На соседнем сиденье, пристегнутый ремнями безопасности, сидел пассажир. Единственный. Но очень ценный. Сидел вяло, не делая попыток вырваться, потому что был пьян до такой степени, что еле мог ворочать языком!

В кармане пассажира находился аусвайс, удостоверяющий, что он Gugo Fricsh, проживающий в городе Мюнхене. Возможно, он был не очень-то похож на фото в паспорте, но в таком виде всякий был бы сам на себя не похож!

Водитель изредка косился на пьяного в дым пассажира и, когда тот приходил в себя и начинал возиться, заворачивал на стоянку, где наливал ему стаканчик.

А то и сразу два. А если тот не пил, тыкал его кулаком под ребра, что хорошо способствует усвоению алкоголя. После чего они ехали дальше…

Пассажир спал, бормотал что-то, иногда, вдруг очнувшись, пытался что-то кричать и петь. Чаще всего по-немецки. Хуже, когда по-русски:

— Широ-о-ка страна-а-а моя-аро-одн-ая-яа!.. — начинал он орать могучим басом.

— Заткнись! — прикрикивал на него водитель. И если тот не слушался, пихал его кулаком.

Пассажир удивленно глядел в сторону, откуда только что что-то прилетело и, с трудом ворочая осоловелыми глазками, вопрошал:

— Ты кто?.. Мы куда едем?

— Домой, — примирительно отвечал водитель.

— А-а… Тогда — езжай. Плачу четвертак! — говорил довольный пассажир.

И тут же начинал что-то невнятно бормотать, клонился и бессильно ронял голову на грудь. Вдруг просыпался и снова спрашивал:

— Мы куда едем?

— Домой… Спи.

— Адрес я тебе назвал?

— Назвал.

— Тогда — гони, шеф! Не обижу!..

В общем, развезло мужика! А ведь когда в армии диверсантом служил — пил как лошадь, ведрами! Эк его жизнь на чужбине сморила!

Ладно, пусть дрыхнет, так спокойней. Ну не вязать же его и не заклеивать ему рот скотчем? Лучше — так… С пьяных — с них везде спрос меньше.

Сзади завыла сирена. Легковушки ссыпались с третьей полосы, освобождая дорогу полицейской машине.

Уж не за ними ли?

Водитель внимательно наблюдал за полицейскими в левое зеркало.

И тут что-то произошло!

Что-то, чего никак нельзя было ожидать!..

До того безвольно болтающий головой, пускающий на грудь слюни, прихрапывающий во сне пассажир вдруг быстро открыл глаза и, метнувшись, потянулся к рулю. Натянувшиеся ремни безопасности отбросили его назад, но он все равно дотянулся, ухватил баранку, рванув ее в сторону. В сторону едущей справа большегрузной фуры.

Микроавтобус вильнул, устремляясь в борт грузовика!

Вот ведь сволочь!.. Да он же не пьян, он лишь играл пьяного, болтая всяческий вздор и горланя песни! Он ждал момента, который представился, — услышал сирену полицейской машины, увидел синие блики, метнувшиеся по стеклу, и решил впечатать микроавтобус в грузовик, чтобы привлечь к нему внимание полицейских. А если это не удастся и водитель даст по тормозам, то тогда идущая сзади машина непременно врежется им взад!

Так рассчитывал он!

Но все же Herr Baumgartman выпил немало, даже по масштабам полковника Городца — чуть не полтора литра шнапса — шутка ли, — и оттого неверно оценил расстояние. И не оценил реакции водителя, который успел дать по тормозам и в малое мгновение, вильнув, занырнуть в узкую щель меж двумя грузовиками, давая путь идущему сзади «Фольксвагену»! Так опасно вильнул, что краску с бамперов содрал!

Грузовики возмущенно заревели сигналами.

«Фольксваген» тоже!

Полицейские оглянулись, но ничего такого криминального не заметили. Машины неслись по автобану, словно они составляли единый монолит!

— Ты что творишь?! — свирепо рявкнул водитель.

Но пассажир продолжал выворачивать руль, другой рукой шаря по ремню, чтобы отстегнуть его и, отстегнув, освободиться и вцепиться в глотку врагу. Но отстегнуть ремень не мог, так как тот предусмотрительно был заклинен в защелке.

Полковник Городец рвал на себя руль, водитель с большим трудом удерживал машину, не имея возможности даже затормозить, потому что сзади напирал пятнадцатитонный ревущий грузовик.

— Убери руку!..

— Дурак — они все равно тебя возьмут! Лучше сам сдайся! — совершенно трезвым голосом вопил пассажир.

Но водитель с ним больше разговоров не говорил — хватил правой рукой по шее, отчего тот обмяк и осел в кресле.

Микроавтобус выровнялся…

И сдал к обочине.

Все — довольно гуманизма!.. На запястьях пассажира, завернутых за спину, защелкнулись наручники. И был он усажен на собственные руки, так, чтобы завонять их своим мощным торсом. И притянут к спинке сиденья привязными ремнями.

Вот так — теперь никуда не денется!..

Но как он играл!.. Как убедительно изображал пьяного!

Непростительный прокол!

Водителю было тошно — не от того, что он только что чуть не попал в аварию, а потому что расслабился поверил в чужую игру, подставился. Он — профессионал!

Не прост оказался «клиент» и фанатичен, коли жизнь свою на кон поставил! Впредь надо держать с ним ухо востро!..

Э-эх!.. Да кабы в нем было дело — кабы в пассажире!

А, впрочем, и в нем!

Катит по дорогам Германии черный микроавтобус, за рулем которого сидит Карл Маркс. Который хоть и башковит, но все же — дал маху. Да не в марксизме с последующим ленинизмом, а в том, что счел себя хитрее всех, как тот колобок из сказки, что от бабушки ушел, и от дедушки, и от медведя даже. И катится сам собой довольный… прямо в пасть лисе!

Сам — катится!..

Вот летит вертолет. Над страной Германией. Не абы как летит — разрешенным воздушным коридором, вдоль автобанов. Отсюда, с высоты, управлять движением легче, вот и пересадили полицейских на винтокрылые машины.

Рубит вертолет лопастями ночную темноту неба, а кажется, будто неподвижно висит, потому что земли не видно — только цепочки огней, которые текут внизу! сливаясь, расходясь, образуя на заправках и стоянках небольшие огненные озерца.

Красиво — черт побери!

Но им не до красот.

Второй час в небе! Пилот сосредоточен, стараясь выдерживать маршрут строго вдоль автобана, вписываясь во все его повороты.

Вот два огненных потока внизу сошлись вместе, переплелись полукружьями развязок, напоминающих сверху гигантские цветки.

— Куда? — спрашивает взглядом пилот.

— Туда! — указывает человек в наушниках, выбирая направление.

И ведь угадал, паршивец!

Встрепенулся!..

— Есть сигнал!

Слабенький, еле слышный, но сигнал!

Где-то там, внизу, в потоке, несется машина, в которой работает вшитый в одежду микрофон. В наушниках ничего не слышно — только какой-то ровный гул. Но это не помехи — это рокот работающего двигателя!

Затих!..

Снова появился!..

— Туда! — показывает человек в наушниках, уточняя направление.

Пилот закладывает вираж, и полицейский вертолет, проскакивая перекресток, несется вдоль автобана над потоком текущих в бесконечность машин.

— Ну что? — взглядом спрашивает пилот, потому что голосом без толку, все равно ничего не услышать.

— Отлично! — вскидывает вверх большой палец человек в наушниках, радостно улыбаясь.

Сигнал проходит ясно, устойчиво.

Машет пальцем вниз — мол, снижайся.

Пилот кивнул, завалил машину к земле…

В наушниках отчетливо ревет движок, и кажется даже, слышен гул проезжающих мимо автомобилей.

— Небо-семь вызывает Землю-два.

— Земля-два на приеме.

— Есть сигнал! Кажется, мы нашли его!..

— Где вы находитесь?

— В сороковом квадрате.

Где это?..

Отлично!

— Сопровождайте сигнал десять минут, мы высылаем на перехват машину.

Какую бы — из тех, что ближе?

— Двадцать пятый?.. Слышишь меня?..

Где вы находитесь?

— В сорок третьем квадрате.

Да, верно, сорок третий ближе всего!

— Немедленно перемещайтесь в сороковой квадрат. Выйдете на связь с Небом-семь, они вас сориентируют по месту.

Как поняли?

— Понял. Выполняю!

Вот и закрутилась погоня — затявкали взявшие след борзые, пошли по запаху, потянулись к чащобе загонщики, крутя трещотки. Скоро некуда будет деваться матерому, скоро лежать ему бездыханному, истекающему кровью на траве.