот с тонкими губами и нос, пожалуй, слишком большой, чтобы тянуть на идеал, но у Роберты и в мыслях не было обратиться к хирургу, чтобы уменьшить его.

И формами Роберту Бог не обидел. Широкие плечи, сильные руки, длинные, мускулистые ноги. Бедра, узковатые для женщины ее габаритов, но зато грудь не оставляла сомнений в принадлежности Роберты к женскому полу. Ее было много.

Она встретила Лорена в дверях, страстно поцеловала.

— Как прошел день?

— Все то же дерьмо. Теперь они вновь собираются поднять цену на пластмассу. Ты понимаешь? Эти чертовы арабы с их нефтяным эмбарго. Пластмасса обходится нам по восемь долларов на каждый холодильник и по сто сорок с небольшим на каждый «сандансер». Как мы можем конкурировать с...

— Разве повышение расходов касается только вас?

— Ну...

— Тогда вы выстоите. В любом случае ты что-нибудь придумаешь. Я знаю тебя, Лорен. Тебя на мякине не проведешь.

Он бросил брифкейс в шкаф, повесил плащ. Всякий раз Лорен давал себе слово поработать с бумагами, которые привозил в брифкейсе, но так никогда и не смог сдержать его. У «Вифлеем моторс» хватало проблем, серьезных проблем, но он нанимал людей, чтобы те работали по вечерам. Поэтому он мог и отдохнуть.

Роберта взяла за правило встречать его во всем блеске. Вот и сегодня она надела серые слаксы, сшитые точно по фигуре и туго обтягивающие ее зад и бедра, и белый, под горло свитер ручной вязки. По какой-то только ей ведомой причине Роберта любила ходить по дому босиком, так что туфель или тапочек не носила.

— Что-нибудь уже выпил?

— Шотландского в машине.

— Еще шотландского?

— С удовольствием.

Через гостиную и столовую они прошли в маленькую гостиную, обставленную, пожалуй, более роскошно, чем остальные комнаты. Кабинетный рояль «стенвей», на котором часто играла Роберта, мебель английского загородного особняка: два больших дивана и два кресла, обитые тканью в мелкий цветочек.

Из окна открывался вид в сад. Большую часть паркетного пола занимал персидский ковер. Стены украшали сельские пейзажи с пасущимися лошадьми и преследующими дичь спаниелями. Три торшера наполняли комнату мягким светом.

Роберта принесла два стакана к дивану, на который сел Лорен, примостилась рядом, подняла свой стакан, выпила, потом поцеловала Лорена.

— Я только что подмылась, мистер, — сообщила она ему.

Лорен вновь отпил из стакана.

— Хорошо, — кивнул он, поднялся, поставил стакан на кофейный столик и начал раздеваться.

Когда Лорен остался в чем мать родила, Роберта стянула до колен слаксы и трусики, а затем перебралась на край дивана, за кофейный столик. Лорен опустился перед ней на колени, поднял свитер и поцеловал груди, отдавая должное каждому соску. Затем раздвинул колени Роберты и приник к «ежику». Языком нашел то, что следовало найти. Лорен знал, что ей это очень нравится. Он потыкал кончиком языка, потом полизал. Затем чуть подался назад и начал вылизывать весь «ежик».

Если бы год назад кто-нибудь сказал ему, что он будет проделывать все это и многое другое, чему научила его Роберта, он бы рассмеялся. Он, Лорен Хардеман, на коленях лопает женскую «киску»? Однако теперь он это делал. Более того, ему нравилось. Почему, он сказать не мог. Не мог объяснить сей феномен даже самому себе.

Роберта выгнула спину и застонала. Язык Лорена вернулся к ее клитору и сосредоточился на нем. Он трудился до тех пор, пока с резким вскриком Роберта не достигла оргазма. Тут Лорен стал вылизывать все остальное. Второй оргазм она получила до того, как он вновь принялся за клитор. Тут уж он постарался, чтобы Роберта кончила и в третий раз. Она оттолкнула Лорена.

— Тебе было хорошо? — прошептал он.

— Бывало и лучше, — буркнула Роберта.

— Хочешь меня наказать?

— Следовало бы.

Лорен поднял с пола брюки, вытащил ремень и протянул ей. Затем опустился на руки и колени, повернувшись к Роберте задницей.