— Не гноби! — взвыл Шинкарёв. — Посоветуй лучше, что делать? Может, прислать к ней людей из Службы Безопасности? Пусть накормят «правильным» хлебом и водой, ну, ты понимаешь?

— Не выход, — отмел предложение Нейзман. — Будет вскрытие, и оно всё равно покажет инвалидность ребенка, если таковая была. А если нет, то у семьи к тебе возникнет очень много вопросов, зачем ты избавился от собственного дитя. Ты ничего не выиграешь, карту против себя ты сдаешь оппонентам и так, и эдак.

— Что же мне делать… — вновь прошептал Шинкарёв, окончательно упав духом.

— А ничего, Женя! — Нейзман пошевелил бровями. — Раньше надо было думать, когда тебя предупреждали умные люди. Теперь остается только ждать. А ты взгляни на всё это с другой стороны! Предположим, ребенок родится нормальным. Твои шансы сразу возрастают! Ты сделал правильный выбор жены, с чистыми генами. Не отказался от своих взглядов на женитьбу, а отстоял личные позиции. Не испугался родить ребенка в твои-то годы, да ещё при том, что вокруг девять из десяти младенцев появляются на свет лигами! Иными словами, ты серьезный, волевой и дальновидный человек, настоящий руководитель с чистыми генами и с определенной долей везения! Это очень весомая стартовая позиция для карьеры внутри Негласного Объекта, где доллары будут дешевле туалетной бумаги! Так что жди, Евгеша! Так, кажется, она тебя называет? — Нейзман невинно осклабился.

Весь обратный полет до Москвы Шинкарёв прокручивал в голове прошедший разговор. «Девять из десяти младенцев появляются на свет лигами»… «или, в лучшем случае, бригадиром грузчиков»… Слова Нейзмана обжигали мозг, заставляя чиновника строить планы один безумнее другого и сразу же отметать их. Жена сдавала анализы ежемесячно, ими занимались лучшие врачи московского отделения Концерна, и ему трижды было заявлено, что шансы родить лига у Натальи критически велики. Как сказал директор лаборатории, Наталья и её родители являются типичными представителями поколения «Макдональдсов», «Попкорнов» и прочего фаст-фуда, основанного на первом поколении ГМО. Ничего хорошего от таких теперь не рождается, иначе бы генетической катастрофы не было. В анализах крови уже найдены довольно спорные антитела, это ничего не доказывает, но признак тревожный. «Девять из десяти младенцев появляются на свет лигами»… «девять из десяти… лигами…», отрывки фраз подтачивали мозг, словно термиты.

Внезапно Шинкарёв застыл, озаренный неожиданной идеей. Несколько минут он тщательно обдумывал появившуюся мысль, после чего пришел к выводу, что она вполне осуществима, и достал мобильный телефон.

— Слушаю вас, Евгений Моисеевич! — доложила помощница.

— Свяжитесь со Швейцарской клиникой и отмените наш заказ. Мы будем рожать в России. Скажите, я боюсь, что авиаперелет может негативно сказаться на состоянии здоровья жены и ребенка, и готов оплатить все издержки, связанные с отменой заказа, если таковые имеются. И подыщите мне несколько родильных домов в Москве, к завтрашнему дню. Чтобы были без пафоса, гламура и олигархов, но опрятные и с репутацией. Я выберу сам.

На задней парте вновь послышалась возня, сопровождаемая кряхтением, и Олеся прервала чтение параграфа. Она посмотрела на завсегдатая «камчатки». Витя Чен вновь тёр губы под фильтр-повязкой, размазывая слюни по затянутой в перчатку ладошке. Олеся ещё раз внимательно вгляделась в лицо ребенка и спросила:

— Витя, ты точно хорошо себя чувствуешь? — мальчик кряхтел и тер губы с самого начала урока, но ни температуры, ни каких-либо явных признаков недомогания она у него не нашла.

— Все хорошо, Олеся Анатольевна! — ответил тот, старательно вытирая перчатку о штаны. — Это я утром чимчой подавился! Папа сказал, что не в то горло попало!

— После урока обязательно зайди в медкабинет к Ольге Ивановне! — велела ему Олеся. — Потом расскажешь, что она тебе сказала, хорошо?

— Хорошо, — с серьезным видом подтвердил мальчонка. — А можно сейчас?

— Десять минут до звонка! — сурово нахмурилась Олеся. — Слушай урок, Витя, на следующем занятии первым пойдешь отвечать, имей в виду!

Раскосые глазки маленького Чена в ужасе расширились, и он вновь закряхтел, потирая ладошкой рот прямо через фильтр-повязку. Олеся укоризненно покачала головой. Вот ведь хитрец, даром, что третьеклассник! Что угодно придумает, лишь бы прогулять урок. И ведь наверняка на следующее занятие не придет, скажется больным, чтобы не отвечать! Она постаралась не думать о том, что будет, когда этот завсегдатай задней парты подрастет лет на пять. Все задатки отпетого хулигана у него есть уже сейчас. К счастью, этот груз её минует. Она учительница младших классов, и бремя возни с непослушным учеником достанется следующей классной руководительнице. Вот кому точно не избежать множества проблем с Витенькой… Олеся тихо вздохнула. В семье воспитанием мальчика особо никто не занимается. Отец у него этнический кореец, торгует лесом и вечно пропадает на каких-то делянах. Мать-русская с сыном справиться явно не в состоянии, потому что у маленького Чена в одном месте даже не шило, а целый набор колюще-режущих инструментов, и даже искривленные мутацией ноги и нарушенная походка ему не помеха. Отыскав глазами нужное место в методичке, Олеся продолжила занятие.

После перемены маленький Чен опоздал почти на половину урока. Судя по недовольной физиономии мальчишки, Ольга Ивановна, бессменный школьный врач в течение последних десяти лет, не нашла никаких причин позволить ему уйти с уроков домой. А судя по тому, что Витя окончательно перестал слушать учителя и занялся швырянием в одноклассников шариками из смятой бумаги, план завтрашнего прогула у него уже созрел. В результате за оставшиеся два урока ей приходилось делать ему замечания раз двадцать, и каждый раз малолетний хулиган Витя начинал усиленно кряхтеть, изображая из себя сильно больного. Закончилось всё записью в личном ежедневнике позвонить отцу Чена, как только тот вернется в Хабаровск из очередной таежной командировки, и пригласить в школу на серьезную беседу. Поведение Витеньки становилось хуже месяц от месяца, и с этим надо было что-то делать.

Наконец уроки закончились, дети гундосящей через надетые на лица фильтр-повязки гурьбой вывалились из класса. Детвора спешила покинуть надоевшую за время уроков школу, и Олеся, втайне завидуя малышам, направилась в учительскую. Завтра воскресенье, задерживаться на работе совсем не хотелось, но на следующей неделе директриса обещала устроить проверку учебных планов у молодых педагогов, и теперь придется разбираться со своими методичками. Олеся всегда относилась к работе серьезно, но мало ли что… Найти недостатки при желании можно, как известно, и у столба, а директриса явно её недолюбливает. Сама Олеся была уверена, что всему виной директорский, мягко говоря, нетолерантный взгляд на жизнь. Старая карга просто ненавидит азиатов и тех русских, кто создает с ними семьи. А так как Олеся замужем за корейцем и имеет дочку-метиску, очаровательную красавицу, между прочим, то автоматически попала в «хэйт-лист» директрисы. Естественно, старуха отлично скрывает свои фашиствующие настроения, иначе бы не простояла во главе школы столько лет. Она всегда радушно улыбается ей и сюсюкает с малышами, но по глазам-то видно! И как только директриса сама себя желчью не извела, интересно? В Хабаровске корейцы в большом количестве живут лет восемьдесят, если не больше, а последние сорок лет они и вовсе составляют три четверти населения. Да и китайцев хватает, до границы с Китаем сорок километров. Кругом одни метисы, и почему старая карга давным-давно не задохнулась от ненависти, для Олеси являлось загадкой.

— …уж не пора ли проводить собрание с родителями! — в учительскую вошли две классные дамы в возрасте, ведущие оживленную беседу. — На тему «личная гигиена и элементарные нормы приличия»! Если уже девочки вытирают перчатки о юбки, то, извините, я не понимаю, что у них принято в семье! А потом будут говорить «куда смотрит школа?»