— Я очень счастлива сегодня, Роджер. Поэтому я и хочу передать вам кольцо. Я не могу отдать его вашему другу, ибо счастье, которое оно мне принесло, было бы невозможно без самого Джона. Помните, что кольцо утратит свою силу, если вы не передадите его кому-нибудь, после того, как ваши желания осуществлятся.

Я посмотрел на кольцо.

— Не могу найти слов, чтобы выразить вам свою благодарность.

Мы дошли до ворот.

— Я никогда не увижу вас больше, — сказала она. — Вы были так добры ко мне, Роджер. Не знаю, что я буду делать без вас. Я буду чувствовать себя очень одиноко, когда Джон снова уйдет в море. Но теперь мне не о чем больше тревожиться. Джон и я…

Она. не стала продолжать, и я сказал.

— Очень рад слышать это.

— Бедный Роджер! Вам было так тяжело в последнее время! Джон рассказал мне обо всем. И о смерти Клима. Думаю, вы рады, что уезжаете.

— Да, я рад. Одно только меня тревожит. Мне не нравится то, что вы остаетесь здесь. Никогда тут не будет покоя.

— О, сегодня мы строили такие чудесные планы. Как только можно будет, мы отправимся в Италию. Или, быть может, во Францию.

— Тогда мы еще обязательно увидимся.

— Возможно. Будем надеяться на это, Роджер.

Луна была уже высоко в небе. Все городские шумы стихли. Доносились лишь окрики часовых с ворот. Я видел, что Абададу не терпится двинуться в путь.

— Мне не следует вас дольше задерживать. — Она протянула мне обе руки. — Прощайте, Роджер. Я всегда буду помнить вас.

— Прощайте, Кристина. Надеюсь, все у вас будет хорошо. Ворота захлопнулись за нами, а страж со стены весело крикнул.

— Доброй ночи, приятели.

Я следовал за Абададом по узким улочкам города. Тишина нарушалась лишь звуками наших собственных шагов. Лунный свет, игравший на белых крышах зданий, напоминал мне огни на топах корабельных мачт и почему-то тревожил душу. Было трудно поверить, что эта же луна льет свой беловатый свет на зеленые изгороди и мирные поля Англии. Колдовство луны заставило даже такого уравновешенного и трезвомыслящего человека как сэр Сигизмунд Хилл вообразить, что он видит боевые колонны воинов Ганнибала. Я принялся размышлять о бурной истории этого города: Дидона, восходящая на погребальный костер в Бурсе, ревущие толпы, требующие крови Регула; Сципион, [49] сравнявший Карфаген с землей; воины Барбароссы, влекущие по улицам города белокожих пленников в цепях. А теперь Джон Уорд и его флибустьеры вписывают в эту историю новую страницу. Моя же роль в этой эпопее заканчивалась. Не могу сказать, что я был этим так уж доволен. Мне трудно было отделаться от ощущения, что я бегу с поля битвы.

26

На рассвете разбудили голоса, доносившиеся с причала. Встав на цыпочки, я выглянул из высокого решетчатого окна, и увидел, что несколько десятков наших матросов приступили к погрузке судов.

Утро было чудесное. Ни один художник не осмелился бы нанести на холст эти огненно-красные лучи могучего светила, поднимающегося на востоке. Такого великолепного восхода в Англии не увидишь. Да, дома я буду вероятно скучать по многим вещам, которым здесь не придавал значения.

Джон был в соседней комнате. Я слышал, как он громко проклинает застежки своего камзола. Я заглянул в дверь и увидел, что он вдевает руки в рукава камзола цвета густого золотистого меда. Это, разумеется вовсе не означало, что он провел ночь здесь. Просто Джон терпеть не мог носить один и тот же наряд два дня подряд и если имел возможность, всегда менял его.

— Доброе утро, — приветствовал он меня. — Не будешь ли ты любезен помочь мне с этими идиотскими застежками?

Мои приключения еще дома начались с того, что я помог Джону одеться там в аптекарской лавке, и потому было бы вполне логично, чтобы и закончились они так же. Я приступил к делу, а Джон тем временем ножницами подравнивал себе бородку. Делал он это не торопясь, очень тщательно, рассматривая себя со всех сторон.

— Думаю, сегодня нам не миновать неприятностей, — сказал он, — не нравится мне то, что творится вокруг. — Когда я въезжал в город, было еще темно, но на площадях было уже полно народу. Они выкрикивали проклятия в мой адрес и несколько раз я думал, что они стащат меня с лошади.

— Возможно, у них какой-нибудь религиозный праздник?

— Полагаю, дело здесь не в этом. Я подозреваю, что это бей распорядился устроить эту демонстрацию. Судя по всему, он хочет убедить нас в том, что ему трудно удерживать народ в узде. Это средство давления на нас, чтобы заставить принять его условия. Если это так, то, думаю, все не так уж страшно, при условии, конечно, что эти фанатики в самом деле не взбунтуются.

Шум снаружи усиливался с каждой минутой. Я подошел к окну и выглянул вниз.

— На улицах собралось немало людей в зеленых тюрбанах, — сообщил я.

— Скоро их будет еще больше. Что ж, посмотрим, как будут дальше развиваться события. У меня сегодня днем еще одна встреча с беем.

Джон долго и придирчиво выбирал себе шляпу, из полудюжины, привезенных им на берег. Потом повернулся ко мне. Выражение его лица было серьезным.

— Вот что я хочу сказать тебе напоследок, молодой человек. Тебе придется потрудиться, чтобы убедить в нашей правоте людей, к которым я тебя посылаю. Мир сегодня уже не тот, что был вчера. Острова наши — крохотные, и если мы хотим быть великим народом, нам следует бороться за свободу морей. Заставь их это понять, Роджер! От этого зависит все! Английский флаг должен быть гостем во всех портах мира.

Он начал мерить комнату нетерпеливыми шагами.

— Ни один испанский король с завидущими глазами и загребущими руками не имеет права с соизволения римского папы претендовать на мировое господство! Как смеют эти береговые крысы запрещать отважным северным морякам бороздить воды морей и океанов! Ведь именно викинги открыли Америку. Это случилось за много столетий до того, как этот итальянец Колумб случайно достиг ее берегов. А о том, что земля — шар знал еще Роджер Бэкон [50]. Что, это был не Бэкон? Ну, значит какой-то другой англичанин.

Он вытащил карту и разложил ее на полу. Опустившись на колени, от тыкал пальцем в еще неисследованные земли.

— Мы должны иметь колонии здесь. И здесь. И здесь. Вдоль всего побережья Америки. Рэли был прав. У нас должны быть также пункты торговли и фактории в Африке и Индии. Мы должны вывозить специи с Востока, слоновую кость из Африки, золото из обеих Америк. Почему всеми богатствами мира должны распоряжаться испанцы? Поставить им заслон можем только мы, англичане. Голландцы чересчур заняты своими религиозными проблемами, у остальных же стран нет достаточно сильных флотов. Это можем сделать только мы. И понять это должны все англичане.

Усилившийся шум заставил нас обоих подойти к окну. Работа по погрузке судов прекратилась, так как на набережную высыпала огромная бешено орущая толпа.

— Дело начинает принимать скверный оборот, — сказал Джон. Внезапно он повернулся ко мне с выражением глубокой тревоги на лице.

— Боже мой, Кристина! Роджер, я должен вызволить ее из дворца! Если эти беспорядки продолжатся, ей будет опасно в городе. — Он задумался на мгновение, размышляя как лучше поступить. — Я возьму с собой дюжину людей, мы поскачем по Тэнийской дороге, а затем поедем в объезд озера. Сделай одолжение, попроси Хэлси взять на себя командование, пока меня здесь не будет. Нам придется снять с кораблей еще людей и оцепить пристань. Им следует отдать приказ стрелять лишь в случае крайней необходимости. Кровопролития следует избегать всеми способами.

В этот момент как раз вошел Хэлси. Он потягивался со сна и жаловался на шум с улицы. Сон мигом слетел с него, когда Джон объяснил, что происходит.

— Я приму здесь все необходимые меры, — сразу же заявил он. — А вы, Уорд, езжайте немедленно. С вашей дамой ничего не должно случится.

вернуться

49

Марк Регул, римский консул, захваченный карфагенянами в плен и казненный ими. Сципион Африканский Старший (236 — ок. 183 до н. э. ) — победитель Ганнибала.

вернуться

50

Роджер Бэкон (ок. 1241-1294) — выдающийся английский ученый и философ.