К сожалению, за все это время не было издано ни одного сборника документов, в котором жизненный путь и подвиги этой необычной женщины были бы отражены со всей полнотой и достоверностью. Первую попытку обобщить исторические факты и соотнести с ними произведение Дуровой «Кавалерист-девица. Происшествие в России» сделали ее земляк священник Н.Н. Блинов и полковник 5-го уланского Литовского полка А.А. Сакс. Но и в их публикациях было немало неточностей и ошибок. В советское время поисками в архивах никто не занимался и тем более не пытался издавать книги на эту тему. Но интерес к деяниям первой русской женщины-офицера был. Особый всплеск его относится к периоду Великой Отечественной войны 1941–1945 годов, когда тысячи советских женщин буквально повторили путь Н.А. Дуровой: освоили военные профессии, стали солдатами и офицерами, воевали, совершили немало замечательных подвигов.
Однако в эту эпоху были в ходу не факты, а версии. Наверное, потому с невероятным успехом ставили тогда на сценах наших театров две пьесы: «Давным-давно» (автор А. Гладков) и «Надежда Дурова» (авторы К. Липскеров и А. Кочетков). В жанре художественной прозы выступил Н. Кальма, написав повесть «Кавалерист-девица» (М.-Л., 1942). До сих пор идет по разным каналам телевидения и пользуется популярностью художественный фильм «Гусарская баллада» (реж. Э. Рязанов), сценарий которого был написан по пьесе А. Гладкова.
Какими бы увлекательными ни были выдумки литераторов и кинематографистов, надо сказать, что такой персонаж нашей отечественной истории, как Н.А. Дурова, вполне достоин и глубокого исследования, и всестороннего изучения. Возможностей для этого теперь существует немало. Открыты архивы, публикуются документы и мемуары, расширяются и пополняются музейные экспозиции.
Автор этой книги, в течение многих лет собирая разнообразный исторический материал, работал с архивными и литературными источниками и поставил перед собой задачу написать не только о самой героине, но и показать повседневную жизнь русского общества, русской армии данной эпохи, увидеть их через призму необычной личности, чтобы понять закономерности, традиции и нравы.
Глава первая. Дворяне Дуровы
«Мать моя, урожденная АЛЕКСАНДРОВИЧЕВА, была одна из прекраснейших девиц в Малороссии. В конце пятнадцатого года ее от рождения женихи толпою предстали искать руки ее. Из всего их множества сердце матери моей отдавало преимущество гусарскому ротмистру Дурову; но, к несчастию, выбор этот не был выбором отца ее, гордого властолюбивого пана малороссийского. Он сказал матери моей, чтоб она выбросила из головы химерическую мысль выйти замуж за МОСКАЛЯ, а особливо военного. Дед мой был величайший деспот в своем семействе; если он что приказывал, надобно было слепо повиноваться, и не было никакой возможности ни умилостивить его, ни переменить однажды принятого им намерения. Следствием этой неумеренной строгости было то, что в одну бурную осеннюю ночь мать моя, спавшая в одной горнице с старшею сестрою своей, встала тихонько с постели, оделась и, взяв салоп и капор, в одних чулках, утаивая дыхание, прокралась мимо сестриной кровати, отворила тихо двери в залу, тихо затворила, проворно пробежала ее и, отворяя дверь в сад, как стрела полетела по длинной каштановой аллее, оканчивающейся у самой калитки. Мать моя поспешно отпирает эту маленькую дверь и бросается в объятия ротмистра, ожидавшего ее с коляскою, запряженною четырьмя сильными лошадьми, которые, подобно ветру, тогда бушевавшему, понесли их по киевской дороге. В первом селе они обвенчались и поехали прямо в Киев, где квартировал полк Дурова. Поступок матери моей хотя и мог быть извиняем молодостию, любовью и достоинствами отца моего, бывшего прекраснейшим мужчиною, имевшего кроткий нрав и пленительное обращение, но он был так противен патриархальным нравам края малороссийского, что дед мой в первом порыве гнева проклял дочь свою.
В продолжение двух лет мать моя не переставала писать к отцу своему и умолять его о прощении; но тщетно: он слышать ничего не хотел, и гнев его возрастал, по мере как старались смягчить его. Родители мои, потерявшие уже надежду умилостивить человека, почитавшего упорство характерностью, покорились было своей участи, перестав писать к неумолимому отцу; но беременность матери моей оживила угасшее мужество ее; она стала надеяться, что рождение ребенка возвратит ей милости отцовские.
Мать моя страстно желала иметь сына и во все продолжение беременности своей занималась самыми обольстительными мечтами; она говорила: „У меня родится сын, прекрасный, как амур! Я дам ему имя МОДЕСТ; сама буду кормить, сама буду воспитывать, учить, и мой сын, мой милый Модест будет утехою всей жизни моей…“»[2]
Таким романтическим рассказом начала Надежда Андреевна Дурова повествование о своей необычной, многотрудной и долгой жизни. Все персонажи этого рассказа, их отношения друг с другом описаны здесь коротко, четко и ясно. Сюжет выстраивается сразу, буквально с первых предложений. В нем есть все, что может увлечь читателя, обещая ему бурные перипетии, сильные страсти и неожиданную развязку истории. На первом плане находится юная, прелестная и своенравная героиня: «Мать моя, урожденная АЛЕКСАНДРОВИЧЕВА, была одна из прекраснейших девиц в Малороссии». Герой, которого она обожает, одет в роскошный мундир гусарского офицера и наделен всевозможными достоинствами: «…отца моего, бывшего прекраснейшим мужчиною, имевшего кроткий нрав и пленительное обращение…». Как водится, соединению двух любящих сердец мешают действия третьего, весьма зловредного персонажа: «…но, к несчастию, выбор этот не был выбором отца ее, гордого властолюбивого пана малороссийского».
Однако, надо заметить, все это очень напоминает пушкинскую «Метель», которая вышла в свет в октябре 1831 года, как раз в то время, когда Надежда Андреевна уже работала над своей книгой «Кавалерист-девица. Происшествие в России». Только у Пушкина героиня постарше: «…дочку их, Марью Гавриловну, стройную, бледную и семнадцатилетнюю девицу»; ее возлюбленный попроще: «бедный армейский прапорщик»; а родители девушки действуют сообща: «заметя их взаимную склонность, запретили дочери о нем и думать, а его принимали хуже, нежели отставного заседателя». Дурова не сообщает, кто же это придумал побег из отцовского дома и тайное венчание: «гусарский ротмистр Дуров» или «прекраснейшая девица в Малороссии». У Пушкина инициатива исходит от молодого человека: «Наступила зима и прекратила их свидания; но переписка сделалась тем живее. Владимир Николаевич в каждом письме умолял ее предаться ему, венчаться тайно, скрываться несколько времени, броситься потом к ногам родителей, которые конечно будут тронуты наконец героическим постоянством и несчастием любовников и скажут им непременно: Дети! придите в наши объятия.
Марья Гавриловна долго колебалась; множество планов побега было отвергнуто. Наконец она согласилась: в назначенный день она должна была не ужинать и удалиться в свою комнату под предлогом головной боли. Девушка ее была в заговоре; обе они должны были выйти в сад через заднее крыльцо, за садом найти готовые сани, садиться в них и ехать за пять верст от Ненарадова в село Жадрино, прямо в церковь, где уж Владимир должен был их ожидать»[3].
Великий русский поэт завершает свое произведение радостным финалом. Героиню ожидает чудо. Она все-таки встречает человека, который венчался с нею в церкви в ночь после метели. Он влюбляется в нее и делает ей предложение руки и сердца. Нечто похожее на чудо происходит и с «прекраснейшей девицей в Малороссии». В 16 лет она рожает «дочь-богатыря», после этого ее отец снимает с молодых супругов свое проклятие, приглашает их к себе и – что очень важно – вручает им приданое, приготовленное для дочери.
Такова канва событий, изложенных Н.А. Дуровой. Архивные документы, дошедшие до наших дней, позволяют внести в этот сюжет некоторые уточнения. Прежде всего надо сказать, что отец «кавалерист-девицы» Андрей Васильевич Дуров никогда в гусарах не служил.
