— Он просто глаза закрыл, вот и получилось, что никто и никогда… — предположил маг, прикрывая глаза рукой.

Повышаю голос, дабы услышали.

— «И тогда он простонал: „Люблю!“ — и это маленькое слово сделало их счастливыми навеки».

— Все? — обрадовался маг.

— Нет. Я отрывки зачитываю.

Вздыхаю и откладываю книгу. Ладно, я сдаюсь. Даже мне уже прочитанное начало казаться слегка бредовым. Хотя… по туману они неплохо бегали от разбойников. Он ее при этом нес на руках и приговаривал, дескать, не тяжело, совсем не тяжело, но последний бутерброд был явно лишним…

— И почему ты такой черствый? — хмуро смотрю на некроманта.

— Я не черствый. Я спать хочу.

Эльф кивнул и потянулся, попискивая от удовольствия.

— А ты чего там сидишь?

— Ты ж меня с подушки выгнала.

На меня посмотрели самые несчастные алые глазки в мире.

— Я не выгоняла… я была немного на нервах.

— Угу.

— Иди сюда.

Желтая искорка довольно слетела с кресла и плюхнулась ко мне на подушку.

— А то он так воняет, — страшным шепотом сообщили мне, с интересом глядя на задохнувшегося от возмущения некроманта.

— Я знаю. Его бы постирать… что ли?

— Он разлагается, что ты там стирать собралась?

— Ну одежду.

— Так! — Маг встал и очень грозно на нас посмотрел. Открыл рот, поднял руку… — Да ну вас! — Махнул рукой и ушел, пнув куски двери и ругаясь сквозь зубы.

— Хм… я думала, что хоть молнией засветит. Что-то он добреть начал. — Задумчиво чешу затылок — не к добру это. Неужели так за ритуал переживает?

Под кроватью завозились, и на свет божий медленно вылез белый, как молоко, горшок.

— Ой. Он тебя что, перекрасил?

Сёма подполз к останкам двери, осторожно выглянул в коридор. Потом пополз обратно под кровать и затих там. Было ощущение, что его основательно так трясет.

Удивленно переглядываемся с Кнопом.

Горшок вытащен и допрошен. Оказывается, ночные горшки умеют кусаться. А еще стрелять молниями. У меня уже волосы посверкивают, но упорно не отпускаю эту гадость. Эльф сидит на подушке и сонно зевает, зараза.

Сёма сказал, что завтра ночью превратится в обыкновенный горшок. Ему на этой почве очень плохо, потому и сидит в моей комнате. А побелел… — так он бы посмотрел, какого я стала бы цвета от перспективы всю жизнь… Ну и далее по тексту.

Положила его на кровать, накрыла подушкой с эльфом и легла спать, попросив не заморачиваться. Еще сказала, что лично поговорю с магом и решу вопрос. Он, кажется, мне поверил. И даже всхлипнул, ворочаясь на кровати.

12:41

Зашел маг, высокий, бледный, с трупными пятнами, он переоделся в новую мантию — черную, как ночное небо в безлунную ночь. Ходит осторожно, сжимает в руках папочку с заклинаниями, постоянно что-то бубнит под нос, заучивая.

Сплю дальше, махнув рукой, чтоб уходил. Если что, я — сова и просто ненавижу вставать раньше середины дня, равно как и спать по ночам.

13:10

Он меня все-таки поднял. Гад. Вылил кружку холодной воды и в ответ на мой вопль очень даже бодро отпрыгнул от кровати, увернувшись от молнии. Молнию, кстати, выпустил эльф: если меня только слегка залило, то его вообще с той подушки смыло. Так что он теперь матерится, прыгает по кровати и обещает отомстить сразу за все — и за ворону, и за холодный душ, и за…

13:25

Маг спер сокровища Кнопа, в смысле свои сокровища, конечно.

Короче, сижу, дурею, наблюдаю, как эти двое выясняют отношения. Эльф орал на мага, тот посмел тонко улыбнуться в ответ на фразу: «И деньги не верну». Кноп напрягся и полез под кровать, где валялась безразмерная сума. Ну что ж, сумы нет, денег нет… Он снова нищий.

Кажется, для мелкого это удар. Я его таким еще никогда не видела. Прыгает, кричит, чуть ли не плачет, объясняя довольному некроманту, кто он есть.

Маг ответил, что это все равно были его деньги и сума его. Эльф что-то прокричал, стрельнул молнией и вылетел из комнаты. Смотрю ему вслед, переживаю. Этот мелкий любит в мире всего три вещи. Себя, деньги и, наверное, меня. Причем деньги я явно зря поставила на предпоследнее место.

— Ну что, пошли есть?

Смотрю на некроманта, пожимаю плечами и медленно сползаю с кровати. Почему бы и нет. Я тоже проголодалась.

Сёма вылезать отказался.

Эта часть моего дневника заслуживает отдельной главы. Так что писать буду по-особому. Как настоящую книжку. А что? Чем я хуже?

Ну ладно-ладно, просто поменяла настройки дневника. Теперь он пишет сам по себе, не дожидаясь мысленной команды от меня лично. Все. Я побежала. Надеюсь, потом почитаем — посмеемся.

Маг ходил по дому, вдумчиво читал записанное каракулями заклинание в тетрадке, долго его проговаривал, нервничал. Нос его был свернут чуть набок и наскоро пришит черными нитками, рука так и не приросла до конца и периодически отваливалась, но он надеялся, что прирастет наконец, и очень даже скоро.

Сиггун бродила от кладбища к лаборатории и обратно, распихивая зомбиков и ругаясь сквозь зубы. Ей была доверена самая ответственная часть ночной операции — добыча костей, дров, определенных ингредиентов, рисунки которых она получила вместе с корзинкой для костей… Ей же было поручено наполнить водой большой котел, который уже был установлен в центре лаборатории. Когда девушка увидела котел впервые, ее даже кашель пробил. Еще бы. Края котла как раз достигали ее плеч, а значит, набирать воду ей придется весь день.

Маг сказал, мол, это ничего, зато мышцы накачает, а то спит полдня, а потом ходит никакая. И вообще он ей добра желает, а если что не так — может превратить на денек в гнома. Вот у этих никогда проблем с силовыми нагрузками не было.

Сиггун спросила, кто такой гном. Ей описали мелкого коренастого бородатого человечка с интеллектом обезьяны и замашками гориллы. Девушка отказалась и, подхватив ведра, молча вышла из комнаты. При этом она очень крепко сжимала зубы, чтоб не выругаться. Маг с умилением смотрел ей вслед, вспоминая, как сам таскал воду в прошлый раз. У него еще постоянно рука отваливалась от тяжести, да и вторая скрипела мертвыми сухожилиями, отказываясь держаться на месте уже после сорокового ведра. Сейчас его тело было в еще более плачевном состоянии, и потому он был очень доволен, что от ведьмы есть хоть какой-то прок.

Да… в прошлый раз, как вы поняли, заклинание сорвалось. Маг тогда еще сильно горевал и выгнал из дома всех слуг, кошек, собак, попугая и даже сына. Перспектива еще десять лет быть мертвецом довела его до нервного срыва. С тех пор и живет вот так, как говорит Сиггун, бобылем.

Маленький эльф задумчиво стоял у входа в сокровищницу. Уже часа три как стоял. Он испробовал всё: молнии, динамит, заклинания на крови — всё без толку. Заперто. Маг очень и очень постарался, чтобы его магические игрушки более никто не спер. Охранные заклинания остановили бы даже великих магов древности, ибо обещали боли в пояснице, сильное несварение и четырехчасовой кашель. А кашель плюс несварение, да еще и четыре часа в скрюченной позе, — это круто. Далеко не каждый пойдет на такие жертвы.

Кноп возмущенно подпрыгнул и сжал маленькие кулачки. Глаза его воинственно горели алым светом. Маг поплатится за это. Ох как поплатится! Никто не смеет воровать у Кнопо-пупса.

19:08

— Темнеет уже! А ты все с ведрами возишься. Быстрее нельзя?

Взмыленная шатающаяся девушка остановилась у основания лестницы и зло посмотрела вверх.

Там стоял он. Маг. В сиянии заходящего солнца, что освещало его через дыры в стене, он был… неотразим.

Она сощурилась и побрела наверх, решив не реагировать на подколки.