Ни "Кирлангич", ни "Шахин" поблизости не было. Так и задумывалось изначально, днем они не должны приближаться к Тунису. Но вот вдали виднелся какой-то небольшой кораблик с убранными парусами. Кто именно это был, пока неясно, поскольку бинокль в этой вылазке с собой брать не стали, ибо в случае попадания в плен в момент высадки на берег объяснить наличие такой редкой и дорогой вещи у местных деревенских рыбаков было бы невозможно. Оставалось выждать время до вечера, уйдя на "рыбалку" как можно дальше от берега, а когда стемнеет, незаметно для остальных рыбаков пойти на сближение с кораблем. Если это "Кирлангич", или "Шахин", то ночью она сама подойдет ближе к Тунису и будет нести на мачтах условные огни. Если же османских кораблей-разведчиков здесь по какой-то причине нет, то предстоит длительный морской переход под парусом до Беджайи на утлой рыбацкой посудине, мало приспособленной для этих целей. Хорошо, что Иван предвидел такую возможность, поэтому настоял, чтобы провизии и воды в Тунисе взяли с собой достаточно. А то, не хотелось бы еще и на берег высаживаться, чтобы запастись провиантом.

Чтобы не привлекать внимания остальных, тоже занялись рыбалкой. Легли в дрейф и забросили сети в нескольких милях от берега. Вокруг хватало и других лодок, среди которых разведчики без труда затерялись. Постоянное наблюдение за крепостью и входом в канал не выявило ничего подозрительного. Если во дворце Али-бея уже и началась паника из-за внезапной смерти Фаруха Хабиби в собственной каюте на борту "Аль Ясат", то внешне это никак не проявлялось. А паника начнется обязательно, поскольку опытный лекарь обязательно выяснит, что несчастному Фаруху помогли покинуть этот мир. Что в этом случае подумает Али-бей? Вполне может решить, что кто-то пронюхал о его играх за спиной своих французских покровителей. Ибо никакой другой причины убирать его доверенного человека нет. Если бы это был обычный грабеж, или месть за старые грехи со стороны здешних врагов Фаруха, то убийца обязательно бы обчистил каюту. Ведь там было, что взять. А если не взяли н и ч е г о… То это может быть делом рук французов, которые пронюхали каким-то образом о его тайных планах, вот и подстраховались. Да еще может и "разговорили" Фаруха перед тем, как отправить его к Аллаху. То, что следов пыток на теле нет, еще ни о чем не говорит. Из памяти Фаруха Иван знал, что в Магрибе есть зелье, сильно ослабляющее волю человека и дающее возможность вытряхнуть из него сведения, применяя минимальное воздействие, не оставляющее следов. Пусть это зелье состоит из довольно редких составляющих и очень дорого, тем более не хранится долго — всего лишь пару недель, затем быстро теряя свои свойства, но оно существует. А ради такого дела французы вполне могли раскошелиться и найти нужного умельца в данной области "фармацевтики", поскольку о существовании таких "лекарств" тоже знают. Во всяком случае, месье Жан де Ламберт по долгу своей службы знать обязан, он в Магрибе уже давно ошивается. К открытому противостоянию с Али-беем это может сразу и не приведет, но вот холодок в их "дружбе" с взаимными подозрениями обязательно возникнет. А дальше — будущее покажет.

Как только стемнело, выбрали сеть и подняли парус, взяв курс в море, на выход из Тунисского залива. Большая группа рыбацких лодок, продолжающих промысел, осталась за кормой. Иван внимательно наблюдал за приближающимся незнакомцем и вскоре понял, что это свои. Корабль нес огни, расположенные на мачтах и фальшборте заранее оговоренным образом. Давут зажег фонарь и подал условный сигнал. На корабле тут же начали постановку парусов и он направился навстречу. Вскоре выяснилось, что это "Кирлангич". Оказавшись на палубе, все не скрывали радости. Очередная опасная вылазка в тыл врага закончилась успешно. Давут и Иван сразу же прошли в капитанскую каюту доложить обстановку, а на Фуада и Хакана набросилась с расспросами вся команда. Но те особо не распространялись, рассказав лишь то, что видели сами в порту, не удаляясь от рыбной пристани, и что могли видеть все сторонние обыватели. Тем не менее, все удивлялись, как им второй раз удалось облапошить противника и не только успешно выполнить задание, но и уйти незамеченными, не подняв шума. Лишь боцман Мехмед, усмехнувшись, неожиданной репликой заставил замолчать всех.

— А что вы хотите? Ведь с ними Хасан был! А если в деле Хасан, то можно не беспокоиться…

— Значит, говорите, от крепости на входе в канал толку мало? Ты уверен в этом, Хасан?

— Нет, досточтимый Кемаль-паша. Я случайно подслушал разговор двух наемников, но не уверен, что все, ими сказанное, соответсвует действительности. Вполне могли где-то сгустить краски, а что-то может быть досужими сплетнями, основанными на чьем-то личном мнении. Так что, не уверен…

Адмирал сидел за столом в своей каюте и рассматривал рисунки кораблей Черной Бороды, искусно сделанные Давутом. Удалось как следует их рассмотреть с близкого расстояния. Разведчики доложили ему все, что удалось узнать в этой вылазке, а также высказали свое мнение о происходящем. Кемаль-паша очень заинтересовался полученными сведениями, оказавшимися весьма неожиданными. Подробно расспросив Ивана о кораблях противника, он снова вернулся к вопросу о крепости Саиф-Альнаби.

— Не думаю, что гяуры-наемники обсуждали между собой заведомую ложь. Может где-то и приукрасили, но в целом эта информация должна быть верной. Вот он, ключик к Тунису. Возьмем Саиф-Альнаби, возьмем и Тунис. Если войдем в Тунисское озеро, то против наших пушек стены Туниса долго не продержатся. Вопрос — как это сделать…

Иван помалкивал, так как понимал, что вопрос чисто риторический и от его мнения ничего не зависит. И уже думал, чем заняться в ближайшее время. "Кирлангич" быстро вернулась в Беджайю, доставив разведчиков на борт флагмана, а ее сменила "Шахин", продолжив наблюдение за Тунисом. Никаких активных действий пока не предвиделось, корабли еще не закончили устранение повреждений после боя с австрийской эскадрой, и что делать дальше, Кемаль-паша, похоже, еще и сам не знал. А поскольку флот стоит в Беджайе и никуда не собирается, можно и отдохнуть. В том числе и на берегу. Если только адмиралу какая-нибудь очередная дурь в голову не взбредет и он опять их погонит туда, куда Макар телят не гонял. Ведь ему надо перед султаном отчитываться, а сейчас, кроме проигранного боя в Тунисском заливе, похвалиться нечем. Адмирал погрузился в раздумья, в каюте стояла тишина, и тут черт дернул за язык Давута.

— Досточтимый Кемаль-паша, но мы можем попытаться если не взять крепость, то хотя бы сделать ее небоеспособной на какое-то время, заклепав пушки. А если орудия крепости не смогут стрелять, то наши корабли беспрепятственно войдут в Тунисское озеро и начнут бомбардировку Туниса. Флот испанского короля Карла Пятого уже сделал это однажды более сотни лет назад и взял Тунис. Даже великий Барбаросса Второй не смог ему помешать.

— Знаю, Давут. Но тогда крепости Саиф-Альнаби еще не было, и испанцы фактически беспрепятственно вошли в Тунисское озеро под самые стены Туниса. Тем более, у испанцев было большое преимущество в артиллерии. В принципе, стены Туниса за сотню с лишним лет прочнее не стали. Если войдем в озеро, то Али-бею конец. Против наших тяжелых орудий старые стены не выстоят, а на суше его грабь-армия не будет воевать против сильного противника и сразу же разбежится, едва станет жарко. Не в первый раз. Барбаросса тогда не смог удержать Тунис в том числе и из-за этого. Его личная храбрость и храбрость немногих преданных ему людей не могли переломить ситуацию в целом. Местное воинство в подавляющем большинстве обычные разбойники, которым наплевать и на своего повелителя, и на свою страну. Они воюют только ради добычи, когда им это выгодно. Но как ты хочешь захватить крепость, Давут? Ведь какой-никакой, но гарнизон там есть. Да и офицеры из наемников-гяуров пытаются службу наладить. Так просто внутрь крепости никого не пустят. А устраивать штурм нельзя. Многих людей положим и можем ничего не добиться.