Несколько долгих мгновений Кайя так и стояла на месте, но потом, проигнорировав служанку, прошла в гардероб. Быстро перебрала повседневные наряды, выхватив первое попавшее под руку платье. Начала уже раздеваться, но придирчивое отношение Маит выводило из себя. Женщина продолжала сверлить недовольным взглядом.

— Ну что еще? — Кайя не выдержала, повысив голос. — Чего тебе от меня нужно⁈

— Вы пойдете на службу?

— Нет.

Глаза у варнийки мимолетно сверкнули гневом.

— Не пойду. Сама слышала, это не приказ. Это просьба.

— Когда вы уже поймете, любое слово, взгляд, жест — всегда приказ!

— Мне решать, Маит. Идти я не хочу.

— Ну и имара же вы! — неожиданно выругалась служанка. — Глупая упрямая имара!

Уперев руки в бока, она продолжала наступать.

— Я еще не встречала такой упертой, ничего не видящей гордячки, да поможет вам Единый. Сколько еще вы будете так себя вести?

Кайя не рассердилась. Что-то в тоне немолодой служанки не давало вспылить, как того требовал характер, ответить гневом на гнев. И вовсе не поверхность чужих чувств, не ее надменный вид, гонор, что сейчас походил на собственный. Причина крылась в ином.

В мыслях заиграл вопрос, который она тут же озвучила.

— Ты его любишь?

— Разумеется. Он мой ал-шаир…

— Нет, Маит.

Посмотрев уже более уверенно, Кайя повторила.

— Ты любишь. Как женщина. И, нет, ты не бывшая нянька. Ты постаревшая любовница.

Маит сцепила зубы. На доли секунды в живой мимике промелькнул страх и Кайя кивнула сама себе, попав в цель. Наигранно улыбнулась.

— Надоела, состарилась, а он, милостивый, оставил при себе. Не прогнал. Так было, Маит? И каково это? Каково увядать рядом с любимым человеком? — она сделала шаг назад, окинув служанку с ног до головы. — Каково прислуживать той, кого он так желает, Маит?

— Сама узнаешь…

— Сомневаюсь, Маит.

Женщина зло выплюнула, оправившись от её слов.

— Имара! Ослица упёртая!

Нисколько не тяготясь покатыми объемами, с резвостью юной девушки развернулась на месте и понеслась к двери, но почти сразу остановилась.

— Больно… Видеть все это больно. — обернувшись к ней, негромко выдавила Маит.

С заметным усилием воли вернулась, впервые стыдясь прямого взгляда.

— Ты не смотри на меня так. Сама знаю, что похожа на старуху. Но и я когда-то блистала красотой. Поярче многих, уж поверь.

Она многозначительно задрала подбородок, но Кайя и не собиралась вновь принижать служанку. Было видно, как трудно давались ей эти слова, унижение перед ней.

— Я очень стара. Живу лишь практиками тарикон, цепляюсь за эту жизнь. — варнийка медленно выдохнула, примирительно опустив руки. — Мириам мне как дочь, я вырастила ее, но за него я умру. Пойми это, я за него умру. И больше, Кайя, — подавшись навстречу, она открыто заглянула в глаза. — Если необходимо, я стану тебя умолять.

Кайя тихо спросила:

— Ты была его наложницей?

— Не сразу. — домоправительница отрицательно покачала головой. — Вначале я досталась ал-шаиру Йоран, его сводному брату. Пришлась по вкусу, но, в чем-то есть и твоя правда, через несколько лет я ему надоела. Ал-шаир Йоран уступил меня. Когда они жили в дворце халифа, под одной крышей, часто так делали. Делили нас. Своих женщин.

Варнийка вновь тягостно вздохнула.

— Тогда он был другим. Не умел любить. Но сейчас…

— Хватит! Молчи! — отбросив свежую одежду на пол, Кайя подошла вплотную. — Ты ничего обо мне не знаешь.

Потупив взгляд, не желая слушать продолжение, она глухо добавила:

— Не понимаешь.

— Или, наоборот, понимаю слишком много. Я, может быть, и глупая женщина, просто служанка, которой доверяют чуть больше, чем она того заслуживает, но что-то я все же понимаю лучше вас, Кайя. — она обвела комнату кивком головы. — Никого еще не было в этих покоях до вас. Никто еще не носил при нем статуса ни-адды. — ненадолго задержавшись на прикроватном столике со свежим букетом полевых трав, служанка сухо улыбнулась. — Никому он не дарил такие цветы.

Варнийка вернула к ней взгляд.

— И вы пойдете на этот ритуал, Кайя. Не потому, что он приказал. Не потому, что у вас нет выбора, и весь этот мир ополчился против вас. Нет, ни-адда. Вы пойдете. Сказать вам, почему? Почему ваша гордость в конце концов проиграет? Сказать вам правду?

Пожав плечами, служанка впервые посмотрела с теплом.

— Но, ведь вы и сами уже дали ответ.

Темнота вилась по мраморному полу, окутывала массивные колонны, стелилась вдоль черных каменных стен, серыми клубами поднимаясь к высокому центральному куполу. Убранство внутри главной святыни тарикон — Иридской мечети — казалось еще более мрачным, чем наружное. Пространству не хватало света, сырому воздуху тепла. Лишь слабые лучи утреннего солнца, что с трудом пробивались сквозь открытые ставни узких окон, хоть как-то разгоняли мрак.

Плотная темнота мешала оглядеться, напоминала черно-бурую пыль разрушенной Арвидской мечети, пугала, обманывала воображение, заставляя мыслями возвращаться к недавней трагедии. Поправляя палантин на плечах, Кайя прятала дрожащие руки, старалась дышать ровно и размеренно, как когда-то учил ее диар, но все равно задыхалась. Не только от волнения. Это место, приторные запахи благовоний, желтые ритуальные огни, отдававшиеся молитве безликие фигуры прихожан, словно ожившие в ее кошмаре, неестественная тишина под сводами наводили ужас.

Чужая сила отравляла легкие. Она чувствовала ее так обостренно, живо, куда сильнее чем в первый раз. Замечала и знала ей название. Священные воды. Имардан. Течение вечной энергии, что своими потоками пронизывало весь Меодан, делая эту планету уникальной.

К ее облегчению первая молитва разрешала опуститься на колени. Выстоять несколько часов подряд она бы не смогла. Не в такой обстановке, и уж точно не в окружении черно-серых статуй прихожан. Лица всех присутствующих покрывали тонкие полупрозрачные накидки: перехваченные ободом на шее из светлой стали, серые для женщин, черно-синие для мужчин.

Непривычный ритуальный наряд сковывал движения, еще более затрудняя дыхание. Кайя даже не пыталась вслушиваться в общую молитву, тем более повторять слова. Все ее усилия уходили на то, чтобы держать спину прямо и не осесть на пол окончательно. Благо, Киран и Маит выбрали удаленное от центра место в задних рядах, уединенное и темное. Провожатые находились по обе стороны от нее. Старый галеат тихо молился, опустив голову к груди, варнийка же не размыкала уст. Как и она, не оставляла темноту, сквозь мелкое плетение неудобной накидки и взглядом, и мыслями стремясь вперед.

Ал-шаир стоял спиной к ним на просторном каменном возвышении под центральным куполом мечети, в метрах сорока. Кроме него на круглой площадке находился сын халифа и недавно получившая сан светлейшего ишана служительница. Красивая, величественная, в роскошной темно-коричневой рясе, с короной собранных в косы вьющихся темных волос, золотом на груди в виде символов тарикон. В отличие от нее мужчины выглядели скромно: босые, в длинных свободных халатах черного ритуального цвета, с непокрытыми лицами.

Набирая темп в молитве, разбавленная тихим пением церковных хафизов, первая часть службы подходила к завершению. Что же будет после Кайя понимала только в общих чертах. На словах ави-вардэ не выглядел сложным, состоял из двух этапов и редко занимал более часа. На деле же, за этот короткий промежуток времени ритуал необратимо менял любого, кто осмеливался его начать: взвешивал, оценивал, убивал слабых, отпускал сильных и лишь достойных помечал благодатью Единого.

Маит честно пыталась донести суть Посвящения, объясняла, прибегала к сравнениям, но Кайе так и не хватило ни терпения, ни скудного образования, чтобы вникнуть в церемониал до конца. Для себя она вынесла главное: он должен выжить, вернуться, вновь обрести свою душу, тело, разум. Остальное же сейчас не имела значения.