Меня удивило, как подробно он осведомлен о «Красном Кавказе», на котором я служил старшим помощником. Было ясно, что Серго серьезно занимается проблемами судостроения, как и многими другими делами, связанными с укреплением обороны страны, с развитием тяжелой промышленности. Со стыдом вспомнил я общие фразы, которыми пытался накануне ответить на первые его вопросы.

Снова почувствовал себя неловко, когда Серго сказал: – Мы должны иметь хороший флот, и мы непременно будем его иметь, но что, по-вашему, необходимо морякам в первую очередь?

Этот вопрос, признаться, застиг меня врасплох. Опять пришлось отделываться общими замечаниями. Занятый текущими делами своего корабля, я еще мало думал о проблемах развития флота, но в правительстве они уже обсуждались.

– Теперь мы строим неплохие подводные лодки, а скоро появятся и более крупные корабли, – видя мое смущение, подсказал Орджоникидзе. – Подождите немного, и наши судостроители смогут строить суда любого класса. Дело за металлом. Трудновато с освоением крупных турбин, но и с этим наша промышленность справится. Мы уже научились изготовлять орудия любых калибров. Вообще нам надо рассчитывать только на свои силы…

Между тем крейсер приближался к Крыму. Море совсем успокоилось и лежало под утренними лучами зеленое и прозрачное. Только под форштевнем кипел белый бурун да за кормой оставался пенный след. Аю-Даг – гора Медведь – лежала прямо перед нами. Она и в самом деле походила на зверя, пьющего воду.

Наркомздрав Каминский стал превозносить удивительный крымский климат и его целебные свойства. Серго ревниво вступился за родной Кавказ.

– Пройдет десяток лет, и вы не узнаете в прошлом малярийного Кавказа.

Когда мы подошли к Ялте и Серго спустился с мостика, чтобы покинуть, корабль, вся команда была уже выстроена. Она громко ответила на его приветствие и проводила дорогого гостя дружным «ура».

Опять начались стрельбы, совместные походы кораблей, все более сложные учения. Личный состав крейсера работал дружно, с большим напряжением, и это– приносило свои плоды. На «Червоной Украине» постоянно держал свой флаг командующий флотом И.К. Кожанов. Это создавало, конечно, дополнительные трудности, но зато я втягивался в обсуждение вопросов, выходивших за рамки командования одним кораблем и касавшихся флота в целом, имел возможность наблюдать за работой командующего и его штаба, слышал дельные замечания в ходе учений. Это было хорошей школой.

Иван Кузьмич Кожанов не отличался особенным красноречием, но умел верно, ясно разобрать действия кораблей и соединений, указать на ошибки, доходчиво разъяснить свою точку зрения. Поучиться у него было чему. Он принадлежал к числу тех командиров, которые всю свою жизнь отдали советскому флоту. Революция застала его юным мичманом. В марте 1917 года он вступил в партию большевиков.

Однажды Иван Кузьмич рассказывал о гражданской войне и своем участии в ней.

– Мне шел двадцать второй год, когда я стал командиром отряда моряков на Волге. В первом бою на суше скомандовал «В атаку!» и удивился, что никто не встает. Тут я понял, что одной команды бывает мало, нужен личный пример, надо уметь увлечь людей!

Этим умением И.К. Кожанов обладал всегда – и будучи командиром десантных частей в 1918 году, и на посту командующего флотом.

Во время гражданской войны «отряды Ивана Кожанова», как называли их между собой моряки, выполняли самые сложные десантные операции. Потом Кожанов командовал экспедиционным морским корпусом, действовавшим на Каспии, вместе с Ф.Ф. Раскольниковым громил английских интервентов.

– Наши корабли были старенькими, да и вооружения не хватало, – рассказывал Иван Кузьмич. – Бывало, поставим по одной пушке на носу и на корме буксира, а он при первых же выстрелах начинает трещать. Того и гляди, переломится пополам. Но и на таких судах мы крепко били белогвардейцев.

После гражданской войны Кожанов командовал флотами па Балтике и Дальнем Востоке. Он понимал: чтобы руководить флотом, требуется не только опыт, но и теоретические знания. Поэтому в 1924 году поступил в Военно-морскую академию. После ее окончания его неожиданно назначили морским атташе в Японию.

– Наверно, потому, что глаза у меня раскосые, – шутил он.

Но Ивана Кузьмича влекло все-таки море. За должностями он не гнался, хотел пройти морскую службу с азов. Вернувшись на Родину, попросил назначить его на корабль – стал старшим помощником командира эсминца «Урицкий». Вскоре он уже командовал кораблем, потом был назначен начальником штаба Балтийского флота, а в 1931 году – командующим Черноморским флотом. Высокие должности не мешали ему оставаться «матросским флагманом», всеобщим любимцем моряков.

Он был человеком, постоянно ищущим что-то новое, хорошо понимал роль флота в системе Вооруженных Сил страны и стремился проводить учения кораблей совместно с сухопутными войсками и авиацией. Первостепенное место Кожанов отводил подводному флоту, морской авиации и торпедным катерам.

Опыт Отечественной войны подтвердил правильность взглядов, которые Кожанов настойчиво прививал морякам-черноморцам. Самому Ивану Кузьмичу принять участие в этой войне не пришлось. В 1937 году он был репрессирован. Для тех, кто хорошо знал его, это было необъяснимо.

– Я не думаю, чтобы он был врагом народа, – сказал мне в 1939 году К.Е. Ворошилов.

Я подумал: почему же Ворошилов, не веря в виновность Кожанова, не высказал это мнение в другом месте?! Однако непоправимое случилось: Кожанов погиб.

В 1935 году было запланировано много учений и крупные маневры. От завода крейсер отошел необычно рано – в марте. Не теряя времени, я попросился уйти на Евпаторийский рейд и там заняться отработкой одиночного корабля. Какая благодать! Весь личный состав на месте; съездов на берег никаких. Даже ловкачи, которые в Севастополе умудрялись найти повод, чтобы нырнуть на берег, были заняты делом. Работа в таких условиях спорилась, и спустя месяц корабль было не узнать: все растерянное за зиму наверстали, молодое пополнение освоилось со своими обязанностями, крейсер был готов к плаванию в составе бригады.

Май и июнь прошли в совместных учениях с другими крейсерами. На «Красном Кавказе» по-прежнему командовал Н.Ф. Заяц, а на «Профинтерн» назначили М.З. Москаленко. И.С. Юмашев стал командиром бригады, «Червона Украина» – флагманским кораблем флота. Комфлот все чаще появлялся на нашем корабле. Он наблюдал за учениями всего Черноморского флота. У нас на глазах проходила боевая подготовка эсминцев, подводных лодок, авиации.

Запомнился один выход на подготовительное учение под руководством комфлота. Было это, кажется, в начале сентября. Более благодатного времени па Черном море нельзя было подыскать: прозрачный теплый воздух, прекрасная видимость, лишь редкие облака набегали с берега и таяли на глазах. Учение корабельных соединений совместно с авиацией обещало полный успех.

К назначенному сроку из Москвы прибыли во главе с Э.С. Панцержанским представители центрального аппарата. Разместившись на корабле, они несколько дней занимались проверкой готовности флота к учению. Панцержанский, старый, опытный моряк, дал немало полезных советов по вопросам боевой подготовки и содержанию кораблей. Он знал, куда следовало заглянуть и что проверить: чистотой на верхней палубе его не проведешь.

– Корабль – весь целиком – может быть или только чистым, или только грязным, – говорил он. А затем пояснял свою мысль, как следует всюду наводить порядок, начиная от киля до самого клотика, а не только на верхней палубе – начальства ради. Опытный инспектор скорее пройдет в корабельный гальюн, чем ограничится осмотром палубы. Чистая палуба – это лишь для простаков и неопытных гражданских наблюдателей…

Замечаний у него нашлось немало. И немудрено. Как начальник боевой подготовки ВМФ, он имел огромный опыт.

На корабль вскоре прибыли работники штаба флота, а на одном из катеров вместе с командующим приехала женщина – известная в то время партийная работница Сахарова. Они поднялись на мостик – и последовала команда: «Сниматься с бочки». Наше соединение на этот раз изображало сторону «синих». По пути из Керченского пролива к Севастополю оно должно было подвергнуться нападению подводных лодок, авиации и торпедных катеров «противника». Учение проходило днем, задачи были простые, да и крейсера уже хорошо сплавались. Казалось, можно было надеяться на успех. На деле получилось иначе. И все свалили на Сахарову.