Он явно не верил. Джанет избегала его взгляда, смотрела на камин, на слабо тлеющие угли, из которых по временам вылетали и гасли крошечные искры. Потом она перевела взгляд на маленький сосуд для благовоний и вспомнила, как осторожно, почти любовно Крейг держал его в руках. Тогда она как бы ощутила силу его пальцев, когда он взял его в руки, позавидовала бережности, с которой обращался с ним. Она почувствовала эту силу всего несколько мгновений назад, но жестокую и безжалостную. Но она знала, что эти руки могут быть и нежными.

Джанет с трудом подавила грустный вздох, вспомнив те моменты душевной близости, о которых Крейг забыл, а может, просто не замечал, считал не стоящими внимания.

– Что касается той сцены, о которой ты говоришь, то я вовсе не поощряла Четина. Напротив, я сказала ему, что никогда не выйду за него замуж…

– Он просил тебя выйти за него замуж? – резко прервал ее Крейг, разом мрачнея. – Четин сделал тебе предложение?

Джанет кивнула и настойчиво продолжала:

– Я сказала, что не смогу быть его женой, и он, казалось, понял меня и принял мое условие, иначе я ни за что не согласилась бы встречаться с ним. Я все время думала, что он смирился, и очень удивилась, когда он… повел себя подобным образом.

После минутного молчания Крейг спросил:

– А он знал, что ты встречаешься со мной?

– Да, я сказала ему по телефону.

– Значит, он ревновал.

Джанет покраснела, но больше ничего не сказала, уверенная, что Крейг ей поверил.

– А наша поездка в Бурсу… – Джанет печально покачала головой и с сожалением произнесла: – Мне следовало прислушаться к твоим словам, Крейг, но у меня была веская причина поступить наоборот.

– Какая?

– Я не могу тебе сказать… это невозможно… – Она взглянула на него, извиняясь, и добавила: – Я знаю, мы… я была неблагоразумна…

– «Неблагоразумна»! – передразнил он, и она вспомнила его реакцию, когда он услышал о том, что произошло во время их похода. Тогда ей показалось, что он готов отшлепать ее. – Ты совсем забыла стыд, согласилась ночевать на открытом воздухе с тремя мужчинами…

– Крейг!

– Ты знаешь, что я имею в виду, – резко произнес он, не обращая внимания на ее протест. – И твои подруги – им тоже не хватило здравого смысла. Почему вы не остановились в отеле? Вы же не в пустыне оказались.

Джанет просто покачала головой, не зная, что ему ответить. Вспоминая эти события, она недоумевала, почему они так послушно следовали за Четином, безропотно подчиняясь его распоряжениям.

– Это было глупо, – признала она наконец, – но не более. Никто не имел в виду ничего дурного. – Она произнесла это почти умоляющим тоном, и глаза ее, казалось, тоже молили о прощении. Ей было очень важно, чтобы он не думал о ней плохо, хотя она с грустью понимала, что он не скоро забудет, в каком виде нашел ее сегодня на вечеринке. – Я так хочу, чтобы ты поверил мне.

Она даже не осознавала, какой подавленной и грустной выглядела. Темные глаза Крейга взглянули на нее. Он несколько мгновений пристально смотрел на нее, лицо его по-прежнему оставалось мрачным, но в глазах уже не было того опасного пламени, которое недавно так испугало ее.

– Ты самая загадочная и непредсказуемая женщина из всех, что я имел несчастье встретить! – вырвалось у Крейга, и Джанет вздрогнула от неожиданности, так громко прозвучал его голос. – Что за странную мораль ты исповедуешь? Ты зареклась выходить замуж, но можешь при этом отправиться в горы с тремя мужчинами… Ну ладно, я помню, что с тобой были еще две подруги… Не стоит понимать меня буквально, – отрывисто бросил он, когда она попыталась прервать его. – Ты отправляешься в горы, сегодня я опять застаю тебя в полуодетом виде в обществе этого парня, а ты с видом оскорбленной невинности уверяешь меня, что он никогда тебя не целовал! – Он замолчал, пристально глядя на Джанет. – Мой здравый смысл подсказывает мне, что верить тебе не стоит.

Его тирада ошеломила ее. Она судорожно вздохнула и подняла на него взгляд. Полумрак комнаты почти скрывал ее бледное лицо и чуть припухшие от его грубых поцелуев губы. Она недоверчиво покачала головой.

– Я никогда не научусь понимать тебя, Крейг, – пробормотала она, думая о том, поверил ли он ей, вопреки своему здравому смыслу. – Когда ты в таком настроении, я не могу понять ни твоих поступков, ни твоих речей. – Она озадаченно пожала плечами, по-прежнему с недоумением глядя на Крейга. – Чего ради ты должен обо мне беспокоиться? Почему тебя интересует, что я делаю? – Она вспомнила о Диане и, не подумав, продолжала: – Между нами ничего не может быть из-за нашего прошлого…

Она вдруг прижала руку к губам, испугавшись того, что сказала. Никогда даже не возникал вопрос о каких-либо отношениях между ними, по крайней мере, в том смысле, какой подразумевался в ее словах. Что подумает Крейг? Поймет ли он, что она высказала вслух свои мысли, и догадается ли о ее чувствах к нему? Она осторожно взглянула ему в глаза. То, что она увидела, заставило ее вздрогнуть и попытаться избежать объяснений.

– Хорошо, – процедил он сквозь зубы. – Я ухожу, но сначала – еще один поцелуй на прощание!

В отличие от его сердитого тона, его поцелуи были удивительно нежными, ласково побуждающими к ответной реакции. Все тело Джанет напряглось, поначалу она пыталась сдерживаться, но Крейг был настойчив. Джанет почувствовала, что уступает, и в то же время недоумевала, зачем она сопротивлялась. Во всех многочисленных столкновениях их характеров всегда побеждал он. У нее не было ни малейшей надежды победить.

В душе ее царило смятение. Она разрывалась между страстным желанием полностью отдаться волнующим ощущениям и стремлением как-то справиться с отвращением к самой себе, которое она сейчас испытывала. Но эта борьба была бесполезной – воля Крейга оказалась сильнее. Он решил переломить ее обычную сдержанность, и Джанет забыла все на свете, охотно и щедро отвечая на его поцелуи, стараясь взять от жизни хоть один короткий миг блаженства, чтобы Крейг хоть ненадолго принадлежал ей одной. Наконец его губы оставили ее, и она заглянула ему в глаза, стараясь понять, не разгадал ли он случайно ее секрет. Ее губы чуть приоткрылись, как будто она вновь ждала его поцелуя. Крейг усмехнулся.

– Четин целовал тебя так? – тихо спросил он. – И ты ему так отвечала? Оказывается, ты не такая уж холодная, как я думал.

Последовало жуткое молчание. Лучше бы Крейг ударил ее. Она побледнела и уперлась руками ему в грудь, стараясь освободиться из его объятий. Волна стыда и унижения охватила ее при мысли о полном смятении в ее душе и собственной несдержанности. Как же он, должно быть, презирает ее! Она это заслужила: принимая его нежные поцелуи, она причиняла боль Диане. «У мужчин странная философия, – с грустью подумала она. – Они оправдывают собственные промахи, но женщин осуждают».

Лицо Крейга, презрительное и насмешливое, вызвало в ней непреодолимое желание нанести ответный удар, стереть усмешку с его надменного лица, и она сказала, притворно засмеявшись:

– Бедная Диана. Ей бы не понравилось, что ты целуешь другую женщину.

– Диана? – Крейг бросил на нее быстрый взгляд. – Диана ничего не узнает, – заметил он спокойно. – Я же не настолько глуп, чтобы рассказывать ей, да и ты, я уверен, промолчишь о нашей… маленькой несдержанности.

Джанет покраснела и с досадой закусила губу. Она поняла, что месть не удалась – Крейг отплатил ей той же монетой, и это она чувствовала смущение, а его самого напоминание о Диане совершенно не задело.

Глубоко вздохнув, Джанет отвернулась и взяла со стула пальто. Страх, гнездившийся у нее в груди, рассеялся, но на его место пришла знакомая боль одиночества и отчаяния. Она взглянула на Крейга, стоявшего с отчужденным видом, и пелена усталости затуманила ее взор.

– Ты устала, – сказал он. Его озабоченный тон не вязался с жестким выражением на лице. – Я думаю, это твои ученики… и сегодняшний вечер… – Он вдруг замолчал, заметив ее осуждающий взгляд, и легкая насмешливая улыбка тронула его губы. Он с минуту колебался, и она была уверена, что он подыскивает какое-нибудь колкое замечание о том, что произошло, но он только сказал: – Завтра суббота, ты сможешь поспать подольше;