– Хаим, ты слыхал, в зоопарке родился слоненок?
– А как это отразится на евреях?
Из этого же факта многовекового существования четкой границы между «нашими» и «не нашими» вытекает еще одна, так многих раздражающая черта евреев – групповая солидарность и поддержка соплеменников. Именно эта черта больше всего раздражает представителей «титульной нации», особенно когда речь идет о групповой солидарности этноса, который преуспевает экономически. Именно поэтому сейчас все чаще и чаще в России эти же обвинения в землячестве и взаимной поддержке звучат в сторону выходцев из республик Кавказа, которые в какой-то мере повторяют историю «еврейского успеха» – будучи вытеснены обстоятельствами в «непрестижную» экономическую нишу, они все чаще и чаще демонстрируют все внешние признаки финансового благополучия.
В этом отношении еврейская община хоть в городе, хоть в западноукраинском «местечке» всегда вызывала неудовольствие, а иногда и откровенную ненависть. Что может чувствовать обычный украинский или белорусский крестьянин, живущий в местечке, где содержатель кабачка – шинкарь – еврей, аптекарь – еврей, ростовщик – еврей, торговец в скобяной лавке и шорник – евреи, врач – еврей, и если он не должен каждому из них, то это только вопрос времени? В такой ситуации облик «еврея-кровопийцы» возникает в голове даже у самого благодушного человека. Возможно, именно поэтому как раз в этих губерниях Российской империи, в местах компактного проживания евреев в черте оседлости, чаще всего вспыхивали стихийные еврейские погромы.
Приходит мужик к еврею и просит:
– Займи мне рубль до осени. А я тебе в залог оставлю топор».
– Хорошо, – отвечает еврей, – осенью отдашь два.
Мужик отдает топор, забирает рубль и собирается уходить. Еврей его останавливает.
– Слушай, тебе же, наверное, будет трудно отдать осенью сразу два рубля?
– Трудно, – соглашается мужик.
– Тогда давай сделаем так – ты мне один рубль отдай сейчас, а другой – осенью.
Мужик соглашается, отдает рубль, выходит на улицу.
– Интересно получается! Топора нет, денег нет, рубль должен, и ведь все ПРАВИЛЬНО!!!
При этом надо сказать, что внутри еврейской общины деловые отношения основывались на талмудических установлениях, которые сейчас нам видятся более прогрессивными и этичными, чем существующая на тот момент деловая этика и неписаные «законы» ведения бизнеса в России и во всем мире. Но с точки зрения авторов XVIII и XIX веков, чьи воззрения еще находились под влиянием «феодального» взгляда на предпринимательство и деловую активность, многие талмудические установления, управляющие экономической жизнью еврейского сообщества, выглядели непонятными и что естественно, даже вызывали возмущение! Рассуждать об экономических реалиях с точки зрения справедливости тогда считалось вполне уместно. Это сейчас мы знаем, что экономика не знает справедливости – но подчиняется строгим экономическим и юридическим законам. И незнание этих законов справедливо и закономерно приводит к нищете. Но это мы знаем СЕЙЧАС. Человек XIX века оперировал СОВСЕМ другими категориями.
Например, в «Книге кагала» Якова Брафмана[14], издании, которое с конца XIX века неоднократно цитировалось многими людьми, мягко скажем, не всегда симпатизирующими еврейскому народу, его автор с возмущением описывает продажу кагалом (органом местного еврейского самоуправления) права на совершение сделки (хазака) с неевреем. Судите сами.
«Кагал продает на основании своих прав еврею N. дом, который по государственным законам составляет неотъемлемую собственность нееврея М., без ведома и согласия последнего. Какая, спрашивается, здесь польза для покупателя? Полученная им от кагала купчая ведь не может поставить покупателя к обозначенному в акте имуществу в те отношения, в которых каждый владелец находится в отношении к своей собственности! М. ведь не уступит свой дом потому, что он продан кагалом, и у кагала нет той власти, чтобы принудить его к уступке! Что же, спрашивается, приобрел покупатель N. на уплаченные им кагалу деньги? В ответ на этот вопрос вот что мы, к сожалению, скажем. С заключением купчей крепости с кагалом еврей N. получил хазака (власть) на имущество христианина М., в силу чего ему предоставлено исключительное право без малейшего препятствия или конкуренции со стороны других евреев стараться овладеть этим домом, как в купных актах сказано, «какими бы то ни было средствами».
Естественно, в рамках закона и права Российской империи. Так, действительно, что же приобретал еврей, заплатив кагалу за право хазака?
Давайте посмотрим на это с точки зрения сегодняшних «капиталистических» реалий, а не глазами преподавателя Минской духовной семинарии середины XIX века с соответствующим экономическим суждением.
Предположим, в местную Торгово-промышленную палату (или отделение Ротари-клуба, или другое неформальное объединение местных предпринимателей) приходит один из его членов и заявляет: «Я тут присмотрел себе свечной заводик и веду подготовку сделки по его приобретению. Поэтому я сделаю взнос в пользу клуба (палаты, общества), а уж вы, друзья и коллеги, не суйтесь в мою сделку…». Этично или не этично выглядит поведение подобного бизнесмена? И насколько этичным будет поведение того, кто вопреки решению той же Торгово-промышленной палаты все-таки попытается перекупить объект сделки (или просто взвинтить его стоимость на торгах назло реальному покупателю)? Так вот, тот взнос, что делает бизнесмен в сторону Торгово-промышленной палаты и есть полный аналог хазака, гарантирующего, что никто из местных евреев не будет подвергать риску деловые интересы своего соплеменника. Не хочу говорить о справедливости там, где она заменяется двумя другими показателями – законностью и эффективностью. О несправедливости в бизнесе обычно говорят те, кто упустил прибыль и не может возместить упущенное законными средствами. Здесь мы вынуждены признать, что хазака работала на экономическую эффективность еврейского сообщества – кагала. И именно своей экономической эффективностью вызывала нарекания со стороны представителей титульных наций…
Другой обычай кагала тоже вызывал большие возмущения со стороны Я. Брафмана – обычай меропие:
«Если человек (еврей) имеет в своем подчинении нееврея, то в определенных местах запрещается другим евреям входить в сношения с этим субъектом и делать подрывы первому; но в других местах вольно каждому еврею иметь дело с этим субъектом: давать ему деньги в заем, подкуп и обирать его…»
Трудно понять, о чем идет речь. Но явно чувствуется, что о чем-то нехорошем… Давайте снова взглянем на этот обычай с современной точки зрения.
Если у еврея есть работник, то запрещено переманивать этого работника, подрывая бизнес своего соплеменника (то есть об хед-хантерстве, гармонично вписавшимся в современную экономику, с точки зрения еврейской этики и речи быть не может). Но вне его работы с этим работником можно вести любые другие дела, продавая ему и покупая у него, давая ему в долг и т. д. Что в этом криминального? То, что нельзя переманивать работников друг у друга? Или что «вне профессиональных обязанностей» этот работник является таким же покупателем и потребителем услуг, как и любой другой? При всей своей простоте эти правила служили большей экономической успешности ВСЕГО еврейского сообщества, находящегося под управлением кагала.
Этой же экономической успешности еврейской общины служило и пристальное наблюдение кагала за «юридической (а точнее – талмудической) чистотой» сделок между «своими». И эта его функция также очевидна и понятна с позиций нынешнего «экономического» века.
Не из этой ли экономической успешности проистекает вся история навязчивых попыток властей Российской империи добиться ассимиляции евреев, их растворения, уничтожения их этнического и религиозного единства?
