– Тебя в детстве совсем головой не роняли, – вздохнул Вадим.

– Это ты к чему сейчас? – немного охренев, посмотрел я на него.

– Каждый раз, когда ты стукнешься, или же получишь по щам, выдаешь умные мысли, – заключил он.

Зефир, слушавший наш диалог, улыбнулся. По крайней мере это было похоже на это, судя по лыбе, растянувшейся до ушей.

– Так в этом и суть любого сложного механизма. Пока не долбанешь, работать не будет.

– Ага, особенно когда он старый и заржавевший, – хмыкнул Вадим. В ответ ему прилетел мой ботинок, точно в лоб. Несмотря на всю реакцию, парень не успел увернуться, шлепнувшись на зад.

– Ох, извини, ты в порядке? – напустив обеспокоенности, спросил я. – Из рук выскочил, совсем уже суставы хрустят…

– Гад волосатый, – потирая лоб, пробурчал он.

– Голубоглазка нэжная, – парировал я.

Наше препирательство длилось ещё минут 5, пока дочищал вещи. Закончив с этим, и махнув Вадиму, отправился на водные процедуры.

Зайдя в реку по пояс, слегка поежился. Температура воды комнатная, может чуть теплее, но явно далековата от комфортного душа. Но для мытья самое то.

Решил немного поплавать, заодно и освежиться. Пошел вглубь Шустринки. Доставать до дна перестал уже через метров пять от берега. За мной тянулась дорожка из зеленовато-желто-серых подтеков. Мерзость какая.

Вадим занимался чем-то своим, попутно раскладывая вещи в рюкзаке. Зефир же умылся, а после приступил к своему любимому занятию – трапезе. Сидя на жопке, он, словно наблюдатель, осматривал окрестности, хоть и нихрена не видел из-за все также слепящего солнца. Че он там жевал – я не рассмотрел, скорее всего подтачивал запасы из зоомагазина.

Набрав в легкие воздух, я занырнул с головой, желая очистить свои волосы от зомбиной скверны. Вынырнув, недолго завис на одном месте, и вновь погрузился в воду.

Мои дельфиньи приключения длились минут 15. Боковым зрением заметил, что метрах в трёх от меня приводнилась пара уток, но особого внимания на это не обратил. Шустринка всегда считалась домом этих птичек и многие приходили сюда, чтобы полюбоваться на них.

Вынырнув в очередной раз, я заметил, что местных обитателей значительно прибыло. Меня окружало порядка полусотни уток, ненавязчиво взявших в кольцо. Они расселись плотно друг к другу, игнорируя загаженную зомбиными экскрементами водичку.

Зависнув на месте, я начал играть в гляделки с утками. Пернатые, словно завороженные, уставились на меня. В душе ощутил какое-то беспокойство. Батюшки, это что, моё предчувствие опасности объявилось? Нормально в отпуск сходило?

Вспомнив все ситуации, в которых побывал за прошедшие пару дней, понял, что отдельные эпизоды вполне могли сократить длительность жизни до одной минуты. Эээ… Или те ситуации не были опасными?

Вот тут я уже реально забеспокоился.

– Максим. Макс, блин, – с берега тихо доносилось моё имя.

Осторожно, чтобы не стриггерить утиную ораву, обернулся. На береге, рядом с Зефиром, расположился явный главарь мафиозной банды «Кряк-фу». Крупный селезень, вдвое больше обычного, глядел в мою сторону с неприкрытой угрозой.

Ярко-зеленая голова и шея блестели на солнце, словно насыщенный изумруд. Желтый клюв скривило в пренебрежительной мине. Шею обрамляла белая полоска, напоминающая ожерелье. На ней присутствовали пятнышки, чем-то похожие на миниатюрные короны – три штуки.

Серые крылья подрагивали в нетерпении и желании начистить одному субъекту харю. Я отсюда чувствовал эманации и прямой посыл пернатого – «Паря, ты заплыл не в тот район».

Утиная гоп банда продолжала окружать меня, мерно качаясь на крохотных волнах, поднимаемых ветром. Мой мозг усиленно искал выход из ситуации, пока в него не вошла идея.

Часть пищи я решил хранить в инвентаре – на черный случай. И таков наступил раньше времени. Призвав из хранилища кусочек хлебушка, я начал крошить его и бросать поближе к уткам, чтобы задобрить их недобрые мордища.

– Максим, им нельзя хлеб! – встревоженно заорал мне Вадим.

– Кря.

Это веское, словно оброненное селезнем «Кря», послужило сигналом к атаке. Утки, заверещав, понеслись на таран, хлопая крыльями. Даже с расстояния я увидел блестящие зубки, обещающие мне экстравагантные очучения. Регулярно на чистку к стоматологу ходят, всей группой.

– Хотел как лучше, а получилось через зад. Кто на новенького?!

Плыть до берега не видел смысла. Реактивный ранец дома забыл, а так эти пернатые комки доберутся до моей тушки раньше.

Работая ногами, я оставался на плаву, приготовившись к очередному трэшовому махачу. 3, 2, 1, контакт!

Первая утка, достигнувшая меня, отправилась в царство нирваны мощным чапаллахом с правой. Почему-то интуиция подсказывала, что не нужно мне гасить пернатых – батюшка-гусь не простит.

Остальные же, окружив меня вплотную, кидались как оголодавшие самки на последнюю модель яблофона в магазине. Я просто размахивал руками, как дебил, пытаясь отбиться от стаи без нанесения смертельных увечий.

Одна из уток, явно камикадзе по профессии, просто прыгнула мне в рожу, оттолкнувшись от воды и взлетев. Отвлеченный её товарищами по команде, я пропустил птицу, за что и поплатился. Заорав, словно японский школьник, увидев скидки на порнушную мангу, она вцепилась мне в нос.

– Падла! – злобно сплюнул я, отцепив кусачую паскуду от моего нюхальника.

Сопротивляться становилось всё сложнее. Утки сгруппировались, поочередно щипали меня. В некоторых местах даже прокусили кожу и текла кровь. Задача сохранить жизнь афродитам пернатого царства становилась почти невыполнимой.

Успешно вывести из строя удалось лишь пятерых, плавающих в нескольких метрах от места событий. Одна из них уже даже пришла в себя, пытаясь сообразить, как она согласилось участвовать в гэнг-бэнге со мной в главной роли.

Патовая ситуация не предвещала каких-то улучшений. И тут я познал на своей шкуре значение фразы «дабл пенетрейшен».

Две утки, нырнув, одновременно вцепились мне в бубенцы и ягодицу. Штурмовой пернатый отряд особого назначения выцелил наиболее уязвимую точку у своей цели.

– Ну все, детишки, гасим свет, – прошипел я, призвав из инвентаря топор. Я мог простить покушение на мою почти прекрасную морду лица, от которой трещали зеркала или молили разбить их, чтобы не отображать ЭТО, но бубенцы – это святое для мужчины.

Определив ближайшую к себе цель, я замахнулся, чтобы разом прервать её страдания. В глазах птицы читалась обреченность и гордость за то, что она была частью команды. В следующее мгновение с берега раздалось громкое «Кря». Дважды.

В ту же минуту утки узбагоились и отплыли на достаточное расстояние. Градус былого анального пригара упал до нуля. Было видно, что птички не привыкли к длительным сражениям, особенно с активно сопротивляющейся целью.

Посмотрев ещё немного на них, и отозвав топор, я развернулся и поплыл к берегу. Моё раздражение достигло критической точки. При этом внутренний голос подсказывал, что я поступил верно, не став досрочно подавать паэлью с утками и артишоками нам на ужин.

Выйдя на берег, отряхнулся по-собачьи, устроив дождь из брызг с моих волос. Почему-то задница ощущала несвойственную ей прохладу… Ощупав кормилицу родимую, обнаружил в трусах солидную такую дырку, размером с половину кулака. Ещё и ценное имущество попортили, гады.

– Ты как? – спросил подошедший ко мне Вадим.

– Бодро и свежо, – раздраженно огрызнулся я.

– Так сам виноват, – пожал плечами он. – Утки расценили хлеб как агрессию или желание им вреда. Вот и напали. Уверен, им ещё не понравилось, что ты начал мусорить в их доме. Посмотри, сколько гадости с тебя натекло?

Обернувшись, я увидел на воде множество мутных разводов. Дааа, подпортил я водичку.

– Ладно, пойду перетру пару вопрос с их главным.

Накинув на себя куртку, направился к двум представителям звериного царства, сидевшими рядом. Селезень уселся на брюшко, подогнув под себя лапки, а рядом с ним находился продолжавший что-то грызть Зефир.