— Еще восемнадцатого получили новую директиву Ставки, — сказал А. С. Желтов после моего короткого доклада. — Выберите время, загляните к Тарасову — узнаете подробнее.

Я так и поступил. Генерал-майор А. П. Тарасов возглавлял у нас оперативное управление. Мы хотя и виделись не часто, но были хорошо знакомы. Он поднял на меня воспаленные от бессонницы, по живые, цепкие глаза, приветливо улыбнулся. Пожаловавшись на отсутствие советских крупномасштабных карт театра военных действий, что затрудняло работу, заметил:

— В Югославии — полбеды: язык понятен на их картах. Что будем в Венгрии делать — не представляю.

Затем ввел в курс событий. Ставка Верховного Главнокомандования предписывала готовиться к скорым боям за освобождение Венгрии. С этой целью не позднее 25–27 октября одним стрелковым корпусом предстояло занять оборону по Дунаю на участке Сомбор, Нови-Сад, чтобы прикрыть левый фланг 2-го Украинского фронта, который давно уже вел бои на территории Венгрии.

Этой же директивой 2-му Украинскому ставилась задача с ходу овладеть Будапештом, в связи с чем 46-я армия 2-го Украинского фронта, на которую возлагалось взятие Будапешта, усиливалась нашим 4-м гвардейским механизированным корпусом, бойцы которого, отлично показавшие себя в боях за Белград, об этом еще ничего не знали и вместе с жителями столицы Югославии праздновали свою большую победу.

— А в наше распоряжение, — сказал он в заключение, — Ставка выделяет из своего резерва четвертую гвардейскую армию генерал-лейтенанта Галанина. Она давно уже не была в боях. Это, Иван Семенович, и вам, политработникам, наверное, надо учесть.

Вернувшись к себе, я разыскал полковника Питерского и поставил перед ним задачу срочно готовить все, что только можно, по Венгрии. Он, как всегда, внимательно выслушал и сказал, что его люди уже работают в этом направлении и через день-другой обстоятельный материал о внутриполитическом положении в этой стране будет готов…

Ставка торопила потому, что почти одновременно готовилось наступление центральной стратегической группировки наших войск на варшавско-берлинском направлении. Успех его, естественно, во многом зависел от активности войск 2-го и 3-го Украинских фронтов. Но не только поэтому. Необходимо было как можно скорее лишить фашистскую Германию ее последнего союзника — хортистской Венгрии и этим самым сорвать расчеты англо-американцев, стремившихся упредить нас в выходе в страны Юго-Восточной Европы. Добивая сопротивляющиеся окруженные части противника, наши войска выдвигались к границе Венгрии, где предстояли бои более сложные, чем в Югославии, в которой гитлеровцы с самого начала оккупации чувствовали себя весьма неуютно. В Венгрии же ситуация была совершенно иная. 2-й Украинский фронт Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского уже давно вел там боевые действия, а о капитуляции хортистское руководство Венгрии еще и не помышляло.

Много лет спустя после войны, когда Р. Я. Малиновский возглавлял войска Дальнего Востока, а я был членом Военного совета, он как-то вспомнил, что с первым наступлением на Будапешт его поторопил Верховный Главнокомандующий.

— Всего пять дней просил на подготовку, — говорил он, — пока подойдет 4-й гвардейский корпус Жданова, — и то не дал. Впрочем, одной армии и двух корпусов для взятия Будапешта оказалось бы все равно мало: крепкий был орешек. Но ведь это потом стало ясно.

Об этой своей беседе с Родионом Яковлевичем я вспомнил, когда нашел запись разговора командующего 2-м Украинским фронтом с Верховным по ВЧ из штаба 46-й армии накануне ее наступления на Будапешт. Она приводится в коллективном труде «Освобождение Юго-Восточной и Центральной Европы», выпущенном в издательстве «Наука» в 1970 году. Вот строки, которые, на мой взгляд, представляют интерес.

«Верховный Главнокомандующий:

— Необходимо, чтобы вы в самое ближайшее время, буквально на днях, овладели столицей Венгрии — Будапештом. Это нужно сделать во что бы то ни стало. Сможете ли вы это сделать?

Командующий 2-м Украинским фронтом:

— Эту задачу можно было бы выполнить дней через пять, после того, как к 46-й армии подойдет 4-й гвардейский механизированный корпус. Его подход ожидается к 1 ноября. Тогда 46-я армия, усиленная двумя гвардейскими механизированными корпусами — 2-м и 4-м, — смогла бы нанести мощный, совершенно внезапный для противника удар и через два-три дня овладеть Будапештом.

Верховный Главнокомандующий:

— Ставка не может предоставить вам пять дней. Поймите, по политическим соображениям нам надо возможно скорее взять Будапешт.

Командующий 2-м Украинским фронтом:

— Я отчетливо понимаю, что нам очень важно взять Будапешт именно но политическим соображениям. Однако следовало бы подождать прибытия 4-го гвардейского механизированного корпуса. Лишь при этом условии можно рассчитывать на успех.

Верховный Главнокомандующий:

— Мы не можем пойти на отсрочку наступления на пять дней. Надо немедленно переходить в наступление на Будапешт.

Командующий 2-м Украинским фронтом:

— Если вы дадите мне пять дней сейчас, то в последующие дни, максимум пять дней, Будапешт будет взят. Если же немедленно перейти в наступление, то 46-я армия ввиду недостатка сил не сможет быстро развить удар, она неминуемо ввяжется в затяжные бои на самых подступах к венгерской столице. Короче говоря, она не сумеет овладеть Будапештом с ходу.

Верховный Главнокомандующий:

— Напрасно вы упорствуете, вы не понимаете политической необходимости нанесения немедленного удара по Будапешту.

Командующий 2-м Украинским фронтом:

— Я понимаю всю политическую важность овладения Будапештом и для этого прошу пять дней…

Верховный Главнокомандующий:

— Я вам категорически приказываю завтра же перейти в наступление на Будапешт!»

Конечно, Р. Я. Малиновскому ничего не оставалось, как немедленно отдать приказ командарму перейти с утра 29-го в наступление. Результаты его мы уже знаем…

— Теперь, когда 46-я армия Шломина не смогла с ходу овладеть Будапештом, — говорил мне генерал-полковник А. С. Желтов, — ясно, что нас ждет трудная зима. А кое-кто после Болгарии и Югославии полагает, что сопротивление врага будет ослабевать. Таким нужно разъяснить, что праздновать победу еще рано.

— Согласен с вами, — ответил я и доложил члену Военного совета фронта план совещания членов военных советов армий и начальников политотделов корпусов с разъяснением военно-политической обстановки и задач партийно-политической работы на предстоящий период.

В целом Александр Сергеевич одобрил план. С основным докладом он предложил выступить мне, а сам обещал присутствовать на совещании и подвести его итоги.

Вскоре с помощью работников отдела, возглавляемого полковником Питерским, был собран богатый материал по Венгрии. И я воспользовался им, готовя свое выступление. Надо разъяснить людям, говорил я в своем докладе, что из всех союзников фашистской Германии Венгрия наиболее сильно привязана к рейху и политически и идеологически. В то же время советские люди, наши солдаты к венгерскому народу питают особые чувства. Ведь именно рабочий класс Венгрии вслед за трудящимися России в 1919 году взял власть в стране и объявил о создании Венгерской советской республики. Это хорошо известно каждому из школьных учебников истории.

Но республика просуществовала недолго. Советская Россия, находясь в огне гражданской войны, не смогла оказать ей достаточной помощи. В результате она пала под ударами международной реакции, поспешившей на помощь внутренней контрреволюции. И мужественный, свободолюбивый венгерский народ оказался под игом фашистской диктатуры во главе с адмиралом Хорти.

С самого начала хортисты во внутренней политике взяли курс на разжигание национализма, а во внешней — на захват территорий соседних стран в интересах крупного капитала и помещичьей олигархии. С этой целью осуществлялась широкая программа милитаризации страны и идеологической обработки населения в духе так называемого «национального единства». В массах распространялись шовинистические лозунги о «превосходстве» венгерской расы, о великой Венгрии, господствующей над всеми Карпатами, разжигалась ненависть к соседним народам, в первую очередь к славянам.