Тем временем Алекс разбил временный паралич конечностей. Ноги самым предательским образом отказывались повиноваться, руки стали ватными. В наступившей тишине она старалась застегнуться, но пуговички никак не хотели попадать в петли.

Наконец ей удалось справиться с этой непосильной задачей, и она, с великим трудом взяв себя в руки, осмелилась посмотреть на Лео из-под опущенных ресниц. Интересно, когда он успел снова сесть за свой стол? И что за странный взгляд — будто он видит перед собой привидение? Почему на лице сквозь загар проступает бледность?

Откинувшись в кресле, Лео несколько мгновений задумчиво изучал Алекс, потом шумно выдохнул воздух и хрипло проговорил:

— Чего ты там замерла? Иди сюда и садись. То, что сейчас произошло… — Он неопределенно пожал плечами. — Впрочем, нельзя дать объяснение необъяснимому, а посему я не буду даже пытаться. Предлагаю вычеркнуть из памяти последние пять минут. Согласна?

Сознавая, что в упомянутые пять минут вела себя как законченная идиотка, Алекс тупо кивнула. На непослушных ногах она прошаркала к креслу напротив его стола.

— Итак, Алекс, я, кажется, стою перед дилеммой. Если правильно понял тебя, дело обстоит следующим образом: либо я разрешаю тебе написать статью обо мне и моей… гм… невесте, либо ты идешь на отчаянный шаг и предаешь гласности отвратительный поступок моей матери. Так?

— Э… да, все верно, — пробормотала девушка и, чтобы не встречаться с ним взглядом, уставилась на свои переплетенные пальцы, лежащие на плотно сжатых коленях.

— Скажи, — протянул Лео, и в голосе его прозвучал едкий сарказм, — это у тебя такой метод — шантажировать людей?

— Естественно, нет! — вспылила Алекс, выведенная из ступора столь нахальным вопросом, и подняла наконец глаза на хозяина офиса. — Даю слово — я никогда прежде не прибегала к подобной уловке.

— Могла бы и не начинать.

— Ну ладно. — Она нервно пригладила волосы. — В качестве утешения признаюсь: мне очень стыдно, что пришлось надавить на тебя таким образом. Но, клянусь, я никогда бы так не поступила, если бы не попала в безвыходное положение.

— В безвыходное положение?

— Ну да, — пожала плечами Алекс. — Суть в том, Лео, что если я не напишу эту статью — вернее, две статьи, — то, скорее всего, потеряю работу. Так или иначе, — с горечью добавила она, — это единственная причина моего появления в твоем офисе. Иначе зачем бы мне связываться с тобой — или с кем-нибудь из твоей семьи?

И снова повисла тишина. Улыбка исчезла с лица Гамильтона. Прищурившись, он долго смотрел в огромные серьезные глаза девушки, сидевшей напротив, и наконец медленно произнес:

— Ну что ж, милочка, давай говорить начистоту. Хоть ты и угрожаешь мне прямым шантажом, я ни капли не верю в то, что ты написала бы о моей матери. Я, к твоему сведению, не полный идиот, чтобы не понять, что таким, гм… оригинальным образом ты просто хотела добиться моего согласия. Однако ты зря рисковала.

— То есть… — буквально задохнулась Алекс, — ты… ты мне поможешь, да?

— На твоем месте я бы так не радовался, — заявил Лео. — Ты еще не знаешь, какие я выдвигаю условия в обмен на мое согласие принять участие в твоем идиотском проекте. Итак, первое: я настаиваю, что ты ни при каких условиях не будешь вступать в контакт с моей матерью.

— Будь спокоен, Лео, встречи с ней не входят в мои планы, — заверила его Алекс. — И вообще, твоя мать — последний человек, с которым я хотела бы общаться.

Гамильтон вздохнул:

— Да, я понимаю. В прошлом мама поступила с тобой не лучшим образом, но сейчас и ей приходится не сладко Она страдает гормональной недостаточностью и депрессией.

— Мне очень жаль, — холодно проговорила Алекс, не собираясь прощать его матери жестокость, проявленную по отношению к ней.

— Еще я хочу иметь полный доступ к тому, что ты будешь писать, — мрачно продолжил Лео. — А сие означает, что ни одно слово — слышишь, ни одно! — не должно быть опубликовано без моего одобрения.

— Без проблем, меня это устраивает, — бодро сказала Алекс, хотя и понимала, что Имоджин Холл-Найтли встанет на дыбы, когда узнает, что Гамильтон возжелал получить права цензора. Ну да ладно, с этим она разберется позже, проблемы надо решать по мере их поступления. — Что-нибудь еще?

— Пока ничего. Сегодня вечером я вылетаю во Франкфурт, у меня назначена краткая деловая конференция с нашими немецкими партнерами. Поэтому вся эта белиберда… прости, я хотел сказать, сбор материалов для твоей статьи подождет до моего возвращения. — Лео быстро взглянул на часы и усмехнулся: — Ввиду вышесказанного, считаю, тебе следует как можно быстрее исчезнуть из моего офиса, пока я не передумал.

Губы Гамильтона плотно сжались, зеленые глаза холодно сверкнули. Он не скрывал своей досады на то, что его обвела вокруг пальца какая-то девчонка. А та встала, и как ни в чем не бывало, широко улыбнулась ему.

Что ж, если мисс Александра Пэмбертон вбила в свою хорошенькую головку, будто над ним так легко взять верх, то очень скоро ей придется снять с физиономии розовые очки. Не так он прост, как кажется. Эта наглая девица еще пожалеет о том, как выкручивала ему руки. Горько пожалеет!

Бар был переполнен. Пробираясь сквозь толпу, Алекс увидела знакомую фигурку Софи. Подруга сидела за угловым столиком в дальнем конце бара и, судя по виду, пребывала далеко не в лучшем настроении.

— Прости за опоздание, — крикнула Алекс, стараясь протиснуться мимо дородного краснолицего дядьки. Наконец ей это удалось, и она с облегчением уселась рядом с Софи.

— Надеюсь, денежки за ленч ты выложишь из своего кармана, — недовольно буркнула та и ткнула пальцем в груду тарелок, которые уже успела опустошить.

— Ну конечно, — заверила ее Алекс. — Тебе удалось добыть для меня информацию?

— Господи! Естественно, удалось! — воинственно вскинулась Софи. — С чего бы иначе я назаказывала столько блюд?! Вознаграждаю себя за труды.

— Так уж и «труды»! — улыбнулась Алекс. — Тебе всего-то надо было взглянуть на файлы.

— Много ты понимаешь, — тут же заворчала подруга. — Никогда в жизни я так не трусила, ей-Богу! Это вам, пронырам журналистам, не впервой рыскать повсюду в поисках жареного, а я чуть с ума не сошла от страха.

— Понимаю, мне не следовало обращаться к тебе с такой просьбой, но…

— Никаких «но»! — отрезала Софи. — Наш журнал пишет о знаменитых манекенщицах, кинозвездах и так называемых «сливках общества». Если кто-нибудь обнаружит, что я рылась в компьютерных файлах, не сносить мне головы. — Она чуть помолчала и с хмурым видом добавила: — Возможно, даже уволят.

— Ну, до этого дело не дойдет, уверяю тебя. А за помощь огромное тебе спасибо, подружка. — Алекс ободряюще похлопала Софи по руке и улыбнулась официантке, которая поставила перед нею чистый бокал. — Итак, что ты узнала о Фионе и ее семействе?

Софи подождала, пока официантка уберет со стола грязную посуду, воровато поозиралась по сторонам и протянула Алекс пластиковый пакет.

— Я сняла ксерокс со всего, что попалось под руку.

— Умница!

— Одними похвалами не отделаешься. За все мои мучения требую гораздо большую плату, чем наряд для бала, а именно: хочу пользоваться всем твоим гардеробом в течение необозримого будущего. Идет?

— Идет, идет, — хохотнула Алекс и вскинула руки в знак добровольной капитуляции. — Ну, давай выкладывай.

— Значит, так… Джордж Блисс — выходец из Ньюкасла, известен как весьма и весьма трудолюбивый человек. Вследствие чего, видимо, он и стал мультимиллионером, занимаясь маргариновым бизнесом. В общем, денег у него куры не клюют, вот он и начал ими сорить. Купил, к примеру, огромное поместье в Гемпшире.

По всему выходит, что Джордж хороший мужик, из тех, кого называют настоящим бриллиантом. Ну, неотесан, конечно, но это не в счет. Он серьезно интересуется сохранением сельской местности в Англии. С соседями ладит прекрасно. А вот его жена Этель — воистину мегера! — все силы сосредоточила на том, чтобы утвердить свою дочь — ну и, естественно, себя — в высшем обществе.