«Ты помнишь это,» — сказал он, кладя камень на руку Дугала. — “Это принадлежало твоей матери. Она подарила его мне в ту ночь, когда я подарил ей застежку.»

Дугал провел пальцем по грубо отполированному камню и медленно кивнул. — “Что я должен сделать на сей раз?»

«Большую часть из того, что надо сделать, я сделаю сам. Все, о чем я прошу, чтобы ты старался быть открытым для меня и не боялся. Мы попробуем использовать кристалл, чтобы установить связь между нами. Ты можешь испытывать странные ощущения, может быть, даже некоторое неудобство, но я обещаю, что не причиню тебе боли. Чтобы начать, я хочу, чтобы ты просто сконцентрировался на камне и попытался увидеть Марис своим мысленным взором. Ты когда-нибудь видел ее портрет?»

Дугал зажал кристалл в кулаке и снова кивнул.

«Один, маленький. Правда, это было давным-давно».

«Тогда позвольте мне самому нарисовать ее изображение в вашем разуме,» — тихо сказал Дункан, накрывая своей рукой руку Дугала, которая держала камень, и кладя вторую руку ему на голову, как будто благословляя. — “Закрой глаза, и постарайся увидеть ее как можно подробнее. Старайся не прикладывать усилий. Постарайся увидеть ее светлые волосы, похожие на расплавленное серебро, текущее ей до середины спины, перехваченные на лбу узким ободком из крошечных металлических цветов, кажется, первоцветов.»

Он почувствовал как Дугал расслабляется под его прикосновением и тоже закрыл глаза, видя образ давно потерянной любви.

«В центре каждого цветка был крошечный золотистый камень, в точности воспроизводящий оттенок ее глаз, почти такой же как у тебя,» — спокойно продолжил Дункан. — “На ней было розовое платье, того же оттенка, что и румянец на ее щеках… бледная, очень бледная кожа…»

По мере того как он говорил, вместе со словами мягко передавая ему свои мысли, он видел, как в мозгу Дугала, как и в его собственном, формируется образ, поначалу только на поверхности, а затем начал ослаблять пульсирующие, болезненные экраны.

«Ее смех был похож на серебряный колокольчик.., прозрачный и глубокий как озеро в Шаннис Меер…»

Как только Дункан замолчал, он усилил поток мысли и прошел сквозь экраны Дугала в его разум, передавая по неосознанным связям в сознании Дугала свои воспоминания, удерживая связь, когда Дугал осознал, что происходит и, поддавшись панике, попытался отодвинуться. Он почувствовал, как Дугал охнул, это показалось ему чем-то вроде щелчка в мозгу, отозвавшегося острой болью, но он подавил ее и притянул Дугала поближе.

В одно мгновение барьеры исчезли, Дугал оказался вместе с ним, вспоминая те дни, когда он был с Марис. Застенчивые встречи в коридоре и зале замка, конные прогулки вокруг замка, привалы под навесом из ветвей неподалеку от Алдуина, нежные взгляды и застенчивые, целомудренные поцелуи, когда они стояли между их пони, прикрывавших их от любопытных глаз… Затем возвращение кланов домой страшные новости: Ардри Мак-Ардри, наследник предводителя клана Мак-Ардри, поссорился с одним из слуг Мак-Лейнов из-за кабацкой шлюхи… пролитая кровь Мак-Ардри.., петля для убийцы и мрачный, молчаливый эскорт, везущий оба тела назад, в Кулди, достаточно медленный, чтобы Мак-Ардри мог успеть забрать остальных членов семьи и уехать прежде, чем разгорелась родовая вражда.

Паника Марис, когда они поняли, что означает случившееся для них обоих… отчаяние Дункана… дерзкая договоренность встретиться ночью в часовне… сама встреча — испуганный обмен клятвами перед лицом одного только Господа… А затем плотское воплощение брачных уз в теплом укромном уголке на чердаке конюшни — поспешное, суетливое, только частично удовлетворенное, но, тем не менее, радостное… и такая скорая разлука… следующее утро, когда Дункан наблюдал как они покидают Кулди и его жизнь, и никому из их не приходило в голову, что она уже несла в себе плод их любви… Эмоции, вызванные воспоминаниями Дункана, хлынули в разум Дугала с такой силой, что им было невозможно сопротивляться, но как только ментальные каналы открылись, Дугал больше не испытывал ни страха, ни дурных предчувствий. Дункан уловил тот самый момент, когда Дугал, сделав осознанный выбор, позволил их разумам соединиться… и ментальная волна, всколыхнувшаяся, когда Дугал, открывшись разуму своего отца, дающая новый толчок к объединению их воспоминаний и дум.

Оставив закрытыми только те области, которые он не мог открыть никому — его священнические секреты и обязанности, исповеди других людей — Дункан выплескивал воспоминания о годах, потерянных им и Дугалом, переплетая их с собственными воспоминаниями Дугала — более редкими по количеству, но не менее сильными и дорогими его сердцу. И Дугал, ощутив это однажды, радостно продолжил делить воспоминания.

Ни один из них не мог потом вспомнить, в какой момент Дугал, покачнувшись, обнял Дункана обеими руками и заплакал, и когда из глаз Дункана хлынули слезы радости. Все, что они могли вспомнить, это то, что, когда их воспоминания стали размываться, и они вернулись в сознание, Дугал оказался сидящим на колене своего отца, а Дункан нежно поглаживал волосы сына, а когда Дункан разорвал ментальный контакт, все барьеры, разделявшие их, исчезли.

«С тобой все в порядке?» — прошептал Дункан через мгновение.

Довольно сопя, Дугал отодвинулся, чтобы посмотреть на Дункана, и кивнул, вытерев глаза рукавом.

«Голова немного болит, но это, наверное, просто похмелье. Ничего страшного.»

«Давай посмотрим, могу ли я что-нибудь сделать с этим,» — пробормотал Дункан, кладя руку на лоб Дугала и прикасаясь большим и средним пальцам к мгновенно закрывшимся глазам. — “Глубоко вдохни, выдохни… почувствуй, как боль уходит. Хорошо.»

Потребовалось еле заметное целительное касание, чтобы боль ушла. Дункан мог понять это по легкому контакту между ними, который установился между ними так же просто, как это бывало у него с Морганом, когда они что-то делали вместе. Когда он убрал руку, Дугал открыл глаза, чтобы испуганно посмотреть на него. На сей раз в его янтарно-миндальных глазах не было и тени нездоровья.

«Это было Ваша целительская магия?» — спросил Дугал.

«Самую малость,» — улыбнулся Дункан. — “Но если ты немедленно не сойдешь с моей ноги, то мне придется исцелять мышечную судорогу,» — добавил он, сдвигая Дугала со своей ноги и вздрагивая, когда кровь вновь заструилась по жилам. — “Боюсь, что мы не очень хорошо все это спланировали. Мне надо было усадить тебя поудобнее.»

Немного смущенный и неуклюжий Дугал встал на ноги, слегка покачиваясь, пока Дункан не усадил его снова.

«Меня просто немного пошатывает,» — возразил Дугал. — “Со мной все будет нормально. Но нас ждет Келсон. Мне не терпится рассказать ему.»

«Я… думаю, что лучше подождать с этим до окончания церемонии,» — сказал Дункан. — “Я понимаю тебя, но сейчас ему есть о чем подумать и без этого. Это подождет.»

«А мы не опоздаем?»

Дункан покачал головой. — “То, что мы сделали, заняло гораздо меньше времени, чем ты думаешь. У тебя есть время отдышаться.»

«О,» — застенчиво улыбнувшись, Дугал немного расслабился, затем внезапно схватил руку Дункана и прижал ее к своим губам.

«Отец,» — прошептал он удивленно. — “Вы на самом деле мой отец… значит, я — тоже Дерини.» — Он замолчал, чтобы сглотнуть. — “Вы знаете, что когда я первый раз увидел как Келсон использует свои способности, я захотел, чтобы я хотя бы частично был Дерини? Он усыпил человека, чтобы я мог спокойно зашить руну на его руке. Я просто помечтал тогда, но, может быть, уже тогда я начал о чем-то догадываться?»

«Может быть,» — негромко ответил Дункан. — «Я думаю, что твои способности в отношении лошадей, скорее всего, тоже происходят от этого. Бронвин умела вызывать птиц. Может быть, ты даже станешь когда-нибудь целителем.»

«Я? Целителем? О, я никогда не смогу изучить все это. На это потребуются годы.»

«Теперь у нас есть эти годы,» — прошептал Дункан. — «У нас будут и время, и учителя. Ты удивишься, как быстро приобретаются некоторые навыки, когда ты знаешь кто ты. И Аларик, и я можем научить тебя тому, что знаем сами… и Риченда.»