— Хьюго! Дорогой мой! — Она заключила мальчика в крепкие объятия. — Я думала, ты уже улетел.

— Должен был улететь, — кивнул он. — Но когда проснулся… В общем, я решил еще немного задержаться.

— Оставайся хоть навсегда, дорогой. Мы все тебя очень любим.

— Мина, где находится Кошачий фонтан? — спросил Хьюго, когда она наконец отпустила его.

— Разве ты не видел его, когда приземлился? — удивилась Мина. — Впрочем, посадку ты совершил так себе. Счастье, что с тобой был ковер-самолет.

— Я почти не помню ту ночь, — честно признался Хьюго. — Сначала я падал вниз, потом падение замедлилось и я плавно опустился…

— На дерево, недалеко от старого фонтана в центре Светлячковой площади, — закончила за него Мина. — Фонтан украшает скульптура одноухого кота по кличке Подлиза.

— Значит, вот он где, — задумчиво протянул Хьюго.

Но Мина не ответила, она рассеянно смотрела на журнал, который верный Тик-Тик бросил к ее ногам.

Хьюго распрощался с девушкой, она казалась удрученной и подавленной и то брала в руки, то откладывала в сторону «Светлячковый вестник», словно боялась заглянуть внутрь.

Хьюго тем временем уже перешагнул порог чайного магазина Камомилло.

Он нашел Диего на самой верхней площадке винтовой лестницы. Тот был облачен в жилет с десятком маленьких кармашков, из которых торчали ложки всех размеров. На складном столе возле него стояли маленькие весы и банки с чаем разнообразных сортов от «Остроумного голубого куста» и «Храброго широколиста» до «Восхитительно ироничной мяты». Диего по очереди брал по одной ложечке чайных листов из каждой банки и опускал их на чаши весов, которые при ближайшим рассмотрении оказались миниатюрными заварочными чайниками, нагревающимися от спиртовки.

— Я как раз работаю над новым сортом чая, Хьюго, — улыбнулся Диего, проследив за восторженным взглядом мальчика. — Этот я назову «Львиное сердце». Как тебе?

— Мне нравится, — отозвался Хьюго и склонился над чайниками-весами, чтобы разглядеть их получше. — Диего, вы не знаете, работает ли в институте кто-нибудь по имени Элфи?

— Элфи? В институте? — Диего задумчиво запустил ложку в банку с надписью «Дандунское безрассудство». — Нет, я этого не знаю. Институт охотно роется в чужом белье, но свое держит под замком. Вот во времена твоего деда…

В этот миг из кухни раздался голос Фреды Камомилло:

— Любимый, пришел этот отвратительный «Светлячковый вестник», я даже боюсь его открыть. Диего, я сейчас упаду в обморок!

Покинув Камомилло, Хьюго постучался в двери мастерской Ившема.

— Опаздываешь, Хьюго, — покачал седовласой головой изобретатель. — Коляска-то готова, но уже слишком светло. Я думал, ты придешь ранним утром.

— Я собирался, — ответил Хьюго. — Но передумал. Я останусь еще на денек.

— Отличная идея! — одобрил Ившем и зашагал к верстаку, на котором Хьюго заметил выпуск «Светлячкового вестника».

— Странное дело, — сказал мальчик, перелистывая журнал. — Никто не любит это издание, но все его читают…

Эдвард взял журнал из рук Хьюго и открыл последнюю страницу.

— Этот журнал полон слухов, а люди падки на слухи. Кроме того, все боятся увидеть тут заметки про себя. Вот почему многие оказывают Институту так называемую спонсорскую помощь.

— И вы тоже?

Эдвард не ответил и лишь указал Хьюго на последнюю журнальную статью.

— Вот и ответ на твой вопрос, — мрачно проронил Ившем.

Хьюго вскарабкался на высокое дерево в Светлячковом саду, выбрал ветку потолще да покрепче, устроился в тени густой листвы, завернулся в ковер и стал ждать.

Из своего укрытия он хорошо видел фонтан с одноухим котом. Неудивительно, что он не заметил его в день прилета. Даже знающий человек не сразу разглядел бы его в зарослях плюща.

Когда-то давно этот фонтан был действующим, но теперь его чаша высохла и на дне валялись только пара рыбьих костей да морская галька. В центре фонтана стояла резная каменная колонна, из которой торчали головы двух чугунных чаек. Были времена, когда из их разинутых клювов била вода. А на вершине колонны сидел одноухий кот бандитского вида, сжимающий в лапах свиток, на котором были выгравированы слова: Подлиза — корабельный кот.

На старинных часах, украшавших витрину морской антикварной лавки «Нептун», было полдвенадцатого, когда Хьюго на цыпочках выбрался из своей комнаты и, крадучись, спустился вниз по скрипучей лестнице. Лили и Дейзи уже давно разошлись по своим спальням, весь вечер они пребывали в подавленном настроении, новый выпуск «Светлячкового вестника» ранил их в самое сердце. Хьюго решил не тревожить их еще больше историей про почтового голубя и записку, которую он, по идее, и разворачивать-то не имел права.

И все же мальчик был рад, что прочел ее. Вот почему он сейчас укрылся на том самом дереве, с которого свалился всего несколько ночей назад. Он терялся в догадках о том, кто придет в эту полночь к фонтану.

И ему не пришлось долго ждать.

На площади показалась пожилая незнакомая дама в туфлях из мышиной кожи, потертом пальто и залатанном платье. Ее широкополая вельветовая шляпа была приколота к волосам длинными шпильками и украшена серебристой рыбьей костью. В одной руке незнакомка сжимала зонтик с ручкой в форме кошачьей головы, в другой — огромную кожаную сумку. Большие, как плошки, глубоко посаженные глаза женщины были подведены темно-синим карандашом, а над верхней губой росли длинные серебристые волоски, смахивающие на кошачьи усы.

Оглядевшись по сторонам и решив, что сад пуст, женщина пронзительно мяукнула.

В ответ на ее зов из темных закоулков сада донеслось нестройное мяуканье, и к фонтану потянулись тощие уличные кошки и коты. Каждый кот тащил в зубах смятый листочек и гордо клал к ногам своей признанной хозяйки с той гордостью, с какой домашние коты бросают на пушистый ковер гостиной воробьиные тушки.

Незнакомка сгребла жадными руками грязные бумажки и, лихорадочно сверкая глазами, стала делить их на кучки. Потом, к вящему удивлению мальчика, она расстегнула пальто и стала совать новые бумажки в пришитые к подкладке карманы. Карманов было много, и в каждом уже лежали белые кусочки бумаги — счета, чеки, открытки, любовные письма. Внезапно внимание Хьюго привлекло еще кое-что.

К подкладке были пришиты рыболовные крючки, на которых покачивались капсулы, точь-в-точь такие, как на голубиной лапке. Кошки, не мигая, глядели, как женщина распихивает по карманам записки. Наконец она застегнула пальто, широко улыбнулась и открыла сумку.

Внутри сумки оказались ячейки, в каждой из которых сидел почтовый голубь. Не обратив на птиц никакого внимания, женщина вытащила наружу грязный серый мешок и снова захлопнула сумку.