И те и другие заранее прекрасно знали, что это будет кровавая бойня с большим количеством жертв. Тем не менее они все-таки ее устроили. Главная их цель состояла в том, что они, видите ли, хотели громко заявить о своих правах на ту территорию Польши, которую считали своей и потому продемонстрировать над ней свой суверенитет!? В реальности же их цель, как это им же и представлялось, состояла в том, чтобы устроить фарс с открытием якобы второго фронта на территории довоенной Польши. Однако подлинная цель была известна только Лондону и Вашингтону, а также Берлину, о чем будет сказано чуть ниже.

На первом этапе лидеры АК подобный фокус пытались устроить на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, а также Литве (в Вильно, Вильнюс), когда они освобождались советскими войсками от немецко-фашистских захватчиков. Армия Крайова, не говоря уже о самом польском эмигрантском правительстве, изначально выступала как креатура Великобритании, и потому пытались позиционировать себя как передовой отряд англо-американских союзных войск в Восточной Европе. Более того. В конечном итоге, как признали сами же руководители АК, их интересовало даже не столько само фарсовое открытие второго фронта, где его вообще никто не собирался открывать, даже англосаксы, сколько отклики в мировой прессе о так называемой славной борьбе поляков против немцев. Окончательно свихнувшиеся от своей глупости руководители АК стали даже требовать у Сталина разрешения на прибытие в Западную Украину, Белоруссию и Литву миссий с англо-американскими наблюдателями. Естественно, что положительной реакции на это со стороны Москвы они не увидели. Ибо в Москве с документальной точностью хорошо знали о серьезных антисоветских планах польского националистического подполья (об этом см. чуть ниже). Именно поэтому части АК в этих регионах, как настроенные яро антисоветски и способные на выступления против советских войск, попросту были разоружены. Смерш не дал аковцам возможности забаловать ни перед передовыми частями Красной Армии, ни тем более в её тылу.

Проще говоря, вся эта упомянутая выше возня была нужна руководителям АК и эмигрантского правительства всего лишь как форма беззастенчивого навязывания себя англо-американским союзникам, причём с явным стремлением вбить клин в отношения между союзниками по антигитлеровской коалиции, о чем Москва знала также с документальной точностью.

Между тем до поляков, мягко говоря не доходила одна простая мысль. О том, что англо-американским союзникам попросту было наплевать на эти потуги поляков, как, впрочем, и на остальные, ныне столь любимые ими общечеловеческие ценности. Не скрывая, англосаксы совершенно ясно демонстрировали, что их интересует не фарсовая демонстрация некоего суверенитета поляков и уж тем более не какие-то там их восстания как форма борьбы против нацистов, а всего лишь интенсивное использование разветвленной и, надо сказать, эффективно действовавшей разведывательной сети АК. А она, надо сказать, была действительно чрезвычайно разветвленная — ее паутина охватывала не только территорию всей Восточной Европы, но и европейской части СССР, от Риги до Ростова-на-Дону. Бритты, к примеру, не мудрствуя лукаво, еще в 1943 г. прямо заявили панам, что им наплевать на всякие их восстания и прочие потуги с суверенитетом, но их интересует диверсионно-подрывная и разведывательная деятельность АК, в том числе и против СССР. Дело в том, что во время войны польская разведка поставляла до 44 % всех сведений, поступавших из рейха и оккупированных им стран и территорий. Вот этим, а также диверсионной деятельностью и должны были заниматься паны, даже после того, как Западная Украина, Белоруссия и Литва были освобождены советскими войсками. Причём подобные цели преследовали не только англосаксы, но и нацисты — тут их интересы «удивительным образом» совпадали, а поляки были готовы услужить и тем и другим. Естественно, Москва не могла терпеть подобное, тем более в тылу своей действующей армии.

Потерпев неудачу на первом этапе — главным образом из-за того, что прекрасно осведомленный о планах англоамериканских союзников по антигитлеровской коалиции и польского эмигрантского правительства в Лондоне Сталин на корню, преимущественно дипломатическими средствами, пресекал все их попытки, — поляки вдрызг разобиделись на треклятый Запад. Один из лидеров АК, генерал Окулицкий, заявил, что такая ситуация не открыла глаза Западу на потуги лидеров АК, и поэтому, чтобы все-таки открыть этому Западу глаза, они готовы принести столь огромную жертву, что англосаксы должны будут изменить свою позицию. Вот с такой предыстории и началась злоумышленно спровоцированная самими же руководителями польского эмигрантского правительства и Армии Крайовой кровавая провокация, получившая название Варшавское восстание. Сразу же обратите внимание на то, что они изначально и злоумышленно запланировали «столь огромную жертву»!

Почему злоумышленно?! Да потому, что руководители польского эмигрантского правительства и АК прекрасно знали, что перспектив на успех у них нет. Дело в том, что еще 14 июля 1944 г. руководитель АК генерал Коморовский (по кличке Бур, от его двойной фамилии — Бур-Коморовский) докладывал в Лондон эмигрантскому правительству:

То есть, как человек военный, генерал трезво оценивал ситуацию, четко показав, какие могут возникнуть трудности у советских войск, в чем преимущество гитлеровцев и прямо указав на причины, в силу которых восстание не имеет шансов на успех.

Тем не менее, хорошо зная обо всём этом и невзирая на то, что изначально организация восстания в Варшаве не фигурировала в их и без того провокационном плане под названием операция «Буря», глава польского эмигрантского правительства в Лондоне Миколайчик санкционировал командованию Армии Крайовой провокацию с Варшавским восстанием. Их цель заключалась в том, чтобы — ещё раз подчеркиваю, что это им так представлялось ввиду их беспрецедентной глупости, хотя тот же Бур-Коморовский прекрасно знал истинную, не имевшую ничего общего с провозглашенной цель восстания, — показать себя. Проще говоря, продемонстрировать на весь мир, что-де за 12 часов до прихода Красной Армии гитлеровцев разбила АК, и потому в Варшаве ее встречает легитимная польская власть. Ну и так далее, со всеми вытекающими отсюда последствиями политического характера.

Однако даже 31 июля 1944 г., то есть за день до начала восстания, Коморовский лично оценил военную ситуацию в Варшаве как неблагоприятную для начала военных действий. Тем не менее, буквально через несколько часов после такой оценки, входившие в руководящий триумвират АК три польских генерала тайно собрались и постановили все-таки начать восстание в 17 часов 1 августа 1944 г. Через несколько часов после принятия такого решения, но всё ещё 31 июля 1944 г. начальник разведки АК полковник Ирэнк-Осмецкий официально сообщил генеральской троице о следующем. Информация о советских танках, замеченных вблизи варшавского предместья Прага (на восточном берегу Вислы), а именно она-то и послужила формальным поводом для принятия генеральским триумвиратом решения о начале восстания, не подтверждается. Ирэнк-Осмецкому достоверно стало известно, что прорвавшаяся советская бронетанковая часть напоролась на жесткую оборону гитлеровцев под Воломином (недалеко от Варшавы) и, понеся тяжелые потери, вынуждена была отступить. А это означало, что инициатива теперь перешла в руки гитлеровцев. То есть стало совершенно очевидно, что шансов на получение хоть какой-либо помощи от советских войск конкретно в тот момент не было. Причем основные причины этого, подчеркиваю сие обстоятельство, им были понятны еще 14 июля. Не говоря уже о том, что им же было понятно, что советское наступление может спотыкнуться на вопросах снабжения, что, кстати говоря, и случилось в реальности, так как тыл фронта сильно отставал от передовых частей. Несмотря на такие тревожные данные, решение о начале восстания не было отменено. Но сказать так, значит всего лишь обозначить самую макушку айсберга. Дело в том, что руководители АК были еще те стратеги. А следовательно, спровоцировали восстание не тогда, когда это вызывалось обстановкой на фронте. То есть не тогда, когда в страхе перед стремительно разворачивавшимся наступлением советских войск немцы начали отступление и эвакуацию, в том числе и из Варшавы, а тогда, когда части Красной Армии стали подходить к городу, но были все еще на значительном расстоянии от него (прошу тщательно запомнить это обстоятельство — оно ключевое в данном случае). А к этому моменту, заметив, что многодневное непрерывное наступление советских войск (в рамках Белорусской стратегической наступательной операции) стало выдыхаться — германский генерал Типпельскирх после войны отмечал, что «восстание вспыхнуло 1 августа, когда сила русского удара уже иссякла» — немцы уже не только оправились от первого испуга. Взяв под полный контроль ситуацию, они организовали жесткую и эффективную оборону на подступах к Варшаве. Ведь уже 25 июля в район Варшавы начали прибывать части дивизии «Герман Геринг», подразделения которой стали размещаться в варшавском районе Воля. Почти одновременно стали подтягивать такие отборные танковые дивизии, как 3-я танковая дивизия СС «Мертвая голова», 5-я танковая дивизия СС «Викинг», а также 19-я Нижнесаксонская танковая дивизия вермахта (и это прошу запомнить особо тщательно — это тоже ключевой момент). Конечно, первоочередной задачей этих дивизий было оказание сопротивления Красной Армии. Но ведь и о запланированном восстании они не забыли. И все потому, что из их рядов произошла серьезная утечка информации и немцы знали о том, что готовится восстание. Соответственно для борьбы с повстанцами в Варшаве из состава этих дивизий было выделено 300 танков. И это не говоря уже о пехотных частях вермахта, а также о полицейских подразделениях и частях СС, которые в избытке стали прибывать в Варшаву, едва только Гиммлер получил известие о восстании.