— Пока не знаю. Надо понаблюдать за входом в крепость. Как часто доставляют туда провизию, каков порядок пропуска на территорию крепости, сколько человек обычно приходит и кто именно приходит. Либо солдаты городского гарнизона, либо обычные крестьяне привозят все снабжение. Понимаю, что захватить крепость малыми силами нереально, а большие мы не сможем высадить на берег незамеченными. Поэтому, нужна какая-то хитрость. Проникнуть в крепость ночью, тихо убрать часовых, быстро заклепать все пушки и уйти. Уйти по-тихому вряд ли удастся, но на нашей стороне будут ночь и внезапность. Можно просто спуститься со стен крепости по веревкам, а в темноте нас никто не поймает. Тем более, кавалерии поблизости там не будет. А наш флот должен быть наготове, чтобы с рассветом сразу же войти в канал и пройти мимо крепости к Тунису.
— Хм-м… Заманчиво… Хасан, а ты что скажешь?
— Увы, в этом я не советник, досточтимый Кемаль-паша. Я ведь моряк, и взятие крепостей с суши — не мое. Но если Давут говорит, что так можно сделать, то надо попытаться. Однако не раньше, чем корабли Черной Бороды покинут Тунис и уйдут достаточно далеко. Встречаться с ними опять ни в коем случае нельзя. Вот это я уже, как моряк говорю. Мы не выдержим боя с ними, если Черная Борода поставит перед собой цель уничтожить нас, а не всего лишь прорваться из Туниса и уйти. А без артиллерии Черной Бороды оборона Туниса с моря стоит немного, если действительно удастся заклепать все пушки в Саиф-Альнаби, как предлагает Давут.
— Вот и я о том же. Идите, подумайте, как это можно сделать. Как надумаете что-то реально выполнимое, так придете. Посоветуйтесь с Рауфом, он в этих делах хорошо разбирается. Просто так, на авось, я вас посылать не собираюсь…
Выйдя из адмиральской каюты, Иван недовольно высказал Давуту все, что он думает о его предложении. Сам он, если бы действовал сейчас вместе с казаками, предложил бы то же самое и без труда проник в крепость, обеспечив затем доступ остальным. Но сейчас требовалось не выходить из образа контрабандиста, волею судьбы оказавшегося на военной службе, и не испытывающего никакого желания лезть очертя голову туда, где он ничего не понимает, и чего по идее знать не должен. Давут же принялся его горячо убеждать, что задача им вполне по силам, надо лишь хорошо подготовиться и согласовать все по времени. Им надо незаметно проникнуть в крепость и начать действовать после полуночи, когда до рассвета останется часа три, не больше. Быстро убрать часовых, быстро заклепать все пушки и быстро уйти, спустившись со стен. Возле берега их будут ждать лодки. А едва рассветет, эскадра должна подойти ко входу в канал, ведущий в Тунисское озеро, и быстро пройти мимо крепости. За такое короткое время гарнизон Саиф-Альнаби ничего не сможет предпринять, чтобы восстановить боеспособность своей артиллерии. Если вообще сможет. А когда тяжелые ядра и бомбы линейных кораблей Кемаля-паши обрушатся на стены Туниса, то разговор пойдет уже совсем на другом языке. А после взятия Туниса крепость Саиф-Альнаби, оказавшись блокированной с моря и с суши, долго не протянет. Иван с этим не спорил, но поставил в тупик не в меру инициативного янычара своими вопросами.
— Давут, я это прекрасно понимаю. И согласен, что если удастся заклепать в с е пушки крепости, подгадав этот момент к приходу нашего флота, то мы без особых сложностей возьмем Тунис. Но ответь мне, к а к ты собираешься высадиться на берег неподалеку от крепости, чтобы тебя не заметили. К а к ты собираешься незамеченным проникнуть внутрь крепости. К а к ты собираешься оставаться там незамеченным до самого момента, когда придет время действовать. К а к ты собираешься убрать в с е х часовых, чтобы никто из них не успел поднять тревогу. И к а к ты собираешься по-тихому заклепать в с е пушки. Не забывай, что дело будет ночью, когда каждый шорох подозрителен. А здесь придется довольно долго и громко стучать молотком, загоняя "ёрш" в запальное отверстие к а ж д о й пушки. Неужели ты думаешь, что никто не проснется и не поинтересуется, кому это делать нечего, что он ночью молотком стучит? И напоследок. Почему ты так уверен, что в момент рассвета, когда ты собираешься проходить мимо крепости, будет благоприятный ветер? Не забывай, что придется идти по довольно узкому каналу, и лавировка там невозможна. Требуется либо идти с благоприятным ветром, либо на буксире у гребных судов. Так там и делают, если надо завести в порт крупные корабли, вроде фрегатов Черной Бороды. Это местная мелочь с латинскими парусами и веслами чувствует там себя свободно. А вот большому кораблю с прямым парусным вооружением маневрировать в канале очень трудно, если ветер неблагоприятный. Об этом ты подумал перед тем, как адмиралу свою идею предлагать?
— Хм-м… Нет…
— Вот и думай. Как незаметно высадиться на берег, и как потом незамеченными уйти обратно в море, я тебе подскажу. Это как раз моя "специальность". Но вот по поводу проведения диверсии в крепости — думай. Меня этому не учили…
Оставив янычара в раздумьях о последствиях своей не вовремя проявленной инициативы, Иван, по возвращению на "Кирлангич", занялся приведением в порядок своего штурманского хозяйства. Навигаторы из обоих помощников-французов оказались никакие. Об этом в сердцах высказался капитан Мурат, поэтому очень обрадовался возвращению Ивана. И вот теперь, обложившись картами и лоциями, Иван изображал бурную деятельность, чтобы было поменьше желающих привлечь его к разработке авантюры по захвату крепости Саиф-Альнаби.
Но оказалось, что он недооценил Давута. И вскоре вынужден был признать, что молодой янычарский офицер способен мыслить нестандартно. Поэтому придется ему помогать, иначе отказ будет выглядеть, как явный саботаж. Причем помогать всерьез. Взвесив все за и против, Иван решил рискнуть. Уж очень заманчивые перспективы вырисовываются. А если Давут станет что-то подозревать и копать под него… Увы, на все воля Аллаха… Другой вопрос, согласится ли адмирал на эту авантюру. Ибо иначе, чем авантюрой то, что они задумали, не назвать. Да и тринидадцы что-то не появляются, хотя говорили, что наведут порядок в Беджайе. Видно, отслеживают ситуацию, и уже знают о бое в Тунисском заливе. А также о том, что эскадра Кемаля-паши стоит в Беджайе и загнала здесь под лавку всех любителей пограбить. Возможно, решили пока не вмешиваться и посмотреть, что будет дальше. Ну и ладо! А пока можно и отдохнуть, изображая старательное несение службы.
Однако, надеждам Ивана на более-менее продолжительный отдых после возвращения из Туниса не суждено было сбыться. Через пять дней в Беджайю пришла быстроходная шебека "Айя" со срочным сообщением из Истанбула — австрийские войска начали военные действия. Император Леопольд I не стал более ждать, решив воспользоваться благоприятной обстановкой, чтобы раз и навсегда решить вопрос со своим проблемным соседом.
Вызов к адмиралу не стал неожиданностью. И Иван и Давут понимали, что в Истанбуле сейчас потребуют конкретных действий, направленных на достижение победы. То, что это гораздо проще приказать, чем сделать, султана и его ближайшее окружение не волнует.
На борту "Перваз Бахри" чувствовалось напряжение. Все уже знали плохие новости. Корабль совсем недавно привели в порядок после боя, едва не ставшего для него последним, и что будет дальше, никто не знает. С т а к и м противником османский флот еще не сталкивался. Адмирал пока что проводил военный совет с капитанами кораблей, поэтому разведчикам пришлось подождать. Наконец, когда совет закончился, командующий принял обоих. По внешнему виду Кемаля-паши было ясно, что он очень недоволен. Скорее всего, в Истанбуле требуют преподнести повелителю правоверных скорую и блистательную победу на море, ничуть не считаясь с реальностью. Так оно и оказалось. Адмирал устало глянул на вошедших и ответив на приветствие, махнул рукой, предлагая сесть. Спесивым чванством, свойственным многим османским вельможам по отношению к своим подчиненным, Кемаль-паша не страдал.
