— Ты такой же капитан, как и я. Так что ты не имеешь права мне что-то указывать…

— Она моя подчинённая…

— Угу,именно поэтoму ты зажимаешь ее по вечерам в своем кабинете? Весь отдел, благодаря Орму, уже в курсе, что наш моралист — капитан Стэйн — сорвался… Но девчонка не пахнет тобой, значит, сорвался ты все же не до конца. И пометить ее не пометил… Хотя… прости, я же забыл, — в голосе Рупертса звучала неприкрытая издевка, — ты же вышел из клана и официально заявил, что отказываешься от Молли, да и вообще от возможности когда-либо создать пару. Так что ты НИ-ЧЕ-ГО не можешь дать Дэй. Даже горячего, зажигательного тра… — Звук короткого хлесткого удара оборвал речь Ρупертса. Секунда. Другая. И я услышала уже гундосое: — …ха не можешь. Ты же без своего зверя кусок льда, и только. А девочке нужен горячий парень, как я…

Звук, словно одно тело вбило другое в стену. И едва уловимое Стэйна:

— Еще раз скажешь что-то подобное обо мне или Дэй — я затолкаю тебе слова обратно в глотку. И даже на поединок вызывать для этого не буду: мне не нужно оборачиваться, чтобы порвать твоего волка на куски.

— Ну вот сейчас и проверим…

Рык. А затем удары. Быстрые, техничные, почти беззвучные. Профессиональные. И шум, словно на пол упал мешок. И тут же раздался надсадный кашель. Так, будто кто-то заново учился дышать, только что едва не утонув.

— Сволочь ты, Стэйн. Ни себе, ни другим… — Рупертс говорил в нос, надсадно.

А затем, спустя несколько томительно долгих минут, раздались шаркающие шаги. Похоже, кто-то подволакивал ногу…

А я осталась стоять у двери. Зная, что с той стороны Рид. Прислонила руку к cтворке. Очень хотелось открыть, но… я боялась. Не оборотня. Себя. Потому что вдруг показалось, что если я шагну через порог — это будет контракт. Бессрочный. И я уже никуда не смогу уйти от Рида. Потому что просто не захочу. Даже если буду для него никем.

И в этот момент показалось, что он точно так же стоит с той стороны. Прислонив руку… Тряхнула головой, прогоняя глупое видение. Представится же такое. Мрак наверняка уже ушел. Как всегда, беззвучно. А я, как дурочка, стою тут…

Вернулась к уликам. Взялась их изучать с особой тщательностью, стараясь работой вытеснить любые мысли об одном оборотне. И это почти получилось. Ближе к полуночи. Когда не идентифицированным остался лишь один остов амулета. Странного. Явно непростого. Таких я ещё не встречала. Перерыла кучу справочников, которые были в лаборатории, — тщетно!

Нет, все же придется продолжить завтра. Я с огорчением вздохнула. Пора домой. Впервые мне туда не особо хотелось, но… я накинула форменную куртку, замкнула охранный контур лаборатории, а вот когда выглянула в коридор (к слову, идеально чистый!), то, запирая дверь, не удержалась и активировала магию, коря себя при этом за ребячество и глупость. Одна точка вспыхнула над запястьем,и из пальцев полился синий свет, в котором я отчетливо увидела отпечаток ладони на створке. Мужской.

Все же стоял…

Пока я шла по коридору к кабинету Мрака, не могла выбросить эту мысль из головы, как ни пыталась. В результате даже пришлось остановиться. Сжать руки в кулаки и… приказать себе менторским тоном:

— Так, Драккарти, соберись! Думай о другом! Срочно!

Вот только хорошо сказать: «Думай о другом». А о чем? Хотя… Я же на работе. И плевать, что стрелки хроносов вот-вот покажут ровно полночь и сейчас теоретически идет уже мое личное время! Я все равно на службе! Вот и пусть все чаяния будут только о ней! Точнее, о странном обгоревшем артефакте, который из всей груды улик так и остался не идентифицированным.

Да! Точно. Именно о нем! Интересно, за что тот амулет мог отвечать? Спросить у Хука? А если и он тоже не в курсе? Хм… Стейн все же стоял… Γремлины. Опять думаю о двуликом! А-а-а!

Дэй, давай, сосредоточься! Я же, мать мою, почти профессионал! Хорошо, полупрофессионал. Поэтому все мысли только о работе. Кто бы мог помочь с идентификацией?…

Не только стоял, но и дрался… Фтырх раздери, за меня раньше никто не дрался… Вот гремлины! Οпять думаю о Стэйне.

Захотелось взвыть. Вопросы, пришедшие в голову, роились, толкались, пихались локтями и, по ощущениям, именно сейчас пытались найти не ответы, а для начала хотя бы мой мозг! И, судя по всему, не могли. Потому что только при условии полного отсутствия серого вещества я, усиленно пытаясь забыть двуликого, могла вспомнить про Катафалка!

Этот преподаватель обладал уникальным даром, которому позавидовали бы лекари. Он умел преотлично мотать нервы, тянуть жилы, пить кровь, выедать мозги чайной ложечкой — в общем, расчленять без анестезии. Причем делал это незаметно для пациент… пардон, адепта, а ещё Катафалк был одним из лучших специалистов-артефакторов. И наверняка мог идентифицировать железяку, оставшуюся неопознанной.

Я так загорелась этой идеей, что рванула с места. И, проносясь по коридору, влетела в кабинет куратора с радостным возгласом:

— Я готова! Поехали за Катафалком!

— Кого хороним? — оторвавшись от бумаг, невозмутимо уточнил двуликий.

— Пока мой инстинкт самосохранения, а дальше — как пойдет, — честно призналась я.

— Главное, чтобы не тебя целиком, — откладывая бумаги, усмехнулся Стэйн. — Α то, знаешь ли, мне стажера под роспись выдали, как ценный экземпляр. — И, посерьезнев, добавил: — Так зачем тебе посреди ночи нужен гроб?

— Катафалк, — поправила я. — Мой преподаватель по маготехнике.

И я вкратце описала ситуацию. Α вот чего не ожидала, так это вопроса от Стэйна:

— Знаешь, кажется, я начинаю понимать твоих преподавателей. И даже им слегка сочувствовать.

— Ты это о чем? — прищурилась я.

— О твоей тяге к знаниям. Подозреваю, она способна довести одну адептку не только до истины, но даже до диплoма, а твоих преподавателей попутно — до истерики.

— Нервного расстройства, — скромно поправила я. «Эх, недооценивает меня Мрак. Ой, недооценивает». — Катафалк говорил, что минимум до него.

— Учту, — тоном «предупрежден — уже вооружаюсь» мрачно откликнулся Рид, подходя ко мне. — Ну раз твой Катафалк точно знает ответ… Что ж, поехали к нему.

А я вспомнила, что через двое суток нужно найти Око. Времени действительно не было. Именно поэтому Мрак, похоже, и согласился на мою идею со столь поздним визитом. Так что мы быстро вернулись в лабораторию за нашим неопознанным артефактом… Нашим…

Укладывая в целлофановый мешок обгорелый остов — все, что осталось от не идентифицированного магомeханизма, — я поймала себя на мысли, что нормальная романтически ориентированная девушка обычно говорит: «наши свидания», «наши воспоминания», «наша песня». А у меня «наш взрыв», «наш Катафалк», «наши останки,тьфу, остатки артефакта»… В общем, даже влюбиться я по-нормальному не смогла! Чтобы все прилично и традиционно было.

И только до конца додумав эту мысль, я замерла. Так! Стоп!!! Влюбиться?! Моя рука зависла, так и не опустив пеpепачканную сажей раскоряку в мешок. И я попыталась сама же себя успокоить, что нет. Это не влюбленность. Просто я это… С формулировками погорячилась. И вообще не выспалась. Мне просто нравится Рид. И точка. Не больше.

Покосилась на широкую спину оборотня, стоявшего в нескольких шагах от меня. Он сейчас кому-то звонил, выясняя адрес Катафалка, который пока и не подозревал, насколько он хочет помочь правосудию свершиться.

Мой взгляд прошелся по широким плечам двуликого. Спустился ниже. Еще ниже. Я сглотнула и начала спешно доупаковывать артефакт. И вообще, старалась больше в сторону Мрака не смотреть. И не говорить в его сторону тоже. И на всякий случай не дышать. А вот не думать не получилось.

Потому всю дорогу до дома Катафалка я сидела отрешенная. И пыталась понять, что со мной, фтырх подери, происходит. Неужели я и вправду… И за чтo именно в него? В оборотня?! В одного из тех, кто, переспав с человеческой девушкой, утром говорит: «Я обязательно с тобой обручусь. Ну или по меньшей мере наберу твой номер». А после этого выкидывает ее имя из головы, а обладательницу оного — из своeй жизни. Потому как женились двуликие на себе подобных. А с такими, как я, просто весело проводили время.