— Мне это не нравится, — на русском произнесла Ольга, отворачиваясь от разливающегося соловьем старосты, чтобы тот не заметил безотчетной гадливости в ее глазах.

— Не нравится? Это мягко сказано, — откликнулась София. — Меня эти его «многоуважаемые повелители Порядка» уже откровенно бесят! Едва сдерживаюсь, чтобы не разнести все на части. — Тонкое, едва заметное темное марево, исходящее от напряженной фигуры черной жрицы, подтверждало всю опасную правдивость ее слов.

— Тише, тише, Фи… Не надо нервничать. Представь, что ты просто посетила какого-нибудь богатого плантатора на американском Юге в девятнадцатом веке… Смотри на это с юмором… — немедленно отреагировал на ее заявление Артем, уже давно с немалой опаской наблюдающий за появившимся над девушкой темным облаком.

— Американские плантаторы, говоришь? Сомневаюсь я, что там все было настолько отвратительно… Это лебезение и заискивание… Спорю на что угодно, что, когда он отлучался в этот дом, он просто выставил оттуда его хозяев через задний ход, а теперь старательно пытается заселить туда нас!

— Не волнуйся, мы тут ненадолго. Переночуем, найдем проводника — и сразу в путь. Задерживаться явно не будем, — вмешался Максим Петрович. — Это их поведение действительно неприятно, однако ничего плохого они не делают. Наоборот, проявляют гостеприимство, как могут и умеют. В конце концов, здесь они хозяева, а мы всего лишь гости. Пусть живут, как хотят. Нравится им пресмыкаться перед чистокровными людьми — ну и пусть их…

— Ладно, не волнуйтесь вы так. Ничего я громить не буду… И не намеревалась даже, — нехотя пробурчала София. — Может, я, конечно, и блондинка, — она тряхнула длинной светло-русой косой, — однако не совсем ведь дура. Понимаю, что можно, а чего нет. Это я так, раздражение сбрасываю.

— Вы не учитываете одного момента, — вмешался в их беседу невозмутимый, как египетский сфинкс, альфар. — Не думаю, что подобные унижения действительно доставляют удовольствие местным жителям. Скорее всего, они — часть обязательного этикета, который эти измененные вынуждены соблюдать в беседах с местными чистокровками, чтобы не вызвать их гнева. Вы обратили внимание, с каким испугом на нас все тут смотрят, словно постоянно ожидая удара или какого иного наказания за каждый неловкий чих? Так что гораздо проще будет подыграть, чем пытаться убедить, что наше мировоззрение и стиль общения отличаются от привычного им.

Сказав это, он быстрым движением развернулся к ушану. Ольга едва удержала вскрик. Весь облик ее брата разительно изменился. От природы невысокого роста, похожий на худощавого четырнадцатилетнего подростка, сейчас альфар казался как минимум на голову выше любого из присутствующих. Спокойная, уверенная властность сквозили в каждом жесте, каждом движении потомка императоров Хладоземья, не оставляя ни малейших сомнений в его праве повелевать и требовать исполнения отданных приказов.

— Любезнейший, — с насмешливой надменностью обратился он к испуганно сжавшемуся ушану, — вы слышали наши пожелания относительно жилья?

— Да, повелитель… — В голосе старосты прорезались нотки тщательно сдерживаемого испуга.

— Так почему вы осмеливаетесь противоречить им? Нам неинтересны ваши измышления о том, что подобает или не подобает повелителям Порядка. Извольте немедленно исполнить отданный вам приказ! Или вы считаете себя вправе указывать чистокровкам, чем им заниматься, где и как жить? — Холодная властность, звучащая в голосе эльфа, казалось, загипнотизировала бедного ушана. Он непроизвольно дернулся в сторону, явно готовясь со всех ног броситься исполнять отданный ему приказ. Но внезапно остановился, словно вспомнив нечто важное, и, заливаясь слезами, упал на колени перед ошарашенным такой выходкой Рау.

— Ваша милость. Не погубите! Не могу я вас там поселить! Пощадите, молю.

— Что такое? — Подобного исхода своих действий альфар явно не ожидал. Однако, несмотря на всю внезапность, на надменном лице снежного эльфа не дрогнул ни один мускул. Он продолжал бесстрастно смотреть на валяющегося у его ног ушана холодным, ничего не выражающим взором высшего существа, с легким интересом наблюдающего за бессмысленным мельтешением бездумной амебы на предметном стекле своего микроскопа.

— Я не могу… Великий в своей бесконечной мудрости наш благородный председатель Совета старейшин и повелитель долины Морн Фиаро Кардель Хомеани ясно приказал обеспечить все удобства и оказать великие почести нашим уважаемым гостям, поселив их не менее чем в три самых удобных дома поселка. Молю, пощадите! Я не могу нарушить столь ясного приказа нашего мудрейшего повелителя! У меня есть семья, дети…

— В таком случае почему бы тебе просто не проводить нас к «мудрейшему повелителю», чтобы мы могли насладиться интересной беседой и обсудить вопрос нашего размещения? — насмешливо поинтересовался Шестаков, подключаясь к разговору.

— Увы мне… — опять взвыл ушан. — Это распоряжение было отдано еще два дня назад, вместе с приказом отправить на встречу гостей, едва они будут замечены дозорным, дежурный патруль. После этого мудрейший, вместе со всем Советом старейшин, изволили удалиться в форт, активировав его защиту, дабы никто не мог помешать ему ставить магические опыты, и запретив нам его тревожить по какому бы то ни было поводу… Впрочем, я уверен, — увидев, как нахмурился Рау, зачастил ушан, — что, увидев ваше прибытие, мудрейший, разумеется, прервет свои исследования, дабы встретиться с вами. Нужно только чуть-чуть подождать! А мы со своей стороны готовы сделать все, дабы ваше ожидание было максимально приятным, — перевел он дух, заискивающе глядя в суровые глаза альфара.

Рау задумался, пытаясь понять, как же быть дальше. С одной стороны, разделяться было глупо. В отличие от Махлау ни он, ни члены его отряда, находясь в Карделе, не ощущали себя в безопасности. Но в то же время было явно заметно, что, какой бы величественный вид ни напускал на себя альфар, своего начальства этот ушан боится намного больше, чем пришельцев, а потому выбить из него поселение в большом доме, всем вместе, — задача абсолютно нереальная. Будет стоять намертво, хоть расстреливай его. В принципе этот вариант Рау прикинул самым первым, — учитывая общую запуганность местных измененных, прилюдное убийство неугодившего старосты действительно бы легко решило проблему с жильем. Пришедший ему на смену наверняка уже больше бы боялся именно их, а не своих старейшин и без сомнения предоставил бы им абсолютно любой дом, не отделываясь отговорками о недостойности того или иного хорошо подходящего для обороны дома для проживания «повелителей Порядка».

Но подобный поступок, несомненно, крайне осложнил бы главную цель их пребывания в этом поселке — поиск проводника. Людям обычно не нравятся те, кто легко и демонстративно убивает их собратьев, а потому, скорее всего, после такой демонстрации вероятный проводник приложит все усилия, чтобы избежать чести быть нанятым отрядом. Так что выбора не было. Пока отряд не подвергнется прямому и откровенному нападению, им придется быть тихими, мирными, спокойными… и держать Софию на очень коротком поводке! — мысленно усмехнулся альфар. Нет, девушка, конечно, ему нравилась, даже очень нравилась, однако, как и любой другой сын Льда, в первую очередь Рау был рационален. И сейчас эта природная рациональность явственно подсказывала ему, что в данный момент особенно важно не оставлять не умеющую сдерживать свои агрессивные порывы темную жрицу без тщательного присмотра.

И что же делать? Если бы за его спиной стояли не люди, воспринимающие местных своими родичами, а хотя бы сотня его гвардейцев-альфар, то Рау бы не сомневался. Уже через пару часов перед ним бы стоял лучший из имеющихся проводников, а забившиеся в свои жилища аборигены молились всем своим богам о сохранении их жалких жизней. Эльф вздохнул. Маска подростка, надетая им уже давно, еще тогда, когда он, ничего не понимающий, впервые увидел спасшую его от ударов Псов Света человеческую девушку, и за это время, казалось, прочно прилипшая к его лицу и душе, дала трещину. Маска, в соответствии с которой он уже не только жил и действовал, но даже и мыслил, которая, как он уже было и сам поверил, стала его сутью, готовилась упасть.