— Ай, спасибо тебе, купец, чуть было не прозевал поклевку, но теперь он никуда не денется, — приговаривал царь, вываживая крупную рыбу.

Казак бросился за подсачком и скоро в нем уже трепыхался здоровенный линь, как бы не четырехфунтовый!

— Какой красавец! Давненько я здесь ничего крупного не выуживал, — царь радовался как мальчишка, рассматривая толстого линя. — Это все ты, купец, со своей удачей, все, теперь удить рыбу без тебя не пойду!

Потом мы еще немного поудили, но суматоха распугала карасей и они «убёгли», как выразился атаманец. Поэтому отправились домой, следом казак нес улов, а дворцовые слуги — мебель и удочки. Поблагодарил атаманца за отличную рыбалку, дав ему трояк на выпивку, и получив в ответ: «Не сумлевайтесь, ваше превосходительство, завсегда для вас расстараемся и духмяных червячков навозных на здешнем базу[2]накопаем и рыбу прикормим, только заранее скажите, что рыбалить собираетесь».

Улов был отправлен на кухню, а к нам явился Черевин с фляжкой и мы выпили по маленькой серебряной рюмочке хорошего коньяку за удачный поход. Потом генерал ушел отдавать приказания охране, а мы стали обсуждать проблемы Дальнего Востока и строительства железной дороги. В основном, вопросы были связаны со строительством пути от Красноярска на восток, как решить переправу через Байкал и стоит ли арендовать землю у Цинской империи под строительство прямой ветки до Хабаровска-Владивостока. Я опять высказался за то, что надо строить путь без паромных переправ: тут уж как инженеры решат, либо кругом Байкала, либо от Иркутска через Слюдянку на Олхинское плато, но сразу уповать на дорогу по Манчжурии я бы не стал — во время войны ветку сразу перережут. Да и вообще, зачем нам этот Ляодунский полуостров, куда Сергей Юльевич предлагает тянуть дорогу? Порт-Артур — неудобная гавань, приспособленная для старых небольших броненосцев. Вот адмирал Дубасов, командующий эскадрой в Тихом океане, предлагал корейские порты, лучше всего Мозампо, на самом юге полуострова.

Витте мне возражал, что Ляодун — очень выгодный район для базирования войск, китайцы там целую крепость построили.

— Сергей Юльевич, они ее не построили, а строят по устаревшим немецким чертежам. Пусть даже флот будет базироваться в Артуре — запереть узкий выход из гавани — и все: флот окажется в ловушке. К тому же крепость как таковая там бесполезна — на Ляодуне масса мест для высадки десанта в обход укреплений.

— Александр Павлович, а вы не боитесь, что японцы сочтут вызовом строительство порта в Мозампо, — возразил мне Витте.

— Конечно, такое может случится, но, чем раньше мы заявим претензии на Корею, тем лучше. Пока наш флот на Тихом океане гораздо сильнее японского. Вот во время инцидента в Оцу[3] два года назад два наших крейсера утопили бы весь японский военный флот, чего и боялись японцы, вот тогда и надо было ставить вопрос о занятии нами Мозампо в качестве жеста доброй воли микадо для заглаживания инцидента, впрочем, времени прошло немного, еще ничто не забылось.

— Все-то у вас легко выходит, князь, а деньги где на все взять? — напомнил министр финансов об извечной проблеме российского бюджета. — Да и помните, во время благотворительного бала мы с вами слегка обсудили это, государственный долг, золотой стандарт и еще кое-что на эту тему.

— Как не помнить, Сергей Юльевич! Денег действительно в казне нет… Значит надо их откуда-то взять и желательно не влезать в этом в иностранные займы. Долг, как известно платежом красен!

— Хорошо, а откуда бы ты, купец их взял, если бы имел полномочия? — спросил царь, слушая нашу пикировку с министром финансов и будущим премьером.

— Государь, я очень уважаю таланты Сергея Юльевича, он специалист в области железнодорожного строительства и в этом на голову выше меня, но если бы у меня были полномочия я бы попытался изыскать деньги внутри страны. Знаете государь, сколько золота в кубышках наших купцов, особенно старообрядцев и они не спешат вкладывать его в государственные проекты. Вот оттуда бы я их и взял — из кубышек Морозовых, Рябушинских и иже с ними, а вовсе не прося у Ротшильдов под грабительский процент и давая возможность Франции потом вертеть нами как она захочет.

— Что же, ты предлагаешь потрясти купцов за мошну? — усмехнулся царь двусмысленной шутке. — Ты же сам из старообрядческой семьи, из раскольников, а теперь предлагаешь их обидеть? Не сам ли недавно просил дать им больше воли!

— Вот сейчас, ваше величество, когда старообрядцам дали возможность молиться по своему, хоть и на Амуре, самое время привлечь деньги их богатых единоверцев — мол, надо облегчить переселение братьев на Дальний Восток, проинвестируем, то есть, вложимся в дело строительства Великого пути на Восток, господа купцы и промышленники! Уверен, царю, который дал им послабление, они не откажут, дураков среди них нет.

— Что же, купец, может ты и дело говоришь, надо подумать над этим.

Потом мы пошли есть уху, жареного линя в ароматных травках (все же линь отдает тиной, но царский повар сделал так, что это было совершенно не заметно) и карасей в сметане. Я заметил, что Витте надулся на то, что я поставил под сомнение его стратегическое мышление и финансовые таланты, а, собственно, кто он есть — железнодорожник и все… Я-то хоть и не железнодорожник, не финансист и не военный стратег, но силен послезнанием, хотя, не факт, что дедушки из Госсоветавыскажутся за мои идеи, вот адмиралы точно будут за Мозампо, но тут осторожный Гирс, несомненно, подгадит, уж очень он всего побаивается.

А, собственно, что я суечусь? Это историческая закономерность и ход истории не под силу переломить какому-то там попаданцу, пусть он, наконец, и рядом с царем. В России кто принимает решения — царь, как он повелит, так все и будет, а Александр Александрович, при всей лихости в международной политике (вот не побоялся же бриттам, сильнейшей тогда державе, возражать), человек осторожный, поскольку фундаментальных знаний ни в какой области у него нет, предпочитает выслушивать разные мнения, но решение все равно — за ним. А тут никуда не деться от фактов: пустой казны, неразвитой промышленности с примитивной технологией, еще большей примитивности в практически средневековом сельском хозяйстве, большой, но небоеспособной армии и «разношерстном» флоте.

Мне даже жалко стало царя, как он управляется со всем этим бардаком на фоне поголовного воровства из казны (вот, кстати, еще один способ пополнения бюджета — ловить казнокрадов, деньги и имущество отбирать, а самих отправлять мыть золотишко на сибирских приисках лет на десять), огромных расходов на Великих князей, которых расплодился целый табун (уж на что Ники рохля, но ведь урежет им ассигнования, а часть «табуна» вообще переведет в «князей императорской крови», понизив статус и выплаты[4]).

Хотя, что императора жалеть — сам виноват: откуда возьмутся современные технологии при отсутствии большого количества грамотных специалистов в условиях указа о «кухаркиных детях» и квоты на евреев в высших учебных заведениях, да и вообще, царь студентов и профессоров терпеть не может. И это еще «правильный» царь на фоне других венценосцев, а что Ники сделает, то вообще уму непостижимо: профукает империю, причем даже там, где вроде бы профукать невозможно.

Потом еще и обсуждали финансовые вопросы: опять — где взять денег, чтобы наполнить бюджет, да пресловутый золотой стандарт, нужен он России или нет.

Из истории я помнил неоднозначное отношение Витте как современников, так и потомков, причем у последних — часто негативное. Между тем, Витте принял финансы Империи с дефицитом более чем в 70 миллионов рублей, бывало и больше, бюджет России был дефицитным со времен Крымской (или, правильнее, Восточной, как называли ее современники, например в фундаментальном труде генерала от инфантерии Зайончковского) войны. Этот дефицит увеличился до катастрофических размеров после Русско-турецкой войны 1877-78 гг. (а что Россия получила взамен, кроме «благодарности» освобожденных «братушек»).