Вот этот день и настал. Их отправление назначено около полудня. Самое время собираться. Матиас нехотя освободился из объятий Клэр и принялся одеваться. Та долго смотрела на него, пытаясь найти слова, понимая, что ни один вопрос, который она может задать, не заставит его здесь остаться.

— Когда ты убьешь всех змеязычников. Тогда сможешь вернуться?

— Если к этому моменту буду все еще жив? Конечно, — пожал плечами Матиас. — Но, быть может, тогда я стану страшным, ворчливым стариком, израненным и вечно недовольным. Станешь все равно меня ждать?

— Нет, — серьезно сказала Кларисса. — Я буду ждать тебя ровно два года с сегодняшнего дня. Если спустя это время ты не вернешься ко мне — можешь не возвращаться никогда.

Матиаса такой ультиматум позабавил и ошарашил. Никогда бы он не подумал, что девушка скажет ему что-то подобное. Почему именно два года? Видимо для нее это было достаточное время, чтобы убить всех ведьм и их помощников. Матиас вновь рассмеялся, но увидел серьезное выражение лица Клэр и остановился.

— Стой, ты серьезно?

— Конечно. Я даю тебе два года, Матиас Ван Штайн. И ни днем больше! Обещаешь, что постараешься вернуться ко мне и не ляжешь с другой женщиной до этого времени? — девушка встала и подошла к Матиасу. В таком положении ему было тяжело отказываться и мужчина согласился:

— Даю тебе слово охотника. Я постараюсь уничтожить всех змеязычников за два года. И не ложиться с другими женщинами за это время, а вернуться к милой Клэр, — он все же говорил немного с издевкой, но его глаза лучились серьезностью намерений и улыбка была легкой и доверительной. Девушка глубоко вздохнула, скорчив слегка недовольную гримасу, но все же приняла такую клятву:

— Держи, это тебе, чтобы ты помнил обо мне во время своих странствий, — девушка опустилась к своим вещам, что лежали на тумбочке, рядом с кроватью. Порылась там и наконец выпрямилась, держа в руках небольшой амулет. — Вот.

— Что это?

— Я сама сделала. Мой отец — кузнец. Был кузнецом. Он меня обучил немного ювелирному делу. Это железо, мне его священники в Церкви Тарнема освятили. Когда еще Церковь была. Хочу чтобы он у тебя был. Символ меня и твоих воспоминаний. Битвы, где ты потерял руку, но, может быть, обрел что-то более ценное.

Девушка положила амулет ему в руку, неожиданно схватила охотника и горячо поцеловала в губы, застав врасплох. Подхватила свою одежду и пулей выбежала из комнаты, так и не попрощавшись. Она не любила долгие разговоры и пустые речи. Клэр взяла с него слова. И сама дала обещание. Теперь она будет ждать эти долгие два года. Которые для нее пролетят как несколько месяцев. А для Матиаса будут тянуться, словно десятилетия. Охотник раскрыл кулак и увидел на ладони небольшой амулет, по форме напоминающий птицу. Матиас решил, что это сокол, как и на щитах стражи Тарнема. Птица, охотящаяся на ведьм. Может ли сокол летать с одним крылом?

Матиас натянул черный плащ, подхватил топор и заткнул его за пояс. Совсем скоро он узнает ответ на этот вопрос. Когда придет время настоящего боя, когда он вновь встретиться с ведьмами. И с отступниками. Он либо умрет, либо научиться летать. Охотник улыбнулся своим мыслям и спустился вниз.

В трактире, не смотря на ранний час, уже было полно людей. Все праздновали выходной день, который учредил Теодор Берн. Люди восхваляли его имя и заливали невысказанное горе и опасения дешевой выпивкой. Матиас коротко поклонился трактирщику и тот знаком показал, чтобы охотник обошел барную стойку и направился на кухню.

— Громко у вас сегодня, — сказал Матиас, когда они, наконец, скрылись от общего гомона.

— Да, капитан стражи и его новые праздники. Не удивлюсь если скоро он станет лордом Тарнема или как еще решит себя назвать. Хотя, я не жалуюсь — они же не бесплатно пьют, — рассмеялся трактирщик. Матиас неожиданно подумал, что даже не знает его имени. И решил, что если вернется к Клэр — обязательно спросит, как его зовут. Но сейчас, сейчас в этом уже не было смысла.

— Сегодня я уезжаю, спасибо еще раз за гостеприимство, — Матиас протянул мешок со звонкими монетами. Трактирщик, не скрывая эмоций, облизнулся на деньги, но все же выставил ладони вперед.

— Прошу вас. Вы для меня — особый гость. На то есть свои причины, но денег я с вас не возьму. Считайте — это мой вклад в битву за Тарнем. Дело мое маленькое и я не много чего могу. Но и не настолько низко я пал, чтобы брать деньги у служителя Церкви.

— Тогда примите мою искреннюю благодарность, — Матиас убрал мешочек и протянул ладонь. Трактирщик схватил ее обеими руками и постарался сжать со всей силы.

— С удовольствием! И вот еще что, — трактирщик засуетился и выудил откуда-то снизу небольшую бутылку. Протянул ее охотнику. — Возьмите в дорогу, — а потом заговорщически пригнулся к Матиасу и прошептал, — я это сам варю в подсобке.

Матиас вышел из трактира "Медная бочка" держа в руках бутылку секретного пойла и с широкой улыбкой на лице. Ему нравился этот город. Грязный, с плохой погодой, но замечательными и интересными людьми. Конечно, здесь было немало сброда, головорезов и прочих отбросов — ну да где их только не было? Матиас верил в Теодора и в то, что ему удастся очистить этот город, сделать его более достойным. Хотя бы для того, чтобы завоевать расположение ремесленников и других людей, которым неожиданно в руки попала власть над городом. Гильдии ремесленников, торговцев и других трудяг теперь определяли законы Тарнема. Вскоре они станут новой знатью, новыми зажиточными людьми и богачами. Остается только надеятся на то, что они не забудут историю своего возвышения и в следующий раз, когда услышат змеиный шепот, то первой их реакцией будет схватиться за вилы и разжечь костер.

— Ты уже готов? — Борис стоял рядом с выходом, смотрел высоко на небо своим новым, мертвым, отсутствующим взглядом. Он вернулся, выжил, получил немыслимые силы. Но какой ценой? Да, он все еще оставался тем же самым Борисом, его братом, соратником, охотником. Но все его тело, глаза, эмоции — все это стало безжизненным. Словно он был статуей, лишенной эмоций. Это не сразу бросалось в глаза, но было именно так. Чем больше времени Матиас проводил с ним рядом, тем больше страшился. Будто с ним был не живой человек, а мертвец, возвращенный к жизни чудовищной магией.

— Да, пора отправляться, — Матиас отогнал неприятные мысли. Его вернула к жизни сама Пресвятая Евангелина. Это было чудом, а не проклятием. Борис сказал, что он должен выполнить свою миссию и только тогда познает покой.

— Я решил дождаться тебя, чтобы мы вместе шли к поезду, ты не против?

— Нет, почему должен быть?

— Не знаю, может ты страшишься или скорбишь обо мне, — Борис вопросительно посмотрел на Матиаса, но тот не нашелся, что ответить.

— Трактирщик передал мне секретное вино, сказал, что гонит его сам. Предлагаю отправиться к поезду, найти наш вагон, засесть, закрыться и нажраться в хлам. Сможешь? — Борис посмотрел на свои руки, потянул за щеку, попытался поморщиться.

— Не уверен, что получится, но знаешь что, Матиас? Я клянусь тебе, что постараюсь!

Матиас рассмеялся и обнял своего друга. От него веяло холодом, но это был все тот же Борис. Разговоры, манера речи — это был он. Матиас решил попробовать довольствоваться тем, что было даровано им высшими силами. Он мог провести еще какое-то время с братом, оставшимся верным Церкви. Не предавшим их учение. Вместо того, чтобы везти его гроб в Айрбрим и придавать земле.

— Я был у Игрина, — сказал Борис через какое-то время. Они шли через Железный район в сторону вокзала. Легче, конечно, было бы пройти сквозь новый Свободный район, но ни Матиас, ни Борис туда идти не хотели. Тем более, что они никуда не опаздывали. — Он не выжил.

— Такое случается. Он спас тебя.

— Он не хотел жить. Врач сказал, что он даже не пытался выжить, все время говорил о жене и дочке. О том, что справился с миссией и теперь будет с ними.

— Ну, он донес тебя до Священной Земли, думаю такое Всеотец не упустит. Не знаю, что случилось с его родными, но думаю не обошлось без змеязыких. Иначе бы он нам помогать не стал, — Борис кивнул.