Вжимаюсь в его тело, целую так, будто он уезжает навсегда. От этого одновременно больно и сладко. И кровь разливаясь по венам, бьёт по вискам набатом. От возбуждения становится не просто невыносимо, а чуть подташнивать. Такое бывает, когда очень сильно…А с Юмотовым по-другому нельзя. Он как буря в стакане, а точнее в пределах моей квартиры, наполняет и уносит в неизвестном направлении. Хотя нет, в известном. Именно сейчас к спальне, попутно срывая юбку, которая так ему мешала всю дорогу, а уже потом все остальное летит на пол. Даже кружево не жалеет, отбрасывая все в разные стороны, как потрошитель.

Под моими пальцами его горячая кожа, с перекатывающимися мышцами под ней. Я не могу насладиться этими ощущениями, поэтому продолжаю его изучать снова и снова. Руками, губами, телом. Отдаю ему всю себя, подаюсь на встречу требовательным поцелуям, чуть постанывая от наслаждения. Он умеет его дарить, эти я знаю точно. И пока его губы и язык играют с затвердевшими сосками, пальцы спускаются ниже, входят в меня, проигрывают, поглаживают, что приводит в неописуемый восторг. И это я доказываю очередными громкими стонами, потому что держаться нет мочи. Он знает, как обращаться с женским телом, и делает это как искуссный мастер, овладевший высшим разрядом данного искусства.

Я уже готова, я хочу большего, я хочу чувствовать его внутри. Но Юматов не спешит, заставляя меня просить, потому что я на грани. На грани того, чтобы кончить от м***турбации. Приехали! И только меня пронзает эта мысль, как тело наполняется приятной тяжестью и рассыпается. Кричу, цепляясь за Руслана, как за спасительную соломинку, чтобы не потеряться в это мире и не забыть о реальности. А следом за отпускающим оргазмом чувствую его внутри. Лёгкие, медленные, дразнящие движения, которые тут же заводят меня снова.

— Так разве можно? — интересуюсь, прерывая каждое слово стоном после его очередного движения.

— Мы сейчас это проверим, — объясняет Руслан и целует.

Эксперимент доказывает его гипотезу. Я, забыв о том, что вот-вот сотрясалась от одного оргазма, погружаюсь в следующий вместе с Юматовым.

— Охренеть, — только и могу сказать, потому что слов, чтобы описать этот восторг, которым я наполнена, невозможно передать.

— Отдыхай, потому что у нас осталось два часа, а я собираюсь взять из них по-максимуму.

Поэтому мое первое «охренеть» решительно ничего не объясняло. Это был так, небольшой пшик по сравнению с тем, что меня ждало дальше. Он был неутомим, нежен, стремителен и страстен. Он открыл такие возможности моего тела, о которых я даже не подозревала. Поэтому изнеможденая, лежа на подушках, и наблюдая за тем, как он собирается, я потихоньку засыпала.

— Ветерок, — позвал Руслан, заставив меня разлепить веки, — приедешь ко мне?

Вопрос был совершенно неожиданным.

— Куда?

— Через пять дней у меня чемпионат. Хочу видеть тебя на трибунах, и возле себя.

— Я приеду, — обещаю я, получая поцелуй на прощание. Теперь, Руслан Викторович, ты от меня не отделаешься. Девочка добралась до сладенького и выжмет из этого все, что только можно.

❤️ВЕТРОВА❤️

Он выиграл! Мой Юматов был первым! Не знаю насколько он был моим, но про себя я его окрестила по собственнически, ревностно огораживания от фанаток, которые так и липли к нему со своими выдающимися буферами. А липли, чтобы сделать селфи, потом восторженного восхвалять в соцсетях, мол смотрите какую добычу поймала. Ирка на меня шикала, когда я порывалась проредить поросль на голове очередной измалёванной Барби в супер коротком топе. Они их где-то на распродаже брали что ли? Или в деревню других фасонов не заводили?

Ну, и что бы я шикала? Вон за своим Гариком лучше присматривай. А то он под славу друга тоже готов пойти по рукам.

Самого вечера, как моей Мамаевой был вручен президент, она с ним таскала систематически. Видимо, вообразив, что это просто большой брелок. Хотя сувенир, имеющий именной паспорт, говорящий том, что скоро его можно отнести к раритету, не сопротивлялся. Может Иркины выдающиеся ораторские способности ему зашли, а может выдающийся бюст. Да, я завидовала всему выдающемуся, что было на окружающих меня телах. Я в этом смысле была сильно пострадавшей. Если бы меня посадили в правительство, то выплачивала бы всем, у кого меньше девушки субсидии на восстановление психики.

А что касается Игоря и Иры, то там уж фиг разберешь. Ну парнишка, кажется, прикипел к Мамаевой за эти пять дней. Поэтому поехали мы вместе. Ещё был с нами двоюродный брат Руслана, который приходился ему почти ровесником. Не знаю, кажется моя подруга была счастлива. Она со своим врожденным мамским инстинктом и дитя, за которым нужно было глаза, да глаз, чтобы было накормлено, на ночь спало под боком, и чтобы не лезло к сиськам других тётенек.

Нас встретили, нас разместили и только на следующий день показали Руслана, который до этого находился на своем тренировочном полигоне. А затем в жаркий июльский день он показал им всем кузькину мать, вытворяя на своём байке немыслимые вещи. Каждый трамплин, каждый поворот, будто по мановению палочки поддавались ему.

В этой суете, заряженной громогласной толпой болеющих, я могла смотреть только на него. Внутри нарастала восторженные и горделивые чувства: это мой Юматов!

— Позволите? — оттесняю бочком одну из болельщиц. Она чуть ли не лежит уже на Руслана, пытаясь сделать идеальное селфи.

— Сейчас моя очередь, — прилетает мне спину.

— Я тебя поздравляю, — нарываюсь на конфликт, чтобы удовлетворить желание расквасить кому-нибудь рожу.

— Так, девочки, фотосессия окончена.

— Для меня тоже? — проигрываю бровями.

Юматов опасается, что драки не избежать, поэтому поворачивается на нерадивую поклонницу. Хм, тут не помогут ни топоры, ни кочерёжки, я ее хочу бить.

— Ты, шмара, это моё место, — девка подбегает и дергает меня за руку, отрывая от Руслана. Тот было собирается вмешаться, но я не позволяю, рыкая на него, чтобы не лез.

— Ч шмара? — внутри закипает злость, которая накатывает волной. Нет! Она уже застелила глаза и и, конечно, я кидаюсь на девку. Она пытается вцепиться в мои волосы, но я не позволяю сделать этого и сразу бью в челюсть. Не умею я драться по-женски. На уроках самообороны не учат выцарапывать глазки. А исходила я по требованию папы туда много. К конечно, страшно сломать ноготочки, но но когда соперница взвизгивает, я подкатом переваливаю ее через себя. Все! Бой окончен! Она падает на землю, а я по инерции пинаю её ногой, крича нелицеприятные вещи. Я бы ещё её колотила, но Юматов не собирается стоять и смотреть просто так, как я расправляют с сукой, покусившейся на мое достоинство.

— Ветерок, ты ее сейчас убьешь, — не даёт мне совершить преступление он, оттаскивая от поверженной соперницы, которая верещит, как поросенок и заливается слезами Я ещё на автомате пытаюсь брыкаться, но в его руках постепенно успокаиваюсь.

— Не суйся лучше ко мне, сука! — выплевываю слова в сторону незнакомой девчонки, которая, извалявшись в грязи, подымается па ноги. Брат Руса тут же приходит на помощь, уволакивая ту в сторону скорой, которая дежурит на мотодроме. При чем она здесь не одна.

Ожидаю, что Рус сейчас начнет ругаться, мол, опорочила его честь и достоинство, сцепившись с поклонницей, но вместо этого обнимает и целует в макушку.

— Теперь я тебя побаиваюсь, сладкая!

— Не стоит пока. Ты же не совершил ничего противозаконного, — бурчу куда-то ему в грудь, прижимаясь к грязной и пыльной экипировке. Выгляжу, наверное, сейчас, как дранная кошка, но мне опять все равно.

— И теперь не совершу, — посмеивается он. — На вечеринку сегодня идём?

— Идем! Но сначала мне нужно самоутвердиться сексом. Поможешь?

— Спрашиваешь.

Я соскучилась. Просто безумно соскучилась по нему за эти пять дней. Мы ведь даже толком не попрощались тогда. Я засыпала, а он, так и не поспав, отправился в аэропорт. А теперь с наслаждением целовала его, отвечая на изголодавшиеся ласки.