Виктор пожал Мэри руку.

– Рад снова вас видеть, – пробормотал он, все еще не оправившись от изумления.

– Взаимно, – улыбнулась Мэри.

– Ну что ж, – сказал Виктор-младший, – пожалуй, мне пора возвращаться к себе в лабораторию.

Виктор взглянул на часы.

– Мне тоже пора.

~~

Встреча с Рональдом Бикманом оказалась пустой тратой времени. Виктор пытался выяснить, знал ли он что-нибудь о проекте ФРН. Но тот не говорил ни да ни нет, чувствуя, что это обеспечивало ему некоторое превосходство позиции. Когда Виктор напомнил ему, что при их последней встрече Рональд грозил мщением и всяческими неприятностями, Бикман объяснил это игрой слов. Таким образом, Виктор ушел от Рональда, так и не узнав для себя ничего нового.

Единственное, что принесла эта встреча, – то, что Рональд проявил сильный интерес к проекту по имплантации, и Виктор обещал ему составить первоначальные документы для ознакомления.

Выйдя от Рональда, Виктор направился к себе в кабинет. Ему предстоял неприятный разговор с Херстом, которого по просьбе Виктора пригласила Коллин.

– Вам звонил Роберт Граймс из лаборатории, – доложила Коллин, завидя Виктора. – Он сказал, что у него есть для вас что-то чрезвычайно интересное, и просил сразу же перезвонить.

Виктор тяжело опустился в кресло. При других обстоятельствах подобный звонок от его главного лаборанта заставил бы его задрожать от нетерпения. Он означал бы какое-нибудь открытие, сделанное в ходе экспериментов. Но сейчас это было связано с другим – с тем специальным заданием, которое он поручил Роберту. Виктор совершенно не был уверен, что горит желанием услышать нечто «чрезвычайно интересное». Но он все же заставил себя набрать номер лаборатории. Ожидая, пока Роберта позовут к телефону, он думал о своих экспериментах. Теперь они были ему неинтересны. Виктор-младший уже ответил почти на все вопросы, которые предстояло решить в ходе этих экспериментов. Виктор чувствовал себя униженным, сознавая, как отстал он в научной работе от своего десятилетнего сына. Единственным утешением было то, что, объединив силы, они смогут достичь еще большего. Перспективы были завораживающими.

– Доктор Фрэнк! – неожиданно заговорил Роберт, заставив Виктора отвлечься от своих размышлений. – Хорошо, что вы позвонили. Я уже выстроил последовательность ДНК в обеих опухолях. Мне нужно было узнать, хотите ли вы, чтобы я продолжал работу и репродуцировал последовательность с использованием технологии рекомбинации. Это займет некоторое время, но зато можно будет узнать наверняка, что означает этот код.

– А у вас уже есть какие-нибудь предположения, что означает этот код?

– Да. Без сомнения, это какой-то уникальный полипептидный фактор роста.

– То есть это не ретровирус? – спросил Виктор, чувствуя, что его надежда угасает и одновременно думая о том, что в принципе и ретровирус мог быть искусственно внедренной частицей.

– Нет, это определенно не ретровирус. Это какой-то искусственный ген. – Роберт рассмеялся. – Мы можем назвать его геном «Кимеры». В последовательности имеется промежуточный промотер, который я сам использовал несколько раз, – он был взят из вируса человекообразных обезьян СВ40. Но остальные части гена, должно быть, имеют другое происхождение – из микроорганизмов: бактерий или вирусов.

Виктор молчал.

– Доктор Фрэнк, вы слушаете? – спросил Роберт, подумав, что линия разъединилась.

– Вы полностью уверены в том, что сейчас говорили? – Голос Виктора дрожал. Ему уже было ясно, что стояло за всем этим.

– Абсолютно, – ответил Роберт. – Я и сам был удивлен, поскольку никогда даже не слышал о подобном. Сначала я решил, что эти люди подцепили какой-то вектор ДНК, который попал им в кровь. Мне это показалось странным, и я стал размышлять дальше. Единственный возможный механизм, который я мог предположить, связан с красными кровяными шариками, наполненными этим патологическим геном. Как только они попадали в купфферовские клетки, патологические частицы внедрялись в геном. Новые гены превращались после этого из протоонкогенов в онкогены, и все: вот вам и рак печени. Но такой механизм неизбежно приводит к одному вопросу. Знаете, какому?

– Нет. К какому?

– Эти красные кровяные шарики с патологическим геном могли попасть в кровь только одним путем, – говорил Роберт, не подозревая о том. как воспринимает его слова Виктор. – Они могли быть только введены. Я знаю, что...

Роберт не закончил предложение: Виктор повесил трубку.

Доказательства были неопровержимы. Отрицать очевидное стало невозможным: Дэвид и Дженис умерли от рака печени, вызванного участком чуждой ДНК, который внедрился в их хромосомы. И к тому же этот преподаватель из Пендлтона, о котором говорила Маша. Все эти люди были близко связаны с Виктором-младшим. А Виктор-младший был научным гением, имеющим к тому же в своем распоряжении сверхсовременную лабораторию.

В кабинет заглянула Коллин.

– Я ждала, пока вы закончите говорить, – сказала она. – Там ваша жена в приемной. Она может войти?

Виктор кивнул. Внезапно он почувствовал страшную усталость.

Маша вошла в кабинет и захлопнула за собой дверь с такой силой, что бумаги на столе Виктора всколыхнулись. Подойдя к столу, она нагнулась, глядя мужу прямо в глаза.

– Я знаю, что ты предпочтешь никак не реагировать, – проговорила она. – Я знаю, что ты не хочешь расстраивать Виктора-младшего, и я знаю, что ты гордишься его достижениями. Но тебе придется взглянуть правде в глаза: мальчик играет не по правилам. Разреши рассказать тебе о моем последнем открытии. Виктор-младший связался с группой колумбийцев, которые, предположительно, имеют мебельный бизнес в Маттэпене. Я их видела и хочу тебе сказать, что они совсем не выглядят как торговцы мебелью.

Маша резко замолчала. Виктор не реагировал.

– Виктор? – сказала Маша вопросительно. Виктор продолжал отрешенно смотреть перед собой.

– Маша, сядь, – сказал он наконец. Он обхватил голову руками и сидел так несколько минут, не говоря ни слова. Затем, пробежав рукой по волосам и потерев рукой затылок, он выпрямился. Пристально глядя на мужа, Маша села. Она чувствовала, как ее пульс начал учащаться.

– Я только что узнал кое-что похуже, – начал Виктор. – Несколько дней назад я получил образцы опухоли Дэвида и Дженис и отдал их на исследование Роберту. Только что он позвонил мне и сказал, что их рак был вызван искусственно. Чуждый раковый ген был внедрен им в кровь.

Маша вскрикнула, поднеся руки ко рту. Хотя кое-какие подозрения у нее были, но услышать, что они подтвердились, было для нее так же страшно, как если бы она только что об этом узнала. Виктор всегда яростно пресекал все ее попытки поделиться с ним своими опасениями на эту тему, и теперь услышать это от него было еще ужаснее. Она прикусила губу. Ее охватили одновременно злость, печаль и страх.

– Конечно, это Виктор-младший! – прошептала она.

Виктор хлопнул ладонью по столу. От удара его бумаги разлетелись.

– Мы этого не можем знать наверняка! – закричал он.

– Все эти люди близко знали его, – сказала Маша, повторяя собственные мысли Виктора. – И он не хотел, чтобы они ему мешали.

Виктор покачал головой. Какая доля вины ложится на него? Какая на сына? Именно он, Виктор, сделал этого ребенка гениальным. Но задумался ли он хоть на секунду, что может быть сопряжено с этой гениальностью? Если Виктор-младший причастен к смерти Дэвида, Дженис и учителя из Пендлтона, то Виктор уже никогда не сможет жить в ладу с совестью.

– Я считаю, нам нужно выяснить, чем еще занимается Виктор-младший в своей лаборатории, – начала Маша неуверенно.

Уронив руки, Виктор смотрел в окно. Глядя на здание часовой башни, он думал о том, что его сын сейчас там. Он повернулся к Маше и сказал:

– Ну что ж, давай пойдем и выясним.

Понедельник. Вторая половина дня

Маше приходилось бежать, чтобы не отстать от мужа. Вскоре они дошли до той части территории, которую предполагалось использовать при будущем расширении фирмы. В ярком свете дня пустующие здания не казались такими зловещими.