— Здравствуйте, — встал я.

— Кузьма Фёдорович, бить его будешь?

— Да ему вроде хватит.

— Мало. Я бы ещё добавил, кулаки жалко, — процедил мужчина.

— Анатолий Евгеньевич, — представил его Осташков. — Плетнёв.

— Рад знакомству, — мы обменялись рукопожатием.

— Материно воспитание и влияние, — вздохнул Плетнёв. — Вырастил на свою голову. Ни хрена не понимает, а в такие разборки лезет. Собственного отца ведь подставляет! Этот твой друг княжеский…

Мужчина не выдержал и выдал матом всё, что думает по поводу молодого князя Разумовского и их дружбы с сыном. Я думал, врежет ему ещё раз, но он сдержался.

— Убьёт тебя Кузьма Фёдорович, ни капли не жалко, — подытожил он. — Мать ещё одного родит.

— Простите, — парень опустил взгляд. — Кровь в голову ударила. Я был неправ и не знал.

— Не кровь, а кое-что другое тебе в голову ударило.

— Простить можно, — сказал я под взглядами военных. — Пойдёт ли ему это на пользу?

— Уже решено. Завтра улетает в Мурманск, а оттуда — на атомный ледокол. Младшим помощником механика на весь оставшийся сезон и до следующего сентября. А там посмотрим. И если мне капитан на тебя пожалуется, на плавучий рыбозавод отправлю, сети тянуть.

— У меня знакомый на ледоколе работал как раз механиком, — сказал я. — Хвастался, что это работа для сильных и отважных людей.

— Всё так. Арктика умеет воспитывать людей. Слабые уже через месяц домой просятся. Сын ведь училище закончил, но вместо того, чтобы по моим стопам пойти, бездельем мается. Думает, что ему всё так сразу дадут. И должность высокую и привилегии, — он посмотрел на часы, затем на Осташкова. — Время. Я его отправлю и успею к собранию. Кузьма Фёдорович.

— Рад был познакомиться, — сказал я.

Он коротко кивнул, подтолкнул сына к двери и вышел следом.

— Суровый мужчина, — посмотрел я на генерала.

— Он ведь нас поддерживает и Наумовых. А сын родной такой фортель выкинул. Сдаётся мне, стараниями Разумовских. Молодой князь наверняка долго его накручивал, чтобы он тебя невзлюбил и всех Наумовых. Вот и сложилось так неудачно. И ведь всплывёт всё это, — он поморщился. — Обязательно всплывёт. Будут теперь на Плетнёва давить, могут заставить с поста уйти.

— А он?..

— Губернатор области.

— Дела, — поражённо протянул я. — Кабы знал…

— Плетнёва Орловы крепко поддерживали. Помогли занять должность, чтобы человек Разумовского не сел на область. А у нас здесь руки пока коротки.

— Так надо помочь ему на должности удержаться.

— Если бы всё было так просто, — генерал покачал головой, встал. — Мы сейчас в Зимнем собираемся. Не хочешь поучаствовать?

— Нет, — я покачал головой. — В Москву хочу.

— Рано. Пока императора в саркофаг не положат, надо быть здесь. И ещё два дня после.

Осташков пожал мне руку и вышел. Я облокотился на край стола, задумался. Захотелось бежать и кое-кого прибить. И даже не одного, а парочку, семейную. Вот как так получилось? Понятно, что сын губернатора дурак, но неужто специальные службы не знали, с кем он дружбу водит и во что это может вылиться? Что мне должно было броситься в глаза вчера? Странное скопление любопытных людей на стоянке? То, что отпрыски благородных родов спокойно позволяли снимать себя на сотовые телефоны? В утренней газете пока ни слова, но любой журналист в новость вцепится как бульдог. Какие шикарные заголовки можно сочинить…

Постояв немного в маленькой комнате, я решил не злоупотреблять унынием и отправился завтракать. Начинаю думать, что чем серьёзней я начинаю относиться к происходящему, тем хуже идут дела. Может, снова начать прикидываться дурачком? Учитывая, что данная мысль вызвала у меня неприятную гримасу, она была не самой удачной.

Родные дожидаться меня не стали и завтракали, оживлённо ведя беседу.

— Отчего у тебя такой мрачный вид? — спросила мама. — Вроде бы вчера отлично провёл время, с прелестной девушкой сходил на свидание в оперу.

— Потому что кое-кто меня бросил и пришлось искать развлечение на стороне, — в тон ей отозвался я. Уселся на стул, вооружился ножом и вилкой и принялся за омлет.

— Ох, как он заговорил, — рассмеялась она. — Мог бы пригласить ту симпатичную девушку, светленькую. Как её звали? Ольга, внучка князя Дашкова.

Я немного не донёс вилку до рта, поднял на маму взгляд. К чему она вспомнила Ольгу? Этот тон я уже слышал, дважды или даже трижды. И каждый раз у меня от этого глаз начинает дёргаться.

— Это была деловая встреча, — буркнул я. — Катя просила взять её на работу.

— Хованская? — мама приподняла бровь. — На работу?

— Личным помощником. Она умеет давать дельные советы, когда я туплю. Да и вообще.

— Что значит это «вообще»? — в её голосе появилась нотка строгости.

Я промолчал, сосредоточившись на завтраке.

— Ольга…

— Сразу — нет! — отрезал я.

— Хорошо, если нужен помощник, чтобы ты не тупил, — она выделила это слово, — может, подобрать толкового специалиста?

— Тем более — нет.

— Светлана, — Тася коснулась её плеча, видя, что мама потихоньку закипает. — Он же несерьёзно. Просто неприятный разговор был. Кстати, Кузя, как прошло, не очень?

— Не очень, — отозвался я и, чтобы не говорить лишнего, принялся жевать сразу два больших кусочка омлета.

— О, сейчас он вполне серьёзен, — сверля меня взглядом, сказала мама. — Это знаменитое на всю Японию «назло маме». Теперь даже если просто по глупости брякнул, а это именно так, принципиально возьмёт её на работу. Кузя, милый, ответь маме, зачем тебе это?

— Так надо, — вздохнул я, так как этот тон мамы я не любил больше, чем строгий.

— Всё, спасайся кто может, — подражая мне, вздохнула она. Посмотрела на Таисию. — Время от времени в его голове рождаются удивительные планы, всегда заканчивающиеся одинаково. Он бежит к Саше и спрашивает, что ему теперь делать и как выйти из сложившийся ситуации. А ведь если бы слушал маму, ничего бы не случалось. Теперь остаётся только ждать, где шарахнет и не всплывёт ли имя Кузьма Матчин. Только один раз на моей памяти сработало, когда я неожиданно узнала, что он решил взять в жёны женщину из рода Орловых. И то, что ничего плохого не случилось, исключительно заслуга Таси.

— Да, — Таисия одобрительно покивала, — план был необычным. Но моих заслуг немного.

На мне скрестились уже два внимательных взгляда. Сделаю вид, что ничего не понимаю.

— Чем тебя Алёна не устраивает как помощница? — спросила мама. — Ты её зря недооцениваешь. Она умная, красивая.

— Может, закроем тему? — едва не простонал я. — И без вас утро не задалось.

— Не уходи от ответа, — вернулась она к строгому тону.

— Не устраивает.

— Чем?

— Тем.

— Не веди себя как ребёнок!

— Потому что я собираюсь взять Алёну в жёны, — выдал я, хотел добавить что-то ещё, но послышался звук падающей в тарелку вилки. Мы втроём посмотрели на Алёну. Вилку она уронила не в тарелку, а в чашку с кофе, разбрызгав его по скатерти. — Кхм. Потом. В том смысле, что не прямо сейчас.

— И всё равно, — тот мамы резко изменился, став нейтрально-добрым. — Затея с помощницей глупая. Ты же не управляешь огромной фирмой, а занят постоянно в институте. Какой у тебя там может быть список дел, что их надо записывать и постоянно напоминать?

Тася поспешила на помощь Алёне, закрывая салфетками быстро темнеющие участки на скатерти.

— Слуг ему мало, — продолжала мама.

— Вот! — вставил я, подняв салфетку с колен и бросив её в тарелку. — Слуги! Где мои слуги?!

Кузьма поднялся и решительно зашагал к выходу, ведущему вглубь отеля. Женщины переглянулись.

— Эка его с утра завели, — сказала Светлана Евгеньевна, как будто сама была абсолютно ни при чём. — Что-то серьёзное вчера произошло?

— Кроме столкновения с Разумовскими, он ни о чём таком не говорил. Может, приглядеть за ним, чтобы глупостей не наделал?

— Из опыта могу сказать, что будет только хуже. Значит, ты с ним не говорила?