Подушки рядом с герцогиней зашевелились, и из-под одной из них вылез, деловито пофыркивая, еж. Не обращая внимания на присутствующих людей, он сразу же устремился к чаше с молоком и толкнув ее носом, опрокинул. Молоко разлилось на ковер. Еж принялся с удовольствием лакать его и вдруг… все тельце его сковало судорогой, он бешено завертелся на одном месте, несколько раз кувырнулся через голову и, опрокинувшись на спину, издох. Джованна почувствовала, как все похолодело у нее внутри — молоко было отравлено.

Не глядя на Ридфора, хранившего молчание, она вытащила пифона, спрятавшего голову под ее плащом, и протянула руку к ежу. Вытянувшись черной стрелой вдоль ее руки, пифон повис своей треугольной головой над мертвым животным. Благодаря раскрывшимся железам, морда его заметно увеличилась, а потом быстро сжалась в комок. Из глаз пифона скользнула вниз одна драгоценная перламутровая капля, которая упала на живот ежа. Совершив вираж на хвосте, пифон снова уполз за спину госпожи. А еж… Еж неожиданно ожил. Он торопливо задергал лапками, стараясь подняться. Джованна перевернула его и спрятала под своим плащом.

— Вы хотели убить меня? — спросила она наконец Ридфора, так и не проронившего ни слова. В голосе герцогини не слышалось ни тени страха. Он звучал спокойно, даже заинтересованно.

— Что вы, госпожа! — ответил тот, буравя итальянку открыто ненавидящим взглядом и даже не стараясь разыгрывать удивления. — Как такое могло прийти мне в голову? Ведь вас охраняет гелиотроп! — Он ядовито улыбнулся. — Ваша светлость предпочтет остановиться в моем шатре?

— Нет уж, благодарю, — ответила Джованна, поднимаясь, — вы и так вполне продемонстрировали мне, кавалер, свое горячее гостеприимство. Я остановлюсь на своей галере. Надеюсь, она по-прежнему в целости и сохранности?

— А как же, госпожа! — картинно поклонился ей Ридфор. — Я не забываю приказов Маршала.

— Я тоже ничего не забываю, кавалер — бесстрастно предупредила его Джованна. — Теперь Вы не смеете совершить ни единого шага без моего разрешения. В противном случае обещаю, кара настигнет вас быстро и не покажется излишне легкой.

— Слушаю, госпожа.

— И кстати, вы не ответили мне насчет ассасинов, — напомнила герцогиня. — Зачем они здесь?

— На всякий случай, госпожа, — уклончиво ответил Ридфор.

— На какой случай?

Командор Пустыни промолчал. Но Джованна и сама догадалась. Выйдя из шатра, она сунула поджидавшему ее Гарсиа в руки ежа:

— На вот, возьми, отпустишь в лесу.

— Вот дьявол! — Гарсиа от неожиданности уколол пальцы об острые иголки на спине зверька. — Откуда он взялся?

— Не знаю, — невесело ответила ему Джованна. — Но если бы не он, меня сейчас бы не было в живых.

— Как это понимать? — с неприятным удивлением взглянул на нее Гарсиа. — Мы остаемся здесь?

— Нет, мы едем на галеру. И поторапливайся.

Она скинула на руки Гарсиа тамплиерский плащ и быстро направилась к привязанным у леса лошадям. Отпустив ежа в кусты малины, Гарсиа поспешил за ней. Едва они отъехали от лагеря, как за небольшими пушистыми елочками, облепившими с обеих сторон лесную тропку, мелькнула какая-то тень. Гарсиа мгновенно схватился за рапиру. Но тут же увидел, что из-за ветвей деревьев испуганно выглядывает восточного вида девушка, в которой Джованна сразу узнала мулатку, приносившую ей по приказанию Ридфора молоко. Юная красавица накинула шелковое покрывало и осторожно ступала босыми ногами по усыпанной еловыми иголками земле, что и дело морщась от уколов. В огромных голубых глазах девушки застыли слезы. Видя, что герцогиня заметила ее, наложница, забыв об иголках, выбежала из-за деревьев и бросилась колени перед конем Джованны.

— Простите, простите меня, ваша светлость, — просила она на хорошем французском языке, умоляюще сложив руки у груди, — меня заставили причинить Вам зло. Я не знала, как предупредить вас, и пустила в зал своего дрессированного ежа, зная заранее, как он любит молоко. И хотя он был для меня всем, моей единственной радостью, я погубила его, но вы живы, ваша светлость… Я так рада! Простите меня!

— Встань, девушка. Как тебя зовут? — спросила ее Джованна.

— Тана. Меня зовут Тана, — пролепетала та, поднимаясь. — Я родом из Каира. Я очень люблю Маршала и знаю, как Маршал относится к вам. Проклятый Ридфор насильно увез меня из Лазурного замка, когда Маршал отсутствовал, и теперь издевается здесь надо мной. Вот, посмотрите, — она протянула свои тонкие почти прозрачные руки кофейного оттенка, показывая глубокие ссадины от побоев. — Я так страдаю, госпожа! Но более всего печалит меня, что Маршал наверняка думает, что я предала его. Помогите мне, госпожа!

— Вот что, Тана, — наклонившись с седла, Джованна ласково погладила девушку по волосам, — спасибо тебе за предупреждение. Твой маленький друг жив. Капитан де Армес только что отпустил его на поляну, и ты легко сможешь его там найти. Он наверняка уже поджидает тебя под каким-нибудь кустом. — Она улыбнулась. — Что же касается Маршала, — продолжила герцогиня уже серьезнее, то теперь не только тебе — все нам предстоит послужить ему и доказать свою преданность.

— Я на все готова, — горячо согласилась девушка. — На все, на все.

— Тогда терпи. Терпи, что бы Рифор ни делал с тобой, любую боль, любое унижение. Внимательно смотри по сторонам, запоминай, что увидишь и услышишь. Только очень осторожно. Все, что тебе удастся узнать, передавай вот этому сеньору, — Джованна указала на мулатке на де Армеса, — он сам будет приходить к тебе. Тем самым ты окажешь большую услугу мне и поможешь выполнить приказание Маршала. А я потом, если все выйдет по-нашему, обещаю, что замолвлю словечко перед ним. Поняла?

— Поняла! — радостно улыбнулась девушка.

— А теперь беги назад. Твое отсутствие могут заметить.

— Слушаю, слушаю, госпожа, — кланяясь, мулатка быстро скрылась за еловыми лапами. Легко простучали по земле ее резвые молодые ножки.

— Что все-таки случилось, госпожа? — дождавшись, пока девушка убежала, тревожно спросил Джованну капитан де Армес.

— Ридфор предал Маршала, — мрачно ответила ему герцогиня, — он не с нами. Мы теперь одни, Гарсиа. Но пока не будем подавать виду, что понимаем это. Все поворачивается не совсем так, как мы ожидали. И как ожидал Маршал. Теперь вполне может статься, что принц де Ухтом из нашего противника легко превратиться в нашего союзника, так как он менее опасен, чем наши теперь уже бывшие друзья. — Она взглянула на Гарсиа и увидев по его недоумевающему лицу, что капитан все еще не понимает ее, пояснила: — Ридфор затеял собственную игру. Я видела ассасинов в его шатре. И если учесть, что Ридфор давно уже принял ислам и состоял в весьма крепкой дружбе с их предводителем, все это может означать для нас только одно — Командор пустыни хочет захватить Цветок Луны, но не для Маршала, а для вождя ассасинов Старца Горы, как его называют. Ридфор попытался отравить меня. Может быть, чтобы проверить, есть ли у меня гелиотроп. Думаю, он рассчитывает похитить его у меня. Но если Командор Пустыни узнает, что гелиотропа у меня нет — мне конец. Один из ассасинов убьет меня, и Ларец отправится к царю шахидов.

— Я говорил Вам, госпожа, что не нужно отдавать гелиотроп принцу де Ухтом! — отчаянно воскликнул Гарсиа.

— Тсс, — остановила его герцогиня, оглянувшись вокруг. — Не говори излишне громко. Не исключено, что нас слушают. Что же касается гелиотропа, то принцу Никите против Ридфора придется еще потрудней, чем мне, — возразила она почти шепотом капитану, — Командор Пустыни действует очень жестоко и безжалостно и не остановится ни перед чем. У меня есть ты, есть черный пифон, есть зеркало Храма. У принца же де Ухтом против Ридфора нет ничего, только гелиотроп. А принц Никита теперь как никогда нужен нам с тобой живым и здоровым. Так что поторопимся на галеру, Гарсиа. Нам необходимо тайно поговорить с Маршалом.

— А кто такие эти ассасины? — задумчиво поинтересовался капитан, — я никогда не слышал о них.

— О, это очень древняя история, — ответила Джованна. — Ассасины — страшная мусульманская каста. Каждый воин — живой кинжал, нацеленный на свою жертву, от которого еще никому не удавалось уйти в течение столетий. Они настигают своего врага, чего бы это им ни стоило. Их небольшое королевство когда-то находилось в горах Сирии. «Старцы Горы» — так назывались мусульманские имамы, которые веками сменяли друг друга и вели свой род по преданию от Али, зятя Магомета. Внук Али, жестокий Аль Хасан захватил в восьмом веке замок Аламут, «Орлиное Гнездо», который и стал впоследствии резиденцией вождей ассасинов. По легендам, в замке росли чудесные сады, где приверженцы Старца Горы, его гвардейцы-сеиды, проводили время в изощренных удовольствиях, вдыхая редкостные благовония, то есть гашиш, «ассасин» на местном наречии. Отсюда и название касты — ассасины. Коварные благовония превращали людей в послушных рабов, они воображали себя в раю и воспевали Коран в отстроенной позднее величественной горной мечети Аль-Азар, неподалеку от замка. Главной обязанностью воина, согласно их религии, считалось убийство, убийство того, на кого указывал ему Старец Горы, и самого себя после исполнения приказа. Только исполнив повеление господина и уничтожив при этом самого себя, такой рыцарь-шахид мог рассчитывать на дорогу в рай. Последователями этой касты в одиннадцатом-тринадцатом веках была полным полна Сирия. Они отстроили свои замки до Междуречья и Персии. Старца Горы побаивались турецкие и египетские султаны, и даже сам Саладин почитал за честь дружить с ним, хотя знал наверняка, что ассасины дважды пытались убить его.