Тауэрс покачал головой.

— Самокат у нее уже есть.

— А вот, не угодно ли, детские велосипеды.

Слишком громоздкие и неуклюжие, но этого Тауэрс не сказал.

— Нет, я хотел бы «кузнечик». Поищу в других местах, а если не найду, может быть, еще зайду к вам.

— Загляните к Мак-Юэнсу, — посоветовал заведующий, — может, у него хоть одна штука осталась.

Тауэрс заглянул к Мак-Юэнсу, но и там того, что он хотел, не оказалось. Зашел еще в один магазин — и тоже зря: видно, их вовсе нет в продаже. И чем чаще Дуайт встречал отказ, тем горше было разочарование: нет, ему нужен «кузнечик» и только «кузнечик», ничто другое не годится. В поисках еще одного магазина игрушек он забрел на Коллинз-стрит, но здесь торговали уже не игрушками, а товарами подороже.

Прошел час, магазины вот-вот закроются, и тут Дуайт остановился перед витриной ювелира. Магазин был первоклассный; Дуайт постоял немного, разглядывая витрины. Самое подходящее, наверно, изумруды с бриллиантами. При ее темных волосах изумруды будут просто великолепны.

Он вошел в магазин.

— Мне нужен браслет, — сказал он молодому человеку в черной визитке. — Пожалуй, изумруды с бриллиантами. Изумруды непременно. Дама — смуглая брюнетка и любит зеленый цвет. Найдется у вас что-нибудь в этом роде?

Молодой человек отошел к сейфу, достал три браслета и разложил перед Дуайтом на черном бархате.

— Вот что у нас есть, сэр. Какую цену вы предполагали заплатить?

— Не думал об этом, — сказал моряк. — Мне нужен красивый браслет.

Продавец взял один из браслетов.

— Вот этот стоит сорок гиней, а тот — шестьдесят пять. По-моему, оба очень хороши.

— А вон тот?

Молодой человек взял третий браслет.

— Этот самый дорогой, сэр. Прекрасная вещь. — Он взглянул на крохотный ярлычок. — Двести двадцать пять гиней.

Браслет так и сиял на черном бархате. Дуайт взял его и стал разглядывать. Продавец сказал правду, вещица очаровательная. В шкатулке жены нет ничего подобного. Браслет ей наверняка понравится.

— Это английская работа или австралийская? — спросил он.

Молодой человек покачал головой.

— Нет, это из Парижа, от Картье. А к нам попало из имения одной дамы в Тураке. Сами видите, вещь совсем новая. Обычно нам приходится немного поправить застежку, а здесь даже это не понадобилось. Браслет в отличном состоянии.

Дуайту представилось, в какой восторг придет Шейрон.

— Я его беру, — сказал он. — Уплатить придется чеком. За браслетом зайду завтра или послезавтра.

Он выписал чек и взял расписку. Шагнул было к двери, но обернулся.

— Один вопрос, — сказал он. — Вы случайно не знаете, где можно купить в подарок маленькой девочке «Пого», «кузнечик»? Похоже, сейчас их в городе найти нелегко.

— К сожалению, не знаю, сэр. Надо вам обойти все магазины игрушек.

Магазины уже закрывались, сегодня вечером больше ничего не сделаешь. Дуайт взял сверток с удочкой и отправился в Уильямстаун, перешел с корабля на «Скорпион» и положил сверток за койку, здесь покупка почти незаметна. А через день съездил за браслетом и, возвратясь на лодку, запер его в обшитый сталью ящик, где хранились секретные документы.

В тот день некая миссис Фрейзер принесла к ювелиру серебряный кувшинчик для сливок: надо было припаять отломанную ручку. А позже ей повстречалась на улице Мойра Дэвидсон, которую миссис Фрейзер знавала еще девочкой. Миссис Фрейзер остановила ее и осведомилась о здоровье матери. Потом сказала:

— Милочка, если я не ошибаюсь, ты знакома с этим американцем, с капитаном Тауэрсом?

— Да, мы хорошо знакомы. В субботу и воскресенье он у нас гостил.

— Как по-твоему, он сумасшедший? Не знаю, может быть, все американцы сумасшедшие?

Мойра улыбнулась.

— Мы все теперь сумасшедшие, он не хуже других. А что он натворил?

— Спрашивал в магазине Симмондса такую ходулю на пружине, «Пого».

Мойра насторожилась.

— «Кузнечик»?

— Да где, милочка, подумай только — у Симмондса! Как будто там торгуют игрушками! Понимаешь, он зашел туда и за бешеные деньги купил великолепный браслет. Это часом не для тебя?

— Первый раз слышу. Совсем на него не похоже.

— Ну, от мужчин чего угодно можно ждать. Вдруг он в один прекрасный день поднесет тебе такой приятный сюрприз.

— А при чем тут игрушки?

— Да вот, купил он браслет, а потом спрашивает мистера Томпсона — знаешь, такой блондин, очень милый молодой человек, — не скажете ли, спрашивает, где можно купить «кузнечик». Хочу, говорит, подарить одной девочке.

— Ну и что тут такого? — спокойно спросила мисс Дэвидсон. — Для маленькой девочки очень подходящий подарок.

— Да, конечно. Только странно командиру подводной лодки покупать такую игрушку. Да еще спрашивать ее в ювелирном магазине.

— Наверно, он ухаживает за какой-нибудь богатой вдовой, а у вдовы есть дочка. Браслет для матери, а игрушка для дочки. Что тут такого?

— Да ничего, — сказала миссис Фрейзер. — Только мы-то все думали, он ухаживает за тобой.

— Сильно ошибаетесь, — невозмутимо заявила Мойра. — Это я за ним ухаживаю. — И отвернулась. — Мне надо бежать. Так приятно было вас видеть. Я передам маме от вас привет.

И она пошла своей дорогой, но про «кузнечик» забыть не могла. Она даже спрашивала про них в этот день в магазинах, но понапрасну. Если Дуайту непременно нужна эта игрушка, не так-то просто будет ее раздобыть.

Конечно, сейчас у каждого свой пунктик: Питер и Мэри Холмс помещались на саде, отец на совершенствовании фермы, Джон Осборн на гоночной машине, сэр Дуглас Фрауд на портвейне, а теперь вот и Дуайт Тауэрс — на палке с пружинными подножками. А она сама, похоже, на Дуайте Тауэрсе. Все эти чудачества граничат с безумием, такое уж настало время.

Хочется помочь Дуайту, еще как хочется, но надо быть очень, очень осторожной. Возвратясь домой, Мойра вечером отыскала в чулане свой старый «кузнечик», тщательно стерла с него пыль. Искусный мастер мог бы пройтись по деревянной рукоятке наждачной бумагой, заново покрыть лаком, и тогда он, пожалуй, выглядел бы как новый, хотя сейчас от сырости на дереве темнеют пятна. Но в металлические части въелась ржавчина, и в одном месте подножка проржавела насквозь, Хоть десять раз тут закрашивай, видно будет, что вещь не новая, а Мойра еще слишком хорошо помнит свое детство: игрушка, которая уже кому-то служила… даже думать об этом было противно. Нет, это не выход.