Телохранители Габриелы были наглыми, вызывающе грубыми и говорили жестокую правду. Кольму они нравились. Если бы он не знал истины, решил бы, что они родились и выросли среди горцев. А поскольку он не считал подобные черты характера недостатками, то у него не было причин вырывать Фосту язык за его дерзость.

Он еще о многом хотел расспросить их касательно Лайама, но сначала решил разобраться с Габриелой. Чем быстрее он объяснит ей, что ее ждет, тем лучше. За ним должок, и его нужно уплатить.

Все готовились в путь, Кольм дождался, пока телохранители Габриелы оставят их наедине, и лишь тогда обратился к ней:

– Габриела…

– Да, вождь Макхью.

– Пройдемся.

Это была не просьба. Это был приказ.

– Пройтись с вами?

Он кивнул:

– Да.

Вождь привык повелевать. Габриела задумалась. Он выглядит достаточно сильным, чтобы поднять лошадь и даже не вспотеть при этом. Она видела мощь в каждом его движении, но это не пугало ее. Рядом с ним она почему-то чувствовала себя в безопасности. Но какой в этом смысл?

Впрочем, какой смысл во всем сегодняшнем дне?

– В моем присутствии ты будешь говорить только на гэльском, – приказал Кольм.

Она старалась сдерживаться и не возражать против его приказов. Вождь привык отдавать приказы членам своего клана, и они выполняли их беспрекословно. Но она не член клана Макхью.

Ни слова не говоря, Габриела пошла на поляну посреди рощи, остановилась и повернулась к вождю.

Кольм остановился в нескольких шагах от нее. Он старался не реагировать на ее красоту, но не мог. Габриела была хороша: длинные, слегка вьющиеся волосы цвета ночи, кремовая кожа, голубые блестящие глаза. А какие губы! Боже, от таких губ в голову мужчинам приходят разные фантазии. Даже с синяком на скуле и кровавым порезом на щеке она была неотразима.

Кольм не мог позволить себе увлечься женщиной, забыв о делах клана. Со временем он, конечно, привыкнет к ее внешности, но он не был уверен в своих сторонниках. Даже сейчас они таращились на нее. Ничего, он отвесит им пару оплеух, чтобы не пялились на кого не надо.

Габриела терпеливо ждала, когда вождь Макхью заговорит. От его пристального взгляда ей стало не по себе.

Она сдержано улыбнулась:

– Что вы хотели сказать мне?

Кольм не стал ходить вокруг да около.

– Ты едешь со мной в мой дом.

Уж не ослышалась ли она?

– Повторите, пожалуйста, я не совсем поняла.

– Ты едешь со мной в мой дом.

– Почему?

Кольм нахмурился:

– Потому что я так решил.

– Объясните зачем.

Он медленно и шумно выдохнул. Он знал, что это будет нелегко. Иметь дело с Бьюкененом вообще нелегко. И этот случай не исключение.

– Твой родственник предложил это…

– Дикий Бьюкенен?

– Да…

– Что именно он предложил?

– Не перебивай меня.

– Простите, вождь, но то, что вы сказали, меня удивило, и я…

От смущения у нее зарделись щеки, и Кольм понимал, что если не перестанет отвлекаться, то никогда с этим делом не покончит. Он нахмурился и начал все сначала:

– Бродик предложил, чтобы ты жила у меня, под защитой моего клана. Там ты будешь в безопасности.

Габриела скрестила руки на груди и, помолчав, ответила:

– А почему вождь Бьюкенен заботится о моей безопасности?

– Твоего отца не было в аббатстве, а поскольку Бродик твой родственник, то его долг защищать тебя.

– Но не Бродик мой опекун, а отец.

Кольм кивнул:

– Все так, но ведь его там не было, верно? А мы там были.

– Да, вы там были. Когда я вышла во двор, то посмотрела наверх и увидела вас, но я думала… я решила, что вы уехали. – Она вздрогнула и покачала головой. – Сама не знаю почему. Я ведь не смотрела на стену после того, как поднялась шумиха. – Она перешла на шепот: – А когда вы уехали?

– Сразу за вами.

Она пришла в ужас.

– Значит, вы видели… – Она не договорила.

– Да.

Неужели все воины и их вожди стали свидетелями ее позора? Ну разумеется. Поэтому и смотрят на нее. Считают ее опороченной, думают, что она уподобилась Иезавель?[4] Но почему они не оскорбляют ее, как прочие?

Габриела остановилась и расправила плечи. Она решила, что не станет оправдываться или опровергать что-либо. И падать духом тоже не станет. Пусть думают о ней что хотят, швыряют в нее камнями, обвиняют в том, чего она не совершала.

Кольм заметил печаль в ее глазах. Ему захотелось приласкать ее.

– Ты смущаешь меня, – пробормотал он.

Габриела не ответила ему, мысли ее были заняты другим. Почему этот человек предложил ей разделить с ним кров? Какая ему от этого польза?

Ей и ее телохранителям определенно нужно безопасное место, чтобы обдумать свое положение и строить планы на будущее. Остаться с кланом Макхью – решение здравое, хотя и временное. Но она не знает мотивов, которые двигали вождем, когда он делал предложение. Насколько благороден Макхью? Движут ли им собственные интересы?

– Я полагаю, вы хороший человек и благородный вождь… – начала Габриела.

– Откуда ты знаешь, какой я?

Такой ответ был ей на руку.

– Я не могу этого знать…

– Ты только что сказала…

– А поскольку я не могу этого знать, то не обижайтесь, но я должна понимать ваши мотивы. Поэтому я еще раз спрошу, почему вы хотите…

– Я ничего не хочу, хотение тут ни при чем. Я возвращаю долг вождю Бьюкенену, только и всего.

События разворачивались с такой скоростью, что Габриела не успевала их обдумывать.

– Вы не хотите… то есть вы таким образом оплачиваете долг?

Разве он только что не сказал это? Таких сложных женщин Кольм еще не встречал. Ее эмоции менялись с молниеносной быстротой. То она смиренна, то напугана, а теперь сердится, будь он проклят. Он предполагал, что она не обрадуется, когда узнает, что ей придется жить с ним, но такой странной реакции он не ожидал. Похоже, это будет еще сложнее, чем он думал.

– Спасибо, вождь, что предложили мне кров. Не беспокойтесь, это всего на несколько дней.

– То, что я предлагаю, не временная крыша над головой. Ты не покинешь клан через несколько дней. Ты поедешь со мной в мой дом и останешься там.

Его позвал один из воинов. Кольм поднял руку, призывая ее к молчанию, и ответил воину:

– Подожди, пока я не закончу с этим.

Габриела предположила, что под «этим» вождь имеет в виду ее.

– Благодарю за гостеприимное предложение, – сказала она, – но я не могу поехать с вами.

Она отклонила его предложение, поскольку решила поехать к вождю Бьюкенену. Там она и ее телохранители тоже будут в безопасности.

Но почему Бьюкенен не сделал ей подобного предложения?

Кольм не знал, как продолжать. Говоря по правде, он удивился, когда она отклонила его предложение о покровительстве. Неужели эта глупая женщина не понимает, какая опасность ей грозит? Она хоть знает, что это такое – быть вне закона?

Он решил просветить ее на этот счет, но, прежде чем успел сказать что-нибудь, Габриела задала вопрос:

– А почему вождь Бьюкенен не предложил мне свой кров и свое покровительство? Я все же его родственница.

Кольм оглянулся, нашел в толпе Бродика, напрягавшего слух в надеже подслушать разговор, и повернулся к Габриеле.

По выражению лица Кольма Бродик догадался, что разговор не клеится. Он пересек разделявшую их поляну, не сводя глаз с Габриелы, и обратился к ней:

– Почему так долго?

– С ней трудно, – объяснил ему Кольм.

Она тут же выразила протест:

– Не могу согласиться с вами, вождь. Я не считаю, что со мной трудно общаться.

– Тогда в чем проблема? – спросил Бродик у Кольма. – Ты сказал ей, что должно произойти?

Ага, вот в чем заключалась его ошибка. Он сказал ей, что предложил Бродик, вместо того чтобы требовать от нее послушания.

– Вождь Макхью любезно предложил…

– Я – что? – проревел он.