— Да я!..

— Рот закрой и не хрюкай!

— Хватит уже ругаться! — Торап вскинул руки. — Нас ждут давно! Все, пойдемте дальше!

Чернявый из-за перепалки позабыл, с чего все началось, и останавливать нас не стал, лишь ругался вслед, но Тук на это не отвечал, считая, что цель достигнута: его пропустили.

Как здесь все просто…

Тропа за валунами выпрямилась еще сильнее, и вскоре мы оказались на ровной, как стол, вершине. Не совсем, правда, ровной: песочек и впрямь лежал как выглаженный, но повсюду из него торчали прямоугольные каменные блоки самых исполинских размеров. Готов поклясться, что некоторые высотой под десяток метров, если не больше. При такой ширине весу в них не меньше сотни тонн, наверное. Не верится, что дикие язычники смогли их где-то внизу вытесать, а потом протащить по этой длинной и крутой тропе до вершины. Хотя, возможно, добывали камень здесь, а потом все следы разработок засыпали толстым слоем песка — он явно сюда людьми принесен, а не реками. Странно только, что за долгие годы его не размыло дождями и не сдуло ветрами.

Место и впрямь необычное…

Еще и погода хмурится — тучи наползают с севера, ветер гуляет, солнце проглядывает лишь изредка. Серые облака, кажется, задевают за вершины древних монолитов, столь же серых. И люди среди камней тоже серые — одежда у них грязная, и красок в ней нет. Лица хмурые, злобные, испуганные — всякие есть, но ни одного веселого. Народу много собралось — даже не сотня, наверное, а все полторы. Откуда столько — ведь если Торап не соврал, немало разбежалось по округе после разлада?

Ох и попали…

Старик с лицом серым, как все это место, подошел, уставился мне в глаза, настороженно-злобно уточнил:

— Вы — страж?

— Сэр страж, — ответил ледяным голосом.

— Меня называют Скрип — я главный жрец этого великого капища. Альрик ждет вас.

Тук счел нужным вмешаться:

— Насчет правил: Альрик знает, что нельзя пользоваться метательным оружием?

Покосившись на горбуна, будто на дизентерийную амебу, жрец, брезгливо ухмыльнувшись, снизошел до ответа:

— Альрик будет драться пешим и с мечом. Страж может взять что угодно — хоть катапульту крепостную. Может хоть конным, хоть на телеге, хоть ползком. Альрику безразлично, каким способом страж захочет умереть.

Вот ведь сволочь — упрямо без «сэр». Ничего… я еще наведу здесь свои порядки.

Тук прошептал в ухо:

— Лучше конным оставайтесь, раз такие дела. Меж камней проходы широкие, и места вам хватит — погоняете его пикой как линялого гуся по пруду.

Не раздумывая, спешился, передав поводья горбуну:

— Нет уж — раз он пеший, то и я буду пешим. Иначе получится не бой, а балаган какой-то. Вдруг конь в этом песке копыто подвернет? Сверну себе шею — и будут зрители внукам рассказывать, как позорно пал страж, имея преимущество в оружии и лошади.

— Ну смотрите… вам оно виднее.

Нападать на нас вроде не собираются, но и расслабляться не стоит. Настороженно косясь на сгрудившихся в отдалении зрителей, проверил оружие. Щит на руку — готово. На поясе два меча — вопреки возражениям епископа, прихватил на всякий случай свой старый, испытанный. И пусть он слишком узкий и хрупко-легкий, но на нем уже осталась кровь нескольких тварей и одного перерожденного, а на этом полуторнике ни пятнышка. Нож не проверяю — никуда он не денется из-за высокого голенища боевого сапога. В правую руку копье — теплая, чуть шершавая для ухватистости древесина приятно легла в ладонь. Кольчуга на месте — я вообще нечасто ее снимаю; шлем застегнут. Снял с плеча недовольно зашипевшего Зеленого, подбросил вверх, приказал:

— Сядь на камень и не вмешивайся в драку — без тебя разберутся.

— И зачем нас сюда принесло? Здесь не наливают! — каркнул птиц напоследок и начал описывать круги над капищем.

Обернулся к мрачному жрецу:

— Я готов. Где ваш Альрик?

Повернув голову, Скрип визгливо, с нескрываемой опаской, выкрикнул:

— Темный! Страж готов умереть!

Из-за камня, возвышавшегося во внутреннем, самом узком круге, вышел очередной чернявый паренек. Не старше меня (точнее, моего тела), в такой же невзрачной одежде, как у всех здесь. Никаких доспехов, а из оружия лишь полуторный меч, похожий на мой, — неширокое обоюдоострое прямое лезвие с руку длиной; не видно никаких украшений или лишних деталей. Простейшее приспособление для умерщвления себе подобных.

Альрик приближался с широкой улыбкой, небрежно покручивая мечом, будто ивовым прутиком, поглядывая на меня со снисходительным любопытством избалованного ребенка, наблюдающего за муками гусеницы, брошенной в муравейник.

Поймав этот взгляд, я понял, что попал конкретно.

А ведь были предчувствия нехорошие, и епископ тоже жуть нагонял. Но не послушался — приперся на этот поединок, почему-то уверенный, что обязательно всех здесь порву. Не верил, что найдется достойный противник. Надеялся на реакцию свою хорошую, руки длинные, мозг не тормозящий, боевые навыки, вбитые земными инструкторами и туземцем Конфидусом.

А противник здесь нашелся…

Прав был Торап — Альрик уже не тот… Как он говорил? На капище ночевал? Тьму призывал? Ведьму сильную искал? Вот и добился своего… идиот. Не знаю я, что здесь с людьми происходит, и вряд ли теперь узнаю.

Попал ты, Дан… круто попал…

Альрик, или, вернее, существо, захватившее его тело, продолжая улыбаться, остановилось в десятке шагов, коротко поклонилось, приглашающе поманило за собой, насмешливо произнесло:

— Сэр страж, пройдемте в центр этого древнего и великолепного сооружения. Создано примитивными существами, но должен признать — даже они иногда способны на великие поступки. Там, знаете ли, нам гораздо удобнее будет, да и зрителям просторнее. Они так трогательно восприняли мое появление, что просто обязан позаботиться о них в такой мелочи. Центр капища — место средоточия силы. Здесь все на центр завязано. Вы не пугайтесь понапрасну — меня это место сильнее не сделает. Оно вообще равнодушно к таким, как я. И к вам тоже. Оно само по себе. Здесь всем одинаково плохо. Помехи, знаете ли, сильные, напряженность физических полей, нестабильность пространства, нарушение причинно-следственных связей. Случается и такое, чему даже названия нет. Даже птица ваша, смотрю, присмирела и не шипит на меня. Непонятно ей здесь ничего, вот и не замечает очевидного. Чует неладное, но не догадывается, в чем дело: вон как носится кругами и кричит обиженно. Ослепла ваша птица. Нет, глаза у нее на месте: в другом смысле ослепла. Забавно, не находите? Вы, наверное, на ее чутье понадеялись и не ожидали подобной встречи? Думали, что придется драться с крестьянским юнцом, не знающим, с какой стороны за меч браться?

Настороженно шагая за перерожденным, я начал дерзить в ответ:

— Ты слишком разговорчив. Твоя предшественница была молчаливой — редко слово от нее услышишь. Даже когда я ее убивал, она помалкивала.

— Предшественница? Сэр страж, вы о чем? У меня не было никаких предшественниц. Личные предрассудки, знаете ли, не позволяют использовать женских тел. С некоторой натяжкой предшественником моим можно назвать павшего в бою наследника Мальрока. Пал он от рук ваших, весьма неожиданно. Увы — в том бою у вас было слишком много преимуществ. Долгий марш на нас плохо действует, особенно если через горловину эту приходится переходить. Плохое там место для всех. Впрочем, вы и сами, наверное, это заметили. Источников силы в том бою рядом не было, а без них с непривычки находиться возле таких, как вы, — сущее мучение. Может, все же расскажете: откуда вы беретесь и почему от вас так сильно светит абсолютно на всех уровнях? Вы будто незатухающая молния, все вокруг избивающая своими разрядами. Счастье, что недалеко это действует, иначе бы этот мирок стал еще более унылым. Ну? Так расскажете? Молчите? Ну вы все же подумайте — время у вас еще есть. Немного времени. Забавно, не находите? Тогда, у реки, вы меня победили. Хитростью своей, но не спорю — победили. Реакция на болевой шок не вовремя на ваше навязчивое излучение легла. А теперь предстоит реванш: моя победа. Забавно? Ну же, признайте! Посмеемся вместе.