Сквозь ветер и снегопад послышались отдалённые голоса, говорящие почему-то на испанском. На утрамбованную площадку вышел мужчина в знакомой кожаной куртке, подбитой мехом. Он помахал мне рукой, говоря на испанском.

— Ни позаниматься, ни подраться не дают. Ну что за жизнь…

Окружающий мир начал медленно темнеть, а падающие снежинки оставляли за собой длинные хвосты. Терять сознание не хотелось, но зацепиться за него не получилось. Секунда темноты и свет вернулся, только теперь он был тусклый и холодный.

— Чёрт, — устало выдохнул я. Может именно его поминать и не стоило, так как левое плечо сдавило ноющей болью, которая быстро переползла вверх, на шею и затылок.

— Вот теперь я знаю, как выглядят люди, которые ведутся на анонимные письма в интернете, обещающие наследство и увеличение… эго.

— Злая ты, — проворчал я, скосив взгляд на Таисию.

— Это не так плохо. Хуже, когда ты легковерный дурак. Я личные сообщения на твоём телефоне прочла, прости, что влезла, но нужно было разобраться что к чему.

Я закрыл глаза. Ладно, ей можно, пусть ругается. Она коснулась моего лба, провела рукой по волосам.

— Долго я отсутствовал? Что было?

— Несколько часов. А случилось много всего. Например, испанцы, которых ты пригласил в МИБИ. Хорошо, что они увидели, как ты бежишь сломя голову к полигону и решили проследить из любопытства. Господин Ортега сокрушался, что не сразу понял, что там происходит.

— Он умудрился раздавить черепа, как каток лягушку, — я снова открыл глаза и посмотрел на Тасю. — Как говорят американцы, применил «ультимативную» технику. Мою самоуверенность снова неаккуратно приземлили, если говорить мягко, не срываясь на мат. Он очень силён.

— Ну почему ты никому не сказал? — вздохнула она. — Мы с Васей Балуевым разговаривали, когда почувствовали, что на полигоне вот-вот портал в ад откроется. Там столько силы использовали, что в третьем корпусе было прекрасно слышно. Вася тогда ещё пошутил, что это Кузьма опять балуется. Первым туда добрался Геннадий Сергеевич. Я его таким злым никогда не видела. Тебе ещё достанется от него, не переживай.

— Спасибо, что успокоила, — рассмеялся я.

— Хорошо, что с тобой всё в порядке, — она снова погладила меня по голове. — Да, доктор Шимов просил узнать, когда очнёшься, не двоиться ли у тебя в глазах и не кружится ли голова.

— Ничего такого. Только плечо ноет.

— Вывих и пара трещин. Какое-то время будет болеть.

— Мама идёт, — я показал взглядом на дверь палаты.

— Ещё час назад приехала.

В палату действительно вошла мама, тихо прикрыла за собой дверь. Подошла, села на второй стул у кровати.

— Как ты? — спросила она.

— Нормально. Вы зря переживаете, я бы победил. Просто Хавьер вмешался, и я немного растерялся, расслабился и контроль над силой потерял.

— Тася говорила что-то про извержение небольшого вулкана по имени Кузьма, — кивнула она.

— Если всю ту силу в какую-нибудь технику зарядить, то можно было бы пару учебных корпусов с землёй сравнять одним ударом, — подтвердила Таисия.

На мне скрестились два вопросительных взгляда.

— Нет, техники никакой не было. Просто хотел больше силы зачерпнуть и как-то так получилось, что не удержал.

Не рассказывать же мне, что я струхнул и, боясь, что к черепу подмога пришла, решил усилить защитную технику ещё немного. Как шлюз на плотине открыл, а закрыть уже не смог. Неприятное чувство.

— Ладно, отдыхай сегодня, — сказала мама. — Завтра поговорим. Тася, смотри, чтобы через окно ночью не сбежал, он это любит.

Поцеловав меня в лоб, она ушла.

— Если перенапрягся, то сон лучшее лекарство, — Тася поправила моё одеяло. Мне показалось, что она сказала это с каким-то облегчением. — Поэтому спи, а я покараулю, чтобы в окно не сиганул.

— Ох, женщины, — проворчал я.

После истощения усталость накатывала волнами. Думать и анализировать прошедшую драку сил не было. Стоило закрыть глаза и почти сразу провалился в сон. Мне снилась маленькая комната, на полу которой рассыпали грецкие орехи, я хожу по ним, давлю пятками. Орешки забавно хрустят, впиваясь в стопы острыми осколками. Ну и бред, аж мурашки по телу.

Утро усталость не стёрло, но больным я себя ничуть не чувствовал. Даже плечо, упакованное в жёсткий фиксатор, болело не так сильно. Сунув ноги в больничные тапочки, подошёл к окну. Снегопад ещё продолжался, но уже не так сильно, как накануне. Постояв так немного, прошёл к зеркалу, чтобы посмотреть на себя со стороны. Оказывается, у меня рядом с ухом находился неплохой синяк. Расползался он во все стороны, зацепив глаз.

— Не хочешь отдохнуть здесь ещё немного? — спросила Тася, заходя в комнату с сумкой.

— Не люблю бездельничать, особенно на больничных койках. Лучше я дома на диване полежу, новости почитаю.

— Скажи мне, как с тобой в таком виде в гости идти? — она улыбнулась, бросила сумку на кровать. — Давай, помогу одеться.

— А какие у нас планы? Вот, чёрт, я же обещал Кате скинуть расписание.

— Ты его слишком часто вспоминать стал, — пожурила она, разглядывая одну из моих любимых тёплых рубашек в клетку. — У нас сегодня по плану обед в гостях у Наумовых, затем праздничный ужин.

— Так вроде день рождения у Лилии Карловны завтра.

— Алёна вечером приглашает нас на новоселье. У нас три дня выходных, я всех предупредила. Давай, не копайся.

— Чую, что эта спешка неспроста, — я подошёл к кровати.

— Геннадию Сергеевичу стоило больших усилий, чтобы убедить великих князей, что на территории МИБИ абсолютно безопасно. Но ты в первый же день, когда сюда приехал наследник, умудрился насмерть зарубиться с террористом. Понимаешь, что не надо об этом кричать на каждом углу?

— Понимаю. Скажу, что мы с Хавьером тренировались.

— Так и говори. Давай, свитер надо надеть, сегодня холодно с утра. К вечеру, когда снегопад прекратится, обещают похолодание до двадцати градусов мороза.

Пока я переодевался, а процесс этот оказался непростым, учитывая фиксатор на плече, к нам заглянул доктор Шимов. Роман Игнатьевич довольно быстро проверил моё состояние, констатировал сильное истощение и прописал отдых. Сказал, чтобы как минимум неделю я не тренировался и силу не использовал. Состояние знакомое почти любому одарённому, кто пытается прорваться на новый уровень или стремится стать сильнее.

В коридоре у лестницы мы столкнулись с ректором. Выглядел он обычно и вроде бы совсем не сердился.

— Доброе утро, Таисия Павловна, Кузьма, как самочувствие? — спросил он.

— Неплохо. Небольшое истощение, через пару дней приду в норму.

— Небольшое, значит, — прищурился он, поглаживая подбородок.

— Я подожду у выхода, — сказала Тася.

Мы проводили её взглядами, затем Геннадий Сергеевич показал на скамейку у стены. От него немного тянуло холодом и запахом мороза.

— Таисия уже отчитала тебя за беспечное поведение? — спросил он, подобрав неожиданно мягкое слово.

— Немного. Я в тот момент был уверен, что там будет именно Никита.

— Кто? — он вопросительно посмотрел на меня.

— А Тася Вам не говорила?

Я достал телефон, выбрал нужное сообщение, показал ему.

— Кто этот Громов? — с ещё большим недоумением посмотрел на меня ректор.

— Тогда давайте с самого начала. Попробую объяснить вкратце…

Как выяснилось, Геннадий Сергеевич о связях рода Наумовх с черепами знал, но совершенно без подробностей. Когда похитили Алёну, он обсуждал это с братом, но тогда Пётр Сергеевич сказал, что во всём разберётся сам и помощь не понадобится. Мне показалось странным, что великого мастера не посвятили в тему целиком.

— Кузьма, нельзя же так, — сказал ректор укоризненно, даже головой покачал. — В письме же недвусмысленно написано, что это ловушка. Когда говорят: «Приходи один», будь уверен, что тебя ждут не с распростёртыми объятиями, а с дубьём и колами.

— Вот теперь можно вернуться к началу разговора, — рассмеялся я. — Когда мы разговаривали с Никитой, он мне показался нормальным и адекватным. Злой, конечно, но это простительно, учитывая нашу первую встречу.