Он несколько мгновений глядел на возвращавшихся рыцарей, временно выпустив Сидану из поля зрения, но эта отсрочка не успокоила девушку, трепетавшую в руках Моргана подобно воробью в лапах ястреба. Застывшая осанка Дугала говорила о том, что он тоже был впечатлен силой, чувствовавшейся в совершенно незнакомым ему человеке, находившемся перед ним, так явно, как если бы Морган мог почувствовать страх, скрытый за экранами, которых у Дугала не должно было быть. Когда Келсон снова посмотрел на них, выражение его лица было куда более мягким, но Сидана все-таки отшатнулась.

«Вам не причинят вреда, миледи,» — сказал Келсон. — “Я клянусь в этом своей честью и своей короной. Если слова, сказанные мною ранее, показались Вам слишком резкими, я приношу извинения, но мы ехали долго и упорно, и я никак не рассчитывал, что к нашей компании присоединится столь нежная пленница. Я не воюю против Вас, но я не могу отпустить Вас. Теперь извините, но я должен позаботиться о своих людях.»

Не ожидая ответа, он направил своего жеребца вниз по склону, к месту стычки, его белый конь ярко выделялся на истоптанном снегу. Когда конь понесся вниз, Дугал отпустил пояс Келсона и вцепился в седло. Следом за ними медленно ехал Морган с подавленной Сиданой, все еще размышляя над реакцией Келсона.

Как мог видеть Морган, осматривая темную равнину, расстилавшуюся перед ними, преследовавшие Дугала меарцы не сбежали окончательно. Они собрались вместе в нескольких сотнях ярдов от поля боя, явно пытаясь решить, что делать дальше. Между ними и местом стычки находился строй рыцарей Келсона, выстроившихся в линию и готовых отразить любое нападение. Остальные рыцари, держась позади строя, присматривали за пленниками: их было шестеро — четверо стояли перед Трейхемом и Коналлом со связанными за спиной руками, еще двоих, легко раненных, перевязывали. Ни один из пленников не носил тяжелых доспехов, а на некоторых не было вообще никаких доспехов — только придворные одеяния.

«Дугал, ты что, помешал какому-то торжеству?» — спросил Келсон через плечо, когда они приблизились к Трейхему и Коналлу.

Дугал поморщился, и, когда король натянул поводья, останавливаясь, выгнулся, чтобы рассмотреть пленников.

«Они, пожалуй, назвали бы это так, Сир. Архиепископ Лорис сегодня утром посвятил Джудаеля Меарского епископом Ратаркинским. И я думаю, что Вы уже догадались, что епископа Истелина держат в заключении.» — Его лицо осветилось удивлением, сменившимся радостью, когда он хорошенько рассмотрел угрюмого юношу, стоявшего рядом с лошадью Коналла со связанными за спиной руками и арканом, тянувшимся от его шеи к рукам Коналла.

«Ну, надо же!»

«Ты узнал кого-то?» — спросил Морган, услышав вздох ужаса Сиданы.

Дугал рассмеялся и хлопнул Келсона по плечу, его беспокойство явно прошло.

«Узнал? Да, Ваша Светлость. Это настоящая удача! Сир, могу ли я быть первым, чтобы представить Вам Принца Лльювелла Меарского, младшего брата этой леди.» — Он сделал широкий жест в ее строну. -»Неплохо, Коналл. Это Вы захватили его?»

Коналл важно выпрямился, сомневаясь, должен ли он радоваться своему трофею или раздражаться от того, что Дугал не упомянул его титула.

«Конечно я. Лльювелл Меарский, Вы говорите?» — повторил он, толкая Лльювелла в спину носком сапога.

Лльювелл внешне безразлично отнесся к такому оскорблению, но его карие глаза сверкнули, когда повернулся, чтобы посмотреть на Коналла.

«Вы никогда не взяли бы меня, если бы у меня не соскользнула подпруга,» — горячо сказал он. -»Мой отец вернется за нами!»

«Да, с белым флагом,» — отпарировал Келсон, привлекая их внимание к отряду, приближавшемуся к ним. — «Я думаю, что вряд ли это спасательная команда, но я хочу послушать, что они скажут.»

С болью в сердце Лльювелл обернулся и вытянул шею, чтобы посмотреть в ту сторону.

«Моя сестра и я не сделали ничего плохого,» — сказал он в отчаянии. — «У вас нет никакого права задерживать нас!»

«Нет?» — Келсон небрежно положил руки на высокую луку своего седла. — “А что я, по-вашему, должен делать с теми, кто игнорирует мои законы и узурпируют мою власть над моими собственными землями?»

«Но мы имеет больше прав,» — начал Лльювелл. — «Наша линия происходит от…»

«Я прекрасно знаю, откуда происходит Ваша династия,» — перебил его Келсон. — “Этот вопрос был решен почти сто лет назад.» — Он поглядел на оруженосца, скакавшего от строя рыцарей, и меарских всадников, медленно приближающихся под белым флагом, затем привстал на стременах и всмотрелся в темнеющую равнину.

«Я вижу их,» — сказал Морган, считая количество факелов, появившихся в получасе бешеной скачки от них и приближающихся. — “Подкрепление Сикарда. Думаю, что мы должны быть кратки, Сир.»

«Я подумал точно так же.» — Келсон подал своего коня к лошади, которую один из оруженосцев подвел для Дугала, и помог ему пересесть. — “Лльювелл, я займу Вашего отца на несколько минут, но я думаю, что Вы понимаете, почему я не собираюсь здесь задерживаться. Джодрелл, готовьте людей, чтобы выехать, как только мы закончим переговоры. Коналл, Вашему пленнику тоже понадобится лошадь. Морган, я думаю Вам с девушкой стоит подъехать поближе. Они могут быть более податливыми, если увидят, что с ней ничего не случилось.»

Когда они двинулись вперед, впереди торопливо загорелись факелы. Впереди ехали Келсон и Дугал, Морган, все державший перед собой Сидану, ехал чуть позади. За ним ехали Коналл и Трейхем в сопровождении Лльювелла, которого усадили на коня, и четырех рыцарей. Из дюжины рыцарей, выехавших со стороны меарцев, Дугал узнал Сикарда Мак-Ардри и его сына Итела. Все, кроме четырех командиров, остановились, немного не доехав до точки встречи. Келсон и Дугал выехали навстречу Сикарду и Ителу. Они остановились, немного не доехав друг до друга.

«Я никогда не причинял Вам никакого вреда, Сикард Мак-Ардри,» — спокойно сказал Келсон. -»Почему Вы нарушили клятву, данную мне?»

Сикард перевел холодный, презрительный взгляд на Дугала, который держал факел рядом с королем, затем снова посмотрел на Келсона.

«Я никогда не присягал Вам, Келсон Гвинеддский. В то же время, мой молодой родственник предал свою кровь и нарушил присягу, данную на святых реликвиях и перед многими свидетелями. Не говорите со мной о клятвах, когда клятвопреступник сидит рядом с Вами как советник.»

«Он хранит клятву, куда более сильную, чем присяга, принесенная под принуждением,» — ответил Келсон. — “Но я думаю, что Вы прибыли, не для того, чтобы обсуждать проступки моего лорда Дугала, если таковые имели место. Я думаю, что Вы хотели убедиться в том, что Ваши дети в безопасности. Как Вы можете видеть, им не причинили никакого вреда.»

Поджавший губы Сикард бросил взгляд на своего сына, беспокойно застывшего между Коналлом и Трейхемом, но все еще на что-то надеющегося, потом кратко и страдающе посмотрел на Сидану.

«Я хочу получить их назад, Халдейн,» — пробормотал он, стараясь не смотреть на них снова.

Келсон изящно наклонил голову. — “Отец не может хотеть другого, милорд. Это можно уладить с легкостью. Я не воюю с детьми.»

«А какова цена?» — спросил Сикард.

«Для начала — возвращение моего епископа, Генри Истелина.»

«У меня его нет.»

«Не у Вас, нет. Но Вы можете получить его. «

Сикард покачал головой. -»Он пленник Лориса, а не мой.»

«Лорис уже давно стал изменником. Я не считаю Вас виновным в этом. Вы изменили мне недавно и можете быть прощены, если я получу достаточные гарантии вашей лояльности в будущем. Если бы Истелин был возвращен целым и невредимым, и Вы бы передали Лориса в мои руки, я бы пожелал поговорить о прощении для всей Вашей семьи.»

«Вы бы никогда не сделали этого!»

«Я же сказал, что сделал бы.»

«А если я откажусь?»

«Вы никогда не увидите Ваших детей. А весной я приведу в Меару армию и буду выжигать эту землю до тех пор, пока не найду Вас, Вашу жену, и остальных членов Вашей семьи и не насажу их на меч.»