– Иногда разум такой: «Фух, да по фигу на все! Легко отделались! Пей, гуляй, выдыхай!», а что-то в печенках, какой-то червячок сомнения, подгрызает и подгрызает, и никакого покоя не дает. И говорит: «Зараза! Этот темный маг, конечно, та еще заноза в заднице, но надо вернуться». Вот что я скажу: слушай своего червячка!

– Очень образно, Силеста. Спасибо! – рассмеялась я.

Вот за что я и люблю эту противную девицу – когда надо, она всегда приходит на помощь, позабыв про обиды.

– Он через куратора тебя выгнал?

– Нет, обещал завтра с ним договориться.

– Значит, ты все еще можешь вернуться и сказать: «Здравствуйте, я ваша муза!» Ух, Шайни, как же мне интересно, что там у вас произошло!

М-да, Силесту в дверь, она в окно, а если окно закрыто – сделает подкоп через подвал.

– Давай я буду называть причины, а ты моргни в нужном месте! Клянусь, я никому! Он к тебе приставал? Ты обещала пожаловаться, а он тебя выдворил. Моргнула, да? Моргнула?

Я действительно заморгала. От возмущения!

– Да нет же! Он руками шевелить не может. Чем бы он меня хватал? Зубами? Ой…

Я невольно проговорилась, и Силеста мгновенно почувствовала это: у нее нюх на слухи, сплетни и скандалы, как у ищейки. Даже ноздри принялись раздуваться. Подруга совершила бросок-перехват и ловко дернула за рукава моего платья, обнажая плечи и злосчастный след от укуса.

– Это что? Это он? Это наш преподаватель сделал? – завороженно прошептала она. – Ничесе он опасный!

– Силеста, перестань! Ты все не так поняла!

– Да? – На лицо подруги вернулась хитренькая улыбка. – Ты можешь развеять мои страшные догадки.

Я тяжело вздохнула.

– Хорошо. Только больше никому!

Силеста сделала вид, что зашивает рот иголкой с ниткой, и, сложив руки на коленях, как прилежная ученица, приготовилась слушать.

В финале душераздирающей истории Силеста, которая давно перебралась ко мне на кровать и сочувственно гладила меня то по плечу, то по спине, воскликнула:

– Натерпелась, моя девочка! Конечно, ты больше не вернешься к этому гадкому некроманту!

Странно, но я себя страдалицей не чувствовала, наоборот, испытывала муки совести. Как-то нехорошо получилось с луксуром Таэром, что ни говори. Сначала меня ему навязали, потом я, пусть и не нарочно, доставила ему массу проблем, а после всего, помахивая хвостиком, радостно сбежала и бросила его там одного с обожженными руками, вьющимися над головой призраками и проклятием.

– А как же «слушать своего червячка?» – напомнила я.

– Да ведь я тогда не знала всех обстоятельств! – принялась оправдываться подруга.

– Пойду я… – вздохнула я и начала собирать вещи.

Солнце давно село, за окном разливалась темнотища. Тускло мерцали желтые фонари на аллеях кампуса, приманивая ночных бабочек и мошек, и, учитывая обстоятельства, сейчас их свет казался зловещим и потусторонним. Как я доберусь одна пешком на окраину города? Я поежилась и решительно утрамбовала в саквояж сорочку и платье, которое не успела повесить в шкаф.

– Куда ты пойдешь? – Силеста закатила глаза. – Ночь на дворе.

– Он там сидит один в темноте. У него магические лампы разрядились.

– Пусть не сидит! Пусть спать ложится, как все приличные люди. И вообще, его темнейшеству, может, в темноте-то даже сподручнее!

Я дала слабину и потянула за бретельку многострадальную измятую сорочку.

– Ничего с ним не случится! – вдохновенно продолжала Силеста. – А если и случится, то не с ним. Он ведь только для других опасен в минуты одержимости.

Вот зачем она это сказала? Яркое воображение отлично выручало меня с сочинениями, но сейчас только мешало. Я представила, как луксур Таэр, скрежеща зубами, несется по пустынным улицам за несчастным работягой, задержавшимся на работе до позднего часа. Я тряхнула головой и снова принялась заталкивать сорочку в саквояж.

– По-моему, ты ее скоро порвешь, – заметила подруга. – Смотри, по шву пошла.

– Ерунда.

Я провела ладонью над прорехой, сращивая ткань.

– Ну, иди-иди! С тебя-то он и начнет, – фыркнула Силеста.

– А-а-а! – взорвалась я. – Я с ума сейчас сойду! Что мне делать, Силь? Я не могу идти – и не могу остаться!

Меня раздирали на части сомнения, да и чувство вины никогда не было хорошим советчиком. Я хотела помочь этому нелюдимому мрачному магу, но луксур Таэр один раз уже сказал, что я создаю ему одни проблемы, и был, пусть и груб, недалек от истины. Ему придется думать о моей безопасности, вместо того чтобы искать способ избавиться от проклятия.

– Шайни, вот тебе второй дружеский совет: утро вечера мудренее.

Я молча покивала: слова закончились вместе с силами. Платье полетело на стул, а я, не расчесавшись и не умывшись, и даже не надев сорочки – ночи стояли жаркие, – нырнула под одеяло. Силеста благоразумно не стала больше ничего говорить, хлопнула в ладоши, гася светильники над нашими постелями.

Луксуру Таэру пригодилась бы такая муза, которая знает, как обращаться с призраками и неприкаянными душами, а не та, что умеет печь блинчики и декламирует стихи.

– Шайни, – позевывая, в полудреме позвала меня Силеста. – Слушай, а почему бы тебе не сыграть им на флейте?

– Кому – им? – не поняла я.

– Призракам. Ведь флейта умеет успокаивать призраков, разве нет?

Я стремительно села на постели. Сон как рукой сняло! Но почему Силь, которая с трудом переползала с курса на курс и никогда не любила учебу, вспомнила такую важную вещь, а я нет?

Я словно наяву увидела теплый осенний день: солнечный свет, пробиваясь сквозь пожелтевшую листву, становится золотистым. Я сижу на первой парте рядом с другой первокурсницей, нас в этом наборе всего две флейтистки. У доски стоит луксурия Нерина, она высокая, худощавая, элегантные очки на ее носу будто бы состоят из двух тонких полумесяцев. Густые волосы с ниточками седины она закрутила в пучок и закрепила карандашом вместо заколки, но пряди выбиваются и красиво обрамляют узкое лицо. Мне так нравилась эта ее творческая небрежность…

– Шайни Луан? – переспросила преподавательница, приветливо поглядев на меня поверх сверкающих полумесяцев. – Это ведь переводится с древнеморавийского как «сверкающая луна», верно?

– Верно, – согласилась я. – Папа так назвал. А брата он назвал Риденс Луан – «смеющаяся луна».

Улыбка медленно сползла с моего лица.

– Правда, брат умер. Давно.

Луксурия Нерина ободряюще мне кивнула.

– Хорошо, что иногда, когда нам это особенно нужно, мы можем поговорить с нашими любимыми, покинувшими нас. Кстати, девочки, вы знали, что души любят звуки флейты? Они действуют на них успокаивающе.

– Силеста, ты гений! – воскликнула я, потому что в голове мгновенно сложился четкий план, как можно помочь моему мрачному магу.

– Жаль, преподаватели не в курсе, что я гений, – польщенно пробурчала подруга. – Но только не говори, что ты сверкая пятками понесешься сейчас на другой конец города играть призракам на флейте!

– Придется потерпеть до утра, – согласилась я.

Уснула сразу, хотя была уверена, что проворочаюсь половину ночи. Только бы луксур Таэр не выгнал меня снова, едва я появлюсь в его доме, а выслушал и дал шанс. Ведь может сработать!

Под утро мне приснился мой суровый работодатель. Он сидел за столом в кабинете, на краю стола оплывала свеча, а луксур Таэр неторопливо листал книгу, хмурился, вчитывался в строчки. И еще мне приснились стихи, которые я, конечно, никогда не прочитаю ему вслух.

Почему такие губы?

Будто нет любви на свете.

Почему такие руки?

То ли пепел, то ли ветер…

А глаза такие, словно

В них закапали чернила.

Темно-синие… И полночь

В них печаль свою разлила.

С утра пораньше я схватила саквояж и понеслась в учебный корпус, надеясь, что первая застану на кафедре нашего куратора практики, опередив луксура Таэра.