Когда Энни очнулась, её окружал кромешный мрак. И ещё — боль. Безумная, агонизирующая. Энни поразило, что она не чувствует собственную шею — та была словно парализована. Она попыталась повернуть голову, и чуть не вскрикнула от невыносимой боли. Голова закружилась, словно от перепоя, и Энни поспешно закрыла глаза. Лучше — вечная тьма, чем эта чудовищная боль.

Откуда-то доносились неясные голоса. Приглушенные, но — неуловимо знакомые. Сделав над собой усилие, Энни вспомнила: она находится в небольшом домике, из окон которого открывается вид на один из каньонов, которыми так богаты окрестности Лос-Анджелеса. И еще: она нашла убитого. Как же его фамилия? Ах да — Клэнси. А потом кто-то подкрался сзади и попытался убить уже её.

Нет, это не так. Если бы её и в самом деле хотели убить, то в живых её уже не было бы. И потом, конечно же, это был не «кто-то». По зрелому размышлению, Энни знала, кто на неё покушался. Джеймс.

Она присела, и тут же закусила губу, чтобы не закричать от боли. Потом, дрожа всем телом, откинула назад волосы и прикоснулась к основанию шеи. В тот же миг её пронзила пульсирующая боль. Что же сделал с ней Джеймс?

Энни сделала шаг к двери, но приостановилась. Голоса уже слышались отчетливее — техасский выговор Джеймса, мягкий, обманчивый. А вот в голосе его собеседника слышались неодобрительные нотки. Впрочем, его Энни узнала сразу. Вспомнила. Кэрью.

— Мне наплевать на то, что ты думаешь, — сказал Джеймс. — Если Клэнси убил не ты, то я должен знать — кто.

— Будь я как-то причастен к смерти Клэнси, я бы не решился сюда приехать. Нет, Маккинли, за столько лет в нашем деле он нажил себе немало врагов. Ты это не хуже меня знаешь.

— Странно только, что эти враги дожидались именно сегодняшнего дня, чтобы с ним расправиться.

— Да, ты прав — я тоже не верю в случайные совпадения. И тем не менее я ведь приехал, не так ли? Сорвался с места, как только получил твое послание. Что тебе от меня нужно, Мак?

Энни приблизилась уже вплотную к двери. Голоса доносились снизу. Похоже, Джеймс с Кэрью расположились у самого основания лестницы и, cудя по всему, не особенно таились. Возможно, Кэрью не знал, что она нашла труп Клэнси. Либо ему не было до этого дела.

— Ладно, Кэрью, я приоткрою карты. Мы с тобой прекрасно знаем: дважды я пытался тебя убить. Но оба раза я был мертвецки пьян. Сейчас я не пью, а в трезвом виде — сам знаешь — со мной никто не сравнится. И, если решу с тобой расправиться, то считай, что ты уже труп.

— У тебя всегда была мания величия, — процедил Кэрью.

— Дай мне неделю. Я должен выяснить, кто помог Уину отправиться на тот свет. А в том, что помощник у него был, сомнений нет, как бы вам ни хотелось представить дело иначе. И я хочу знать, кто стоял у него за спиной, когда он отвернулся.

— А что, если это был я?

— Тогда тебе не сдобровать.

— Нет, нет, я тут ни причем, — поспешно отказался Кэрью. В голосе его прозвучал безотчетный страх.

— Верю, — чуть помолчав, произнес Джеймс. — У тебя духу не хватило бы. Так вот, Кэрью, я хочу заключить временное перемирие. Отзови свою свору. Тем более что ты и сам не знаешь, кому можно доверять. Кто из них, при первом же удобном случае, вонзит нож тебе в спину…

— Всем своим людям я доверяю как самому себе! — запальчиво прервал его Кэрью.

— Тогда ты просто глупец. Или не понимаешь, какая участь тебя ждет. Дай мне всего неделю, и я разберусь во всей этой заварухе. Ошибок я не делаю, и лишних свидетелей не оставляю.

— А кто же тогда эта женщина — наверху?

Молчание. Энни затаила дыхание.

— Просто — некоторое осложнение, — ответил наконец Маккинли. — Нам это ничем не грозит.

Энни, превозмогая боль, от которой голова её, казалось, вот-вот лопнет, спустилась на одну ступеньку.

— Я согласен договориться, — уныло промолвил Кэрью. — Сам знаешь — я всегда готов на разумные уступки.

— Еще бы. Особенно, если тебя припереть к стенке, не оставив выхода. А сейчас, приятель, выхода у тебя точно нет.

Энни спустилась уже до середины лестницы, свято уверенная, что движется совершенно бесшумно и мужчины даже не подозревают о её присутствии. Она уже видела их ноги — собеседники стояли посередине гостиной. Кэрью был в бежевых брюках, а Джеймс — в черных джинсах.

— Должен сказать, Мак, мне трудно поверить, что ты вдруг стал благородным рыцарем. Зачем ты это делаешь? Из-за денег? Если бы ты нуждался в деньгах, то не стал бы, наверное, рисковать жизнью за те гроши, которые платили в нашей конторе.

— Дело не в деньгах.

— Тогда в чем же? — голос Кэрью сорвался почти до визга.

— Энни хочет знать, кто убил её отца. И она не успокоится, пока не добьется своего. А тогда — захочет отомстить.

На мгновение воцарилась могильная тишина.

— О Господи, — сказал наконец Кэрью. — Ну, а тебе — на кой черт эти хлопоты? Избавься от нее.

— Нет.

— Что-то я не припомню случая, чтобы ты прежде хоть с кем-нибудь цацкался. Хотя, разумеется, любой из нас имеет право на заслуженный отдых. Если желаешь, я могу поручить это дело одному из своих парней. В том случае, конечно, если ты не перебьешь их всех, — понуро добавил Кэрью.

— Не смей её и пальцем тронуть! — голос Джеймса звучал угрожающе. — Я её потому сюда и привез. А ты уж проследи, чтобы твои вонючие головорезы держались от неё подальше.

— Господи, Джеймс, я тебя просто не узнаю! На кой дьявол тебе сдалась эта девчонка? Неужели тебе не все равно, устранят её или нет?

— Нет, — отрезал Джеймс. — Я не хочу, чтобы тебе и на этот раз все сошло с рук. Хочешь из воды сухим выйти? Нет уж, дудки — не позволю.

— Вот как? — дурашливо усмехнулся Кэрью. — Значит ли это, что ты позаботишься о ней сам?

— Это значит, Кэрью, что я выхожу на тропу войны. И помогу этой девушке добиться того, чего она желает.

— Зря ты так, Мак. Живым тебе из этой передряги не выбраться. Неужели ты и правда готов ради неё найти того, кто заказал её папашу? Зачем тебе это?

— Может, мне просто любопытно, — промолвил Маккинли. — Может, я просто хочу найти недостающие фрагменты головоломки.

— Какие еще, к черту, фрагменты? Дело проще пареной репы, и кому, как не тебе, это знать?