Танька знала, где найти понимание. Со своей любимой подругой Машкой она познакомилась на первом курсе, в первый день первого семестра. Незнакомые пока что сокурсники (в основном это были сокурсницы) напряженно смотрели на преподавателя, лишь изредка бросая по сторонам настороженные взгляды. Вчерашние школьники, они еще толком не знали, как правильно себя вести, будучи студентами. Когда голова уже ничего не переваривала из сказанного, Танька вдруг услышала легкий шлепок: ей на стол кто-то бросил свернутую бумажку. Она оглянулась, ничего подозрительного не заметила и развернула ее. На бумажке красовалась карикатура на лектора — весьма талантливо выполненная, а главное, очень смешная. Танька побагровела, трясясь от беззвучного смеха и услышала, как сзади кто-то хрюкнул, так же сдерживая смех. Оглянувшись, она увидела прямо перед собой веселые рыжие глаза, длинноватый нос в веснушках и озорную ухмылку. Из-за очень коротких черных волос она сначала не поняла, кто перед ней — парень или девушка. Бесформенный свитер, потертые джинсы и армейские ботинки ясности не прибавляли. На перерыве выяснилось, что это Машка, что она курит, что она не сразу после школы поступила, а еще год «куражилась», что она любит непопсовую музыку и у нее тоже есть старшая сестра. Следующие десять лет ни дня не проходило (за исключением отъездов), чтобы они хотя бы не созвонились друг с другом.

Танька в приподнятом настроении пришла на встречу в любимую кафешку, ей не терпелось рассказать всем своим подружкам подробности немецкого житья-бытья. Подружек была целая компания. Танька и Машка составляли костяк этого объединения, включавшего в себя также двух уже упомянутых Танькиных школьных подружек и двух Машкиных — тоже школьных: Марго и Селедку.

Распутная Светка Седова предпочитала почему-то деловые костюмы, хотя нигде не работала, а училась на фельдшера. Это была довольно рослая девица с правильным, но невыразительным лицом, которое она покрывала толстым слоем косметики, а волосы красила в огненно-рыжий цвет. Что в ней находили ее многочисленные воздыхатели — оставалось загадкой. Но подруги догадывались, что это был пресловутый «аромат доступности».

Алка Левкина — толстуха с красивым, ярким лицом, одевалась очень дорого и со вкусом, хотя слишком взросло, и тратила массу денег на всяческие маникюры-педикюры, массажи и косметику, что тоже не очень свойственно двадцатилетним. Алка была очень добрая, чувствительная и отзывчивая девушка с одним, но очень существенным недостатком. Лишний вес порождал в ней такой чудовищный комплекс неполноценности, что знакомые боялись при ней даже нечаянно сказать слова «толстый» или «жирный» по какому бы то ни было поводу.

Селедка, или Инна Селенина, особа эпатажная и внутренне и внешне, очень уважала то, что сейчас называют «гламур», а проще — все вычурное и блестящее. Вероятно, это наряду с ярко выраженной чернявостью (из-за которой, естественно, имела проблемы с милицией), она унаследовала от своей прабабки-цыганки. Селедка в прошлом году бросила технический вуз, в который пошла неизвестно за каким чертом, и единственная из всей компании устремила свой взор в столицу, где поступила уже на юридический факультет какого-то из множества университетов и как раз собиралась туда отбыть, что давало еще один повод для встречи. Она единственная из всех успела побывать замужем: когда ей было восемнадцать лет, воссоединилась с любимым, который писал в ее честь стихи и читал их под луной. Отыграв пышнейшую свадьбу и въехав в отдельную квартиру, которую любезно предоставила бабушка жениха, они прожили вместе ровно четыре месяца и с безобразным скандалом развелись. Селедка до сих пор, вспоминая, передергивала плечами и фыркала: «Да чтоб я чужие носки стирала».

Марго была единственной по-настоящему красивой девушкой из всей компании и одевалась соответственно: в короткое и облегающее. Чтобы не обнаруживать раньше времени скудость мозгов, она в основном молчала. Машка ее любила, вероятно, ностальгируя по каким-то далеким школьным временам, остальные же терпели ее исключительно за роль красивой приманки для мужчин. Высокая, глазастая, губастая, с длинными тонкими ногами и пышной шевелюрой, она являлась непреодолимым соблазном для мужского пола, который, как правило, поговорив с ней от силы пять минут, плавно распределялся между остальными девушками. Парадокс, но у самой красивой не было даже нормального парня, который бы провожал до дому, дарил цветы и приглашал в кино. Ее просто имели как максимум, а как правило — вообще теряли интерес на начальной стадии знакомства. Но это не слишком ее расстраивало, ее вообще мало что расстраивало или веселило. Иногда она испытывала смущение из-за своего постоянного безденежья, но в основном ее выражение лица было всегда одинаковым — пила ли она водку или смотрела дома сериалы. Излишне было говорить, что работать или учиться для нее было слишком утомительно.

Завершали список трудноопределимого пола панк Машка и прилизанная, отутюженная Татьяна, которые задавали тон и определяли настроение этого с виду разношерстного сборища. Они ввели в употребление особый язык, в котором соседствовали соленые словечки и научные термины, они определяли внутрикомпанейскую моду на музыку и увеселительные заведения, но при этом они уважали индивидуальность каждой из девчонок, даже аморфной Марго.

Сейчас все были в сборе, кроме Светки. Подруги приветствовали Таньку радостными воплями и объятиями.

— А где Седуха?

— О, ты столько пропустила. Представляешь, к Седовой докопался какой-то хрыч, женатый, дочка старше Светки. Ну, она с ним как обычно. Потом узнала, что у него семья, послала подальше. А он, понимаешь, влюбился. Гы-гы. И как банный лист… Ну, соблазнил всякими подарками, деньги дает, обещает оплатить учебу. Она же собирается на стоматолога учиться, ты не в курсе? Слушай самое интересное. Жена, представляешь, пронюхала, Седовой угрожает, вычислила, когда они встречаются, и заперла этого Гену в квартире! Нет, подожди, самое интересное: он из окна со второго этажа выпрыгнул. И ногу сломал! Щас в больнице лежит, с женой разводится, а Светка ему гостинцы носит!

Едва отдышавшись от первого приступа смеха, Танька с трудом выдавила:

— Так, значит, Седова, типа… роковая женщина?

— Типа да!

Громогласное ржание прервал приход героини обсуждения.

— Надо мной смеетесь? Ладно, это же маньяк, тут плакать надо. Лежит весь в гипсе и просит: давай, говорит, оральным сексом займемся.

— Фуу!

— Блииин!

— А ты?

— Ну, я девушка жалостливая.

Новый взрыв хохота с вставками «фуу». Селедка, подождав спада веселья, заметила:

— Сразу «фу», какие цацы! А это на самом деле гигиеничнее.

— Фуу!

— Блииин!

— Селедка!

— Ты протухла!

Соревнование по пошлостям красиво завершила Светка Седова, сказав:

— Слушайте анекдот.

Седова рассказывала такие анекдоты, что многие юноши бледнели и теряли аппетит. Когда все отсмеялись, Танька рассказала свою историю.

— Ну и козел, — подытожила Машка.

— А мать с сестрой не поняли, чего я там замуж срочно не вышла. Вот объясните мне, я что-то не так сделала?

— Ну, большинство, наверное, костьми бы легли, лишь бы там остаться, — заметила Селедка.

— А ты бы легла?

— Я легла бы! Хотя говорить легко. Не знаю, на самом деле.

— Да на фиг надо!

— Из-за такого подхода всех русских девчонок на Западе шлюхами считают.

— Даже не шлюхами, а кухонными комбайнами.

— Ты, Танюха, даже голову себе не забивай.

— Да на фига эта Германия! Здесь вон как весело!

Танька их любила. Она была уверена, что поступила правильно. Потом будет несколько моментов в жизни, когда она усомнится. Но сейчас, лежа на серой больничной койке, она знала: все правильно! Все так, как и должно было быть.

Прошло время, Танька с Машкой получили свои дипломы. Веселая компания стала распадаться, девчонки устраивали свою личную жизнь. Первой, как ни странно, вышла замуж толстуха Алка. Это была почти фантастическая история. Алку буквально за последние пару лет стало жутко разносить. Выяснилось, что у нее проблемы с щитовидной железой и ожирение — это не следствие аппетита, но Алку это, конечно, не успокаивало. Комплекс неполноценности разросся до невроза, она почти не выходила из дома и даже на самые короткие расстояния передвигалась с помощью такси. Друзья частенько собирались у нее дома — и потому, что ее было не вытащить куда-то в люди, и потому, что у нее были довольно лояльные родители, позволяющие громко слушать музыку и закрывающие глаза на звон рюмок. Однажды один приятель, душа компании Андрей Щеглов, который жалел Алку и платонически ей симпатизировал, притащился в гости со своим старинным другом Максом. Алка, весившая тогда уже под сто килограмм, рассердилась было на Андрея, но гостеприимство соблюла. Высокий, симпатичный Макс, который был замечен в компаниях с хорошенькими девушками, почему-то вскорости пришел к Алке снова, и уже один. Чем его прельстил стокилограммовый комок комплексов — неизвестно, но через полгода они поженились. К тому времени Алка, сумевшая взять себя в руки, подлечилась и очень здорово похудела. В белом платье, перед глазами изумленных подруг, предстала очень красивая, веселая и очаровательная Алка, которую даже язык не поворачивался назвать толстухой, разве что пухленькой. В глазах Макса читались гордость и любовь. Через год она родила ему дочку.