— Он всего лишь выполнял свой долг, — произнес Дэмура сухо, отстранение, словно не желая развивать тему. Он сидел выпрямившись, в застывшей позе, поджав под себя ноги. По обыкновению, перед ним была выставлена банка охлажденного пива, но, вопреки своему обыкновению, Дэмура к нему не притрагивался.

— Ягучи не нравится, когда человек запросто разгуливает с мечом.

Ягучи много чего не нравится, подумал Куяма. Речь шла о преемнике Дэмуры; вероятно, капитан Танака остановил свой выбор на этой кандидатуре, желая заполучить вместо старика впечатляющего силача с мощными кулачищами. По мнению Куямы, Ягучи и был обыкновенным кулачных дел мастером. Лет десять назад ему удалось победить на чемпионате по дзюдо среди полицейских, а затем чемпион был переведен в некое особое подразделение, так и не опробованное в настоящем деле. «Бойцы» подразделения целыми днями отрабатывали тактику обезвреживания диверсантов, захвата террористов и освобождения заложников. Куяма как-то раз находился у Дэмуры, когда по телевидению демонстрировали учебные занятия группы. Согласно сценарию, злоумышленник попытается совершить в аэропорту покушение на некоего высокого гостя, а телохранители должны этому помешать. Вот показался «высокий гость», и из толпы встречающих с грозным криком, занеся над головой нож, выскочил «злоумышленник» и бросился к намеченной жертве. С точностью часового механизма подоспели «гориллы», обезоружили нападавшего и оттащили в сторону. «Гость» вернулся к самолету, «террорист» занял свое место среди «горилл», а один из телохранителей выступил в ролл злоумышленника — рванулся к «гостю» с таким же громогласным боевым кличем и высоко занесенным ножом. Куяме не забыть, с какой пренебрежительной усмешкой следил Дэмура за событиями на экране, с какой нескрываемой издевкой расхваливал тот бравых молодчиков, научившихся защищаться от кретинов-террористов.

Но Ягучи был опасным человеком. По всей вероятности, бойцов особой группы обучали и кое-чему другому, поскольку после демобилизации он сохранил пылкую страсть к огнестрельному оружию и, куда бы ни поступал на службу, повсюду стремился создать целый арсенал. Коллеги недолюбливали Ягучи, однако работа его никогда не вызывала нареканий.

— Но ведь Нисияма спас жизнь госпоже Дэмуре и Миеко, — возразил Куяма.

— Да полно тебе! — Дэмура, похоже, подавил легкий стон. — Не подоспей Нисияма, женщин спасли бы полицейские.

Куяма сомневался на этот счет. Не исключено, что при появлении полиции якудза использовали бы женщин как заложниц, а Ягучи только дай повод пострелять. Молодой сыщик знал, что Дэмура связался по телефону с полицейским участком Синдзюку и просил капитана Танаку выслать наряд к нему домой для охраны жены. Знал и еще кое-какие подробности: что Дэмура на ходу соскочил с поезда, проезжавшего мимо телефонной будки, что он наотрез отказался мотивировать свою просьбу и отослал капитана Танаку за разъяснениями к самому Кадзе. Куяме непонятно было поведение старика. С чего это он вздумал защищать честь мундира? Или, несмотря на все свои попытки взбунтоваться, Дэмура не в силах отбросить вошедшие в плоть и кровь традиции и обычаи, поэтому так безоговорочно утверждает, будто бы Ягучи вел себя правильно? Ведь вот даже он, Куяма, при всем его почтении к нравам доброй старины оставляет за собою право иметь собственное мнение и иной раз усомниться в правоте других. Или же все дело в том, что легко уважать законы в принципе и трудно осуществлять их на практике? А может… Куяма надеялся, что нашел разгадку: Дэмура ведет себя так именно потому, что в душе твердо решил свести счеты с Ягучи?

А у Дэмуры по-прежнему болезненно ныл ушибленный бок, и он не слишком внимательно прислушивался к словам Куямы. Он даже подумывал было, не обратиться ли к врачу, и не был уверен, что правильно поступил, отказавшись от этой мысли. Старый сыщик прекрасно понимал, что лет двадцать назад без колебаний отверг бы эту идею, а уж сорока годами раньше такое вообще не пришло бы ему в голову: поболит-поболит и пройдет. Теперь же волей-неволей думаешь, нет ли внутри какой трещины или перелома… В душе поселился мистический страх перед тайнами собственного организма. А причина этого страха предельно простая: ведь он, Дэмура, знает, что вскоре один из жизненно важных органов его подведет. Трудно гадать, какой из них откажет первым, но тут важно начать, а дальше в атаку ринутся все остальные… Ведь и к врачу хотелось обратиться не из-за боли, а за утешением. Именно поэтому Дэмура и не позволял себе такой слабости.

Ягучи его ничуть не волновал. Ведь с Марико в конце концов не случилось ничего плохого, а раненую девушку доставили в больницу. Ягучи выполнил свою задачу: с целым отрядом подкрепления без проволочек примчался к месту происшествия, и не его вина, что Нисияма, этот рыцарь без страха и упрека, опередил полицию.

Куяма наконец заметил рассеянность хозяина и начал прощаться. Гостю приличествует оставаться до тех пор, пока хозяин не даст понять, что пора откланяться. Куяма прибег к вежливым отговоркам: Дэмура, мол, неважно себя чувствует и должен отдохнуть, все разговоры можно отложить до другого раза, — но вынужден был снова сесть, после того как старик решительно тряхнул головой.

— Необходимо кое-что обсудить не откладывая.

Время близилось к полудню. За окном моросил дождь, в крошечной квартирке горел электрический свет, но отопление было отключено: в японских домах, как правило, поздно начинают топить. Повсюду царил порядок, ничто не напоминало о схватке, разыгравшейся здесь накануне. Марико-сан хлопотала на кухне, готовя обед, и Куяма знал, что он тоже будет приглашен к столу. Госпожа Дэмура выглядела как обычно — аккуратная прическа, сдержанные, но не медлительные жесты, слегка застенчивый, дружелюбный взгляд. Ведь она, вероятно, всю ночь не смыкала глаз. Долгие часы провела в полицейском участке, давая показания и без конца пересказывая одни и те же подробности, а по возвращении домой наводила порядок в квартире. Дэмура же велел ей готовить чай, потчевать гостя печеньем, а теперь с меланхолическим видом ждет обеда.