Переборов отвращение, я сбросил с ложа одеяла и растянулся на голых досках. Так я пролежал много часов, время от времени переворачиваясь, когда судорога начинала сводить руку или ногу. Возня крыс под кроватью вовсе не способствовала безмятежному отдыху.

Я не спал, но однажды впал в какое-то забытье. Внезапно очнувшись, я сел на постели, пытаясь понять обманывает ли меня зрение или надо мной под потолком в самом деле витает какая-то серая тень. Быть может это был чей-то призрак. В этой гнусной дыре наверное отдал Богу душу не один человек. Быть может их души все еще находятся здесь? Прошло немало времени, прежде чем я сумел убедить себя в том, что все это лишь оптический обман.

Я понял, что уже наступило утро, когда услышал какие-то звуки сверху. Должно быть это спускался сэр Сигизмунд. Разумеется, его визит обрадовал меня, но сейчас же кольнула мысль. Что если он сорвется и упадет? Как смогу я выбраться отсюда?

Сэр Сигизмунд благополучно спустился, но я слышал, как он пыхтит и отдувается.

— С вами все в порядке? — шепотом спросил он.

— Да.

Я услышал, как он ударил кремнем о стену, и в темноте засветился крохотный огонек. Сэр Сигизмунд зажег свечу и поставил ее в нишу стены. Он поправил узел за спиной, но прежде чем скинуть его, оглядел узкую камеру и покачал головой.

— Здесь уже многие годы как никто не был. — Он сочувственно поцокал языком. — Я и понятия не имел, что тут так мерзко! Боже, да здесь такая же вонь, как в зверинце вашего приятеля Ника. Вентиляционное отверстие в шахте должно быть чем-то забилось. Прошу меня извинить, Роджер, но я не ждал вас и не смог хоть как-то подготовиться.

— Ничего страшного, в тюрьме мне было бы гораздо хуже, сэр.

Сэр Сигизмунд принес несколько дюжин свечей и сложил их в другой нише, где до них не могли добраться крысы,

— Думаю будет лучше, если у вас постоянно будет гореть свеча, — посоветовал он. — Добывать огонь с помощью кремня здесь небезопасно. Если начнется пожар, языки пламени сразу поднимутся вверх по шахте, и вы не сможете выбраться отсюда. Я принес изрядное количество самых длинных свечей, их должно вам хватить на много дней.

Он принес также сверток с едой, бутыль вина и плотное одеяло. Я обнаружил, что голоден, как волк, и тут же вонзил зубы в краюху хлеба.

— По крайней мере здесь вас никто не найдет, а это уже не малое утешение. Об этих королевских апартаментах не знает ни одна живая душа. — Он уселся на мое ложе и невольно поморщился, такой запах исходил от сваленных на пол одеял. — Ну, Роджер, у меня есть для вас новости.

— Дурные новости?

— Напротив. Лучше не бывает. Оказывается свадьба не состоялась.

От неожиданности я едва не вскрикнул. Кэти не вышла замуж! Что же помешало свадьбе? В голове у меня все смешалось. Я не способен был здраво размышлять, но в одном я был твердо уверен — теперь Кэти уже никогда не выйдет за Мачери.

— Не могу поверить! Вам это точно известно, сэр? Бракосочетание должно было состояться два дня назад.

Он улыбнулся при виде моего волнения.

— Я так и знал, что эта новость ободрит вас. Быть может теперь и эта собачья конура не покажется вам такой уж жалкой и мрачной. Да, мне это точно известно. Гостям, прибывшим в Эпплби Корт сообщили, что невеста изменила свое решение. Причину отказа невесты никто не объяснил, но по общему мнению, маленькая леди отказалась выйти замуж за Мачери после того, как узнала, что он донес на своих бывших товарищей.

Сэр Сигизмунд оказался прав. Я уже не замечал тесноты, сырости и вони помещения. Холодные стены и мрак отступили, как будто маленькая комнатка наполнилась светом.

— А что ее отец?

— Сэр Бартлеми, как мне кажется, полностью одобряет решение дочери. Существуют ведь определенные пределы… Я слышал, он вел себя твердо и с достоинством. В городе по этому поводу ходят различные слухи. Говорят, что король пришел в ярость, и я вполне этому верю. Сэру Бартлеми теперь не избежать неприятных последствий. Думаю, если он потеряет все свое состояние, то еще легко отделается.

— Стало быть открылось, что он поддерживал Джона Уорда?

Мой хозяин кивнул.

— Да, вся история вышла наружу. Мачери устроил скандал и открыто пригрозил сэру Бартлеми.

Мое сочувствие отцу Кэти в постигшем его несчастье умерялось одним немаловажным соображением. Теперь Кэти не была богатой наследницей, и семья уже вряд ли могла лелеять честолюбивые планы по поводу ее замужества. Значит теперь она уже не была для меня так недосягаема. Если мне удастся спастись и переждать за пределами Англии самое худшее, со временем я могу надеяться получить прощение, вернуться на Родину и завоевать Кэти. Я мысленно поклялся, что сделаю все для того, чтобы вернуть Кэти состояние и блестящее положение.

Однако наряду с этими приятными и вдохновляющими мыслями, я испытывал стыд и сожаление. Меня мучило раскаяние в связи с событиями последних двух дней.

Сегодня со мной ужинают мои друзья, — продолжил сэр Сигизмунд, — среди них будет и Арчи. Уверен, он сообщит мне все подробности.

— А где они сейчас?

— Лэдланды? В Эпплби Корт. Уверен, сэр Бартлеми достаточно осторожен и постарается находится как можно дальше от Его Величества. Правда вряд ли ему это поможет. — Он усмехнулся. — Пока же король лишь в резкой форме потребовал, чтобы невеста вернула подарок Ее Величества.

— Ничего бы этого не случилось, если бы я был осторожен тогда в Кале, — сказал я, начиная осознавать, в каком серьезном положении оказался отец Кэти.

— Вам не следует себя так уж корить. Мачери сумел бы наделать бед и без ваших бумаг. — Он устало поднялся. — Нелегко мне будет подняться наверх. Надеюсь, я сумею-таки это сделать. Но больше я на такой подвиг не рискну. Боюсь впредь вам самому придется подниматься в случае надобности.

Мы договорились, что я буду совершать это путешествие каждый вечер в одиннадцать часов, когда все слуги уже улягутся спать. Для того, чтобы я мог следить за временем, он оставил мне часы. Раз в день он должен был спускать мне на веревке еду и другие припасы. После этого он не без опасений начал трудный подъем. На это ему потребовалось немало времени, но в конце концов к немалому моему облегчению, он достиг люка.

День прошел быстрее, чем я ожидал. Разумеется причиной тому были приятные мысли, которым я предавался после беседы с сэром Сигизмундом. Я попробовал было почитать книгу, которую он мне оставил, но бросил это занятие, так как свеча давала слишком мало света. Большую часть дня я провел на ложе, завернувшись в свое новое одеяло. Тем не менее все равно было холодно.

В голове у меня теснились всевозможные планы. Во время своего трехлетнего пребывания на Востоке я буду экономить каждый пенни. В этом мне поможет тетя Гадилда. Ведь мало кто мог сравниться с ней в искусстве рачительно тратить деньги. Мне непременно представится случай отличиться и наградой за это мне будет королевское прощение. Моя фантазия уносила меня в заоблачные выси: я разбогатею и стану знаменитым. Получу титул. Не титул рыцаря или баронета, нет, я стану одним из основателей великой империи, о которой так много говорил Джон Уорд. Я приобрету Эпплби Корт, если имение уйдет из рук сэра Бартлеми и, разумеется, женюсь на Кэти. В таких розовых мечтаниях день прошел быстро.

Ровно в одиннадцать я стал подниматься наверх. Я снял обувь, и подъем оказался вовсе не таким трудным, как я опасался. Я потихоньку постучал в люк и почувствовал огромное облегчение, когда увидел, как он приподнимается. Я щурился от яркого света.

В комнате было тепло и уютно. Весело потрескивали дрова в камине. На столе я увидел тарелку с дымящейся снедью и стакан бренди. Пока я не закончил трапезу, мы перебрасывались лишь отдельными словами. Затем сэр Сигизмунд подозвал меня к зеркалу, вделанному в стенку. Тут же стоял тазик с горячей водой и лежало полотенце. Я взглянул в зеркало — лицо у меня было черным, как у трубочиста. Я стал умываться, фыркая от удовольствия.