На Дани мне было страшно смотреть. Он посерел и взгляд его стал совсем таким же как у Эрналин — пустым и безжизненным. Да, коварная демоница его вылечила, но, похоже, за это забрала с собой его сердце. Но с этим, по крайней мере, живут. Я лишь надеялся, что он не станет делать глупостей и лезть на рожон.

— Нам пора выдвигаться — сказал я, поднимаясь на ноги. — Дани ты идти сможешь?

— Почему нет? Я в полном порядке. Или ты думаешь, что эта девчонка все еще что-то для меня значит? После того что мы тут услышали? — без особой убедительности в голосе сказал он.

Мы с Натаном скептически переглянулись, но промолчали. Да и что мы могли ему сказать? Все будет хорошо, малыш? Эта девчонка тебя не стоила? Поэтому я просто скомандовал «По коням».

Когда мы отправились в путь, солнце уже начало ощутимо припекать. Я перехватил напряженный взгляд Натана. Интересно, что думают обо всем этом остальные?

Арлис и Сен представляли собой образец невозмутимости. Всегда улыбчивый Линиэль хмурился. Майрин, кажется разрывается между желанием сказать приятелю: «Вот! Ты меня не слушал. А я оказался прав» и хоть как-то его успокоить. Руа и Натаниэль, понятное дело, беспокоятся за нашего юного гения.

— Но Зара, то есть Эрна сказала, что там твоей дочери нет, — робко заметил Май, поравнявшись со мной. — Зачем тогда нам ехать к той Башне?

— И, вероятнее всего, она солгала, — ответил за меня Натан

— Ну да, — со смешком прибавил Руалин. — Демонам верить — себя не уважать.

Несколько часов мы ехали в каком-то напряженном молчании. Но, наверно это от того, что всем нам нужно было собраться с мыслями и разложить по полочкам всю ту информацию, что вылила на нас Эрналин.

На привале стало чуть веселей. Арлис насвистывая веселую мелодию, занялся лошадьми. Руа пытался ему вторить, но постоянно сбивался с такта. Сен о чем-то разговаривал Натаниэлем.

А Май присел рядом с Дани и вполголоса ему что-то втолковывал. Малыш слушал и даже кивал, но по глазам было видно: в своих мыслях он не здесь, не с нами. Я к нему не лез. Все же мы были недостаточно близки. Нет, мальчишка мне очень дорог. Да и ко мне, думаю, он питает исключительно теплые чувства. Но мы никогда с ним не были друзьями. По-настоящему, я имею в виду. Сказывалась разница в возрасте. Пятнадцать лет — это очень много, если учесть, что младшему едва исполнилось восемнадцать. Да и воспитанием его я особо не занимался. Для этого у него были старшие братья и Андреас. Мне в его жизни отводилась роль дальнего родственника, в доме которого он иногда гостит.

Но когда Дани отказался от еды и под предлогом того, что ему нужно несколько минут уединения, скрылся за деревьями и явно не собирался выходить, пока мы не готовы будем ехать, я уже хотел последовать за ним. Чтобы поговорить. Успокоить, в конце концов. Если смогу, конечно. Но меня остановил Линиэль. Вот уж от кого не ожидал. Непосредственно ко мне за всю дорогу он не обратился ни разу.

— Не трогайте его, господин — попросил он твердо глядя мне в глаза.

— Что? — Я слегка растерялся от такого поворота.

— Пусть его высочество побудет один. Ему это нужно.

— Почему ты так думаешь?

— Ему не хочется никому показывать собственную слабость. Точнее, он боится, что его боль мы примем за слабость.

— Но это же не так!

— Да. Только втолковать это ему сейчас у вас не выйдет. Разумней всего — оставить его в покое, — сказал гвардеец и отошел в сторону, позволяя мне самому решать, послушаться ли его совета.

— А Лин, оказывается, умный парень, — усмехнулся Руа. — А по виду и не скажешь. Тихоня. Обычно из него слова лишнего вытянуть нельзя. Хотя… чего это я? Умение и говорить лишь это когда нужно, а в остальных случаях молчать — и есть признак ума.

Я кивнул, подумав, что умственных способностях Линиэля никто и не должен сомневаться. Тамиэль никогда бы не послал с нами дурака.

— А за младшенького не беспокойся. Он сильный. Справится. Когда тебе в первый раз тебе разбивают сердце — это… тяжело. А он, только пойми меня правильно, отвык терять близких. После гибели его родителей, Андреас сделал все, чтобы мальчишка забыл об этом, как о страшном сне. Твой дед, пусть и в несколько эксцентричной манере, постарался оградить его от боли и разочарований. Ты не подумай, я считаю, он правильно все сделал. Он подарил ему относительно нормальное детство.

— Ты считаешь нормальным то, что он таскал его за собой по всем Элверну? Дани побывал в таких переделках, что и подумать страшно. Да если бы я знал, как дед его воспитывает…

— Вмешался бы и все испортил. Ты своей-то малявке ума дать не можешь. Балуешь нещадно. Все разрешаешь. Думаешь, справился бы с совсем уже взрослым мальчишкой? Да, Андреас слегка перегибал палку, позволяя воспитаннику рисковать собой. Но где гарантия, что Дани, если его предоставить самому себе, не влезет в еще большие неприятности? Так хоть он под присмотром был.

— Возможно, ты прав.

— Всего лишь «возможно»? Эндрю, ты необъективен. Я действительно прав. А по поводу Данириса… не беспокойся. Как я уже говорил, он справится. Просто ему для этого нужно время.

— И думаешь, все будет как прежде? — не удержался я от сарказма.

— Нет, — снисходительно улыбнулся мой друг. — Как прежде уже не будет никогда. Только тебе этого не понять.

— Почему это? — вскинулся я.

— Потому что тебе в жизни очень повезло. Первой твоей страстью стала Элейна. И ты никогда по-настоящему ее не терял. Пару раз думал, что теряешь, но это совсем другое.

— Ты говоришь так, будто жалеешь меня убогого.

— Нет, я просто тебе завидую.

— Кем она была? — спросил я, — Девушка, что разбила твое сердце.

— Никем. Ее вообще не было. Думаешь, я бы позволил какой-то девице добраться до своего сердца? По мнению абсолютно всех дам, как темного двора, так и светлого у меня сердца, вообще, нет.

Я отвел глаза, подумав, что этой своей тайной друг делиться не желает. Что ж… его право. Как вдруг он сказал:

— Она была целительницей. Просто целительницей. Простолюдинкой, которая жила на окраине столицы. А я — темный лорд из семьи, особо приближенной к Правителю. Разве могли мы пожениться? Могли. И был бы у меня свой маленький кусочек счастья. Но я не захотел неравного брака. А Мина не настаивала. Она согласилась с ролью содержанки. Согласилась, и мне казалось тогда, вполне довольна сложившейся ситуацией. Я ведь обеспечивал ее. Задаривал подарками. И, даже, невиданное дело, оставался ей верен.

— Она ушла от тебя?

— Да. Ушла. Недалеко от ее дома текла река. Не слишком глубокая. Не слишком бурная. Обычная. Взрослому тонуть в ней достаточно проблематично. А вот ребенку… В воду упала маленькая девочка. И Мина бросилась ее спасать. Спасла. Но когда выталкивала ее на берег, сама поскользнулась и ударилась головой. Никто не успел ничего сделать. Потому, что рядом никого не оказалось, кроме кучки малышей. Она умирала, а я… я в это время слонялся с приятелями по столице.

— Мне жаль.

— Мне тоже.

— О чем секретничаете? — поинтересовался подошедший к нам Натан.

— Да так, — криво усмехнулся Руа. — Ни о чем.

— Совсем?

— Да. Но сейчас, раз уж мы собрались все вместе, надо бы обсудить одну интересную сказку про добрых демонов и глупых эльфов не понимающих своего счастья.

— Ты про рассказ Эрналин?

— А про что же еще?

— Надо предупредить Тамиэля — заметил я. — Но только, как это сделать?

— Дани ночью все ему расскажет. Или ты забыл, что малыш может с легкостью бродить по чужим снам?

— А ведь и, правда, забыл.

— Это потому, что мой братишка никогда не проделывает такого с тобой. Это забыть невозможно. Особенно, если он не просто решил убедиться, что ты жив-здоров. Подобный разговор во сне — не самое приятное, что бывает в жизни, — откликнулся Натан. — Но, все же, как вы считаете, услышали ли мы сегодня хоть крупицу правды? Или она нам лгала?

— Даже если девушка и не лгала нам, это не значит, что ее рассказ соответствует истине, — ответил Руалин после того, как сделал большой глоток из своей фляги. — Все же она, как мне кажется, еще ребенок. Ненамного старше Дани. На год, два, может даже три. Думаете, ее посвящали во всякие тонкости по захвату соседнего мира?