Арабелла замолотила кулачками по его спине, прекрасно понимая, что сопротивление напрасно. Он мужчина, он сильнее ее — у нее нет никаких шансов вырваться. Он сбросил ее с себя и с такой силой швырнул на кровать, что у нее перехватило дыхание. Она помнила лишь о том, что ей надо бежать от него, и попыталась забиться в дальний угол кровати. Но он схватил ее за лодыжку и рывком перевернул на спину, так что она вскрикнула от боли.

— Лежи смирно, черт тебя возьми. Вот так. Я полагаю, будет справедливо, если я наконец осмотрю свое приобретение.

Боже правый, он спятил, совсем спятил! Как еще объяснить его поведение? Но отец должен был бы знать, что человек, которого он выбрал ей в мужья, сумасшедший извращенец, которому нравится причинять женщине боль. Нет, этого не может быть.

— Прекрати, Джастин! — выкрикнула она. — Это же безумие, слышишь меня? Зачем ты это делаешь? Я не позволю тебе. Отпусти меня!

Он ничего не ответил, только скользнул взглядом по ее груди. Она видела, что он холодно рассматривает ее, — вид у него был скучающий, почти равнодушный, только в глубине глаз поблескивал зловещий огонек. И ей вдруг стало так страшно, как никогда в жизни.

— Оставь меня, черт побери!

— Ты выражаешься, как портовая шлюха. Мне следовало догадаться, что это говорит о твоей порочности. Она заложена в тебе гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд.

— Ты говоришь, что я порочна? Но в чем состоит мой порок? Да, у меня вспыльчивый характер, как, впрочем, и у тебя. Но это же не порок. Ты что, с ума сошел?

— Заткнись! — рявкнул он, даже не взглянув ей в лицо.

Арабелла в испуге попыталась вырваться, но он крепко стиснул ее лодыжки железными пальцами.

— Только пошевелись еще, и я тебя свяжу, — холодно промолвил Джастин, и она внутренне сжалась от ужаса. — Я дорого заплатил за свое наследство, и эта плата включает, кроме всего прочего, и удовольствие иметь тебя в моей постели, хотя я сомневаюсь, что в этом есть что-либо приятное.

Надо снова попытаться уговорить его. Она потянулась, чтобы дотронуться до него, но он отшвырнул ее руку.

— Зачем ты так жесток со мной, Джастин? Что я тебе сделала? Почему ты назвал меня порочной потаскушкой? Прошу тебя, объясни, что случилось. Уверена, здесь какая-то ошибка.

Не отрывая взгляда от ее груди, он промолвил, обращаясь скорее к себе, чем к ней:

— Да, я знал, что ты прекрасна. Я знал, что твоя кожа бела как снег. Я столько раз рисовал в своем воображении, как ты лежишь на спине, как сейчас, твои черные как ночь волосы рассыпались по плечам. Я знал, что твое тело не разочарует меня, и так и случилось. Я не хотел желать тебя, мне отвратительна собственная похоть, но я все же дам ей волю и возьму тебя. Бог да простит меня, но я хочу тебя сейчас, сию же минуту. Я должен это сделать. Надо довести до конца то, что начато, — этот проклятый брачный союз должен быть скреплен брачной ночью.

Он снова перевел взгляд на ее грудь, которая бурно вздымалась и опускалась. Господи, это, наверное, происходит не с ней — с ней не может такого случиться.

— Ты спрашиваешь, почему я назвал тебя потаскушкой? Ты хочешь знать, почему я не обращаюсь с тобой как со своей маленькой невинной женушкой? Мне противны твоя ложь, твои лицемерные попытки оправдаться. Черт возьми, ты предала меня, Арабелла. Ты стала любовницей этого французского ублюдка, и за это, сучка, ты дорого заплатишь. — Он коснулся рукой ее груди. Она резко отшатнулась и вскрикнула от неожиданности. Он грубо зажал ей рот ладонью. — Это не должно удивлять или шокировать тебя. — Он убрал руку. — Нет, не думаю, что смогу выдержать твою притворную игру в невинность. Если я стану ласкать тебя, ты будешь стонать и кричать, ведь так? Нет, я сделаю это сразу, без предисловий. Как я уже сказал, для меня в этом будет мало удовольствия, а для тебя его вообще не будет. По крайней мере со мной ты его не получишь, будь ты проклята!

Джастин резко выпрямился, развязал халат, сбросил его с плеч и предстал перед ней обнаженным. Впившись острым взглядом ей в лицо, он криво усмехнулся.

Арабелла уставилась на него. Она никогда раньше не видела нагого мужчину. Боже правый, как он прекрасен! Четкие, жесткие линии мускулистого тела, ни жиринки, только твердые мускулы. Она вдруг спохватилась, что откровенно разглядывает его, и у нее перехватило дыхание. Он назвал ее потаскушкой, он утверждает, что французский граф — ее любовник? Но это же сущая чепуха, он просто сошел с ума. Он сказал, что не притронется к ней. Взгляд ее скользнул ниже, и она увидела его возбужденную плоть. Да, ей приходилось не раз наблюдать, как спариваются лошади, и она прекрасно понимала, что это значит. Но он слишком велик для нее. Нет, он не может, он не должен принуждать ее к этому силой. Боже, как она сейчас ненавидела себя, свою слабость, свой страх, но тем не менее она вымолвила:

— Джастин, что ты намереваешься сделать? Ты такой большой. Не думаю, что это получится.

Он посмотрел на нее так, словно хотел плюнуть ей в лицо. Ярость и злость захлестнули ее.

— Черт тебя побери, я невинна! У меня никогда не было любовника, и я бы ни за что не стала любовницей этого французского ублюдка! Кто сказал тебе эту ложь? Жервез? Отвечай же, черт возьми, кто это тебе сказал? — Арабелла сжала ноги и прикрыла руками грудь.

— Боже милостивый, какая из тебя могла бы получиться актриса! — Он лениво потянулся, и она снова уставилась на него. Он хрипло рассмеялся, и от этого смеха у нее душа ушла в пятки. — Можешь мне поверить, я прекрасно управлюсь с тобой. Я бы желал, чтобы ты прекратила лгать. Ты спрашиваешь, кто мне сказал об этом? Никто не сказал. Я сам это видел — видел его и видел тебя. Видел, как вы вышли из дверей амбара — сначала он, потом ты. Любому стало бы ясно, что ты сделала.

Дыхание его стало тяжелым, хриплым, так что она с трудом понимала, что он ей говорит.

— Возможно, мне следовало бы доставить тебе наслаждение. Меня останавливает только то, что ты не будешь выкрикивать мое имя в экстазе. Это было бы для меня ударом, не правда ли? Нет, я покончу со всем быстро и без сантиментов. Кричи и ругайся, сколько тебе угодно. Мне наплевать.

Арабелла молча смотрела на своего мужа, слабо покачивая головой из стороны в сторону. Он видел ее с французом? Видел, как они выходили из амбара? Но это невозможно!

Он склонился над ней, раздвинул ей ноги и придавил ее своим телом. Она стала отчаянно сопротивляться, пытаясь расцарапать ему лицо, лягнуть коленом в пах. Но он, не обращая внимания на удары Арабеллы, крепко сдавил ее ноги коленями, а руки ее прижал к животу. Почувствовав, как его рука скользнула меж ее бедер, она похолодела.

В этот момент он понял, что не хочет ее принуждать. И все-таки он продолжит. То, что он сейчас с ней сделает, будет именно насилием. Он шагнул к трюмо, взял баночку с кремом, обмакнул в нее пальцы и вернулся к ней. Арабелла лежала на спине и с ужасом следила за его действиями — она никак не могла поверить, что все это происходит с ней на самом деле.

— Не шевелись, — приказал он и для пущей уверенности положил ладонь ей на живот. Она попыталась было сбросить его руку, но быстро затихла.

Арабелла смотрела, как его палец, намазанный кремом, опустился вниз, потом почувствовала его внутри себя. Она снова попыталась высвободить руки, но его палец все глубже и глубже входил внутрь нее. Боже, как все это омерзительно! Перед ней чужой, абсолютно чужой человек, и он так жесток, так груб. с ней! Амбар? Что он говорил про амбар?

— Джастин, пожалуйста, остановись. Мне больно. То, в чем ты меня обвиняешь, неправда. Я терпеть не могу Жервеза, мы с ним никогда не были вместе. Почему… — Она не договорила и пронзительно вскрикнула. Он убрал палец, и теперь внутри нее была его напряженная плоть. Он остановился, схватил ее руки и рывком поднял их над ее головой. Почти нежным движением он убрал у нее со лба пряди волос, упавшие ей на глаза.