Он направился к выходу и уже взялся за ручку двери, когда она произнесла, задумчиво перебирая пуговицы на пальто:

– Скоро и мои ученики, и поздние развлечения останутся в прошлом. Я думаю, Марк сказал тебе, что в декабре я вместе с ним возвращаюсь в Англию.

Крейг медленно обернулся, на его лице появилось какое-то странное выражение.

– Нет, Марк ничего об этом не говорил. – Он шагнул в комнату. – Это довольно неожиданно. Ты решила расторгнуть контракт?

– Я уже подала заявление. Но это пустая формальность – я все равно уеду домой, согласятся они или нет.

В комнате воцарилась напряженная тишина. Удивительно, но Джанет показалось, как раньше, в машине, что раздражение Крейга как бы заполняет собой все пространство вокруг. Однако заговорил он очень спокойно, со сдержанностью, которую она слишком хорошо знала.

– Что ж, наверное, это разумно, – он повернулся к двери. – Спокойной ночи, Джанет. Послушай моего совета: отдохни как следует.

Джанет проводила его, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Ее руки сами теребили складки платья, слезы застилали глаза. Наконец она поднялась в свою комнату. Шторы были раздвинуты. Бесшумно ступая по толстому ковру, она подошла, чтобы задернуть их и не видеть мириад огней над проливом и на азиатском берегу, не видеть силуэтов высоких деревьев вокруг дома Крейга и парус его изящной яхты, похожий на крыло птицы.

Было воскресенье. В эту ночь Джанет ночевала на квартире у подруг, потому что Марк и Тони отправились на всю ночь на вечеринку с Крейгом и Дианой. Джанет тоже была приглашена, но она не захотела больше терзать себя и отказалась, а вместо этого попросила подруг разрешения провести ночь у них. Она поспала в гостиной на раскладушке и теперь лежала, удобно устроившись, наблюдая, как слабый свет начинает сочиться в комнату. Когда все предметы обрели четкие очертания, она почувствовала, что свет какой-то странный. Она встала, набросив халат, подошла к балконной двери.

И невольно вскрикнула от восхищения, когда ее взору предстал странный и таинственный мир белизны и тишины.

Всю ночь шел снег, создав сказочную картину, в которую сияющие воды Босфора добавляли дух очарования и тайны, присущей только Востоку. Купола мечетей, похожие на огромные сияющие жемчужины, казались окруженными оправами из слоновой кости. Минареты хрустальными сталагмитами поднимались к небу.

Но пока она стояла, в немом восхищении глядя на совершенно изменившуюся картину, тучи рассеялись, и каскад солнечных лучей золотым дождем пролился на землю, окрасив воды Мраморного моря в золотисто-желтый цвет и заставив все вокруг заблестеть.

Услышав звон посуды, Джанет направилась на кухню, где Салли готовила утренний чай.

– Это мне следовало подогреть чайник, – сказала она, извиняясь, и взяла поднос. – Я уже давно проснулась. А ты сегодня смотрела в окно?

Салли кивнула, напомнив Джанет, что они с Гвен уже видели турецкую зиму.

– Я никогда не забуду, как впервые увидела это. Потом привыкаешь, но первое впечатление остается навсегда. – Закипел чайник, Салли заварила чай, а Джанет достала чашки и блюдца. – Все-таки жаль, что ты не увидишь настоящей турецкой зимы. – Салли накрыла чайник и как-то странно посмотрела на подругу. – Ты так и не сказала, почему уезжаешь домой.

Салли говорила очень осторожно, опасаясь задеть Джанет, и все же в ее голосе сквозило естественное женское любопытство.

Джанет нашла сахарницу и поставила ее на поднос.

– А ты… не догадалась?

– Мы думали, что это, вероятно, из-за Крейга Флеминга, – после недолгого молчания пробормотала Салли, и Джанет отвернулась, чувствуя, что краснеет. – Но ты ведь знала о Диане?

– Да, Салли, знала. Я вела себя так глупо!

– Этот человек не для тебя, – уверенно сказала Салли. – О, я знаю, он необыкновенно привлекателен и наверняка богат, но характер у него… я никогда не забуду, как он в тот вечер появился в дверях, такой надменный, с сердитым выражением лица. И ты для него просто не существовала! Только представь, что бы ты чувствовала, если бы была его женой. Ты бы умерла со страху. Глядя на него, можно было подумать, что он убьет тебя, как только вернется домой!

Джанет машинально положила ложечки на блюдца. Она вернулась к событиям того вечера, и воспоминания заставили ее вздрогнуть. Но будь она женой Крейга, она никуда не пошла бы без него, а значит, ей нечего было бы бояться.

– Отнести Гвен чая? – спросила она, меняя тему разговора. – Она уже проснулась?

– Когда я встала, она еще спала. Пойду посмотрю… Гвен еще спала, и они вдвоем пошли пить чай в гостиную.

– Тебе хорошо здесь спалось? – спросила Салли. – Я вижу, ты даже не взяла еще одно одеяло.

– Оно мне не понадобилось, было тепло.

Джанет прихлебывала чай, погруженная в свои мысли. Ей осталось жить в Стамбуле всего несколько дней: они с Марком пообещали родителям приехать домой к Новому году. Они планировали вернуться к Рождеству, но Марк, к немалому удивлению Джанет, изменил свои планы. В этом был виноват Крейг – он уговорил Марка принять приглашение на ужин, который устраивал в канун Рождества. К счастью, Джанет имела повод отказаться от приглашения – она уже договорилась пойти в этот вечер с друзьями на танцы.

– Ты часто встречалась с Крейгом после того вечера? – Салли налила молока в чашку и добавила чаю. – Я слышала, что вскоре приехала Диана, но потом ей пришлось уехать.

– Она приехала сюда навсегда, по крайней мере, у нее были такие планы, но ее адвокат попросил ее вернуться в Англию. Она не подписала какие-то бумаги, и возникли некоторые сложности с продажей имущества. Но сейчас она опять здесь… приехала два дня назад, как сказал мне Марк. А Крейга я не видела почти целый месяц. – Она помолчала, нахмурившись. – Мы завтра должны у него обедать. Нас будет всего четверо, так что мне не избежать этой встречи… а хотелось бы.

Получив приглашение, она стала придумывать отговорки, чтобы не ходить к Крейгу, но они все были так неубедительны, что ей пришлось отказаться от этой мысли. Но и сейчас ее по-прежнему одолевали сомнения и страхи. Ее пугала не только перспектива провести долгий вечер, наблюдая проявление нежных чувств Крейга к Диане, но она боялась, что не сможет встретиться с Дианой, не выдав своей вины. Она знала, что Крейг будет спокоен, уверенный, что его несдержанность, как он выразился, навсегда останется в тайне. Джанет было неприятно думать, что человек, глубоко и искренне влюбленный в женщину, как Крейг в Диану, мог желать связи с другой женщиной, ведь это наверняка превратилось бы в любовную связь, если бы он добился своего. Это еще раз доказывало, что все мужчины одинаковы: они вполне способны изменить, если уверены, что все будет шито-крыто. Джанет размышляла о том образе Крейга, который она себе нарисовала. Она верила, что он хороший, честный человек, но одна часть ее души осуждала его за неверность, а другая болела при мысли, что он ничем не лучше других мужчин.

Марк спустился в гостиную, и Джанет встретила его решительно.

– Я передумала, – сказала она ему. – Я не пойду с тобой к Крейгу.

– Как?.. – Он недоверчиво посмотрел на нее. – Почему?

– Это невозможно. Прости, Марк. Извинись за меня, пожалуйста.

– Но ты же не можешь так подвести Крейга, уже поздно. Так не делают. Он уже все приготовил.

– Мне очень жаль, – повторила она, – но лучше мне остаться дома.

– Но что, черт возьми, я ему скажу? Нельзя же так, Джанет!

– Скажешь, что у меня разболелась голова… или еще что-нибудь.

– Никто не поверит, – рассердился он, и ее глаза наполнились слезами. – Да и не стану я врать! И потом, – добавил он, – как я буду чувствовать себя, когда Крейг и Диана будут заняты друг другом?

Джанет закусила губу. Об этом она не подумала. Но ее решимость не поколебалась.

– Все равно… Я не могу пойти. – Наконец он, кажется, понял ее отчаяние, потому что хмурое выражение его лица слегка изменилось.