Алисия не разбиралась в машинах, однако не сомневалась, что троица задумала какую-то пакость: украсть либо приемник, либо барсетку, либо вообще машину угнать. Взглянула, не идет ли кто мимо, но в тот момент тротуар пустовал.

Пожалуй, спокойнее ждать такси подальше на улице. Отойти на безопасное расстояние и немедленно набрать 911.

Она отвернулась, готовясь тихонечко улизнуть, и увидела вышедшего от Хулио Джека. Он шел в ее сторону, но, если и заметил, виду не подал, не сводя глаз с парней, пытавшихся открыть машину. Приближаясь к ним, неожиданно сменил походку... на кошачью.

Не собирается же он ввязываться, в самом деле. Надеюсь, ума хватит.

Джек, тем не менее, решительно подвалил бочком к троице, остановился перед двоими, прикрывавшими третьего, сунув руки в карманы, раскачиваясь на каблуках, будто наблюдал за сменой покрышки.

Алисия мысленно даже услышала его голос:

— Эй, ребята, чего это вы тут делаете?

Любопытство пересилило здравомыслие. Она, как зачарованная, шагнула ближе, чтобы лучше видеть.

Чернокожий — со светлыми, вытравленными, коротко стриженными волосами, прилично накачанный с виду — глянул на Джека, словно не веря, что бывают дураки на свете, которые смеют к нему обращаться с подобным вопросом.

— Слепой, что ли, не видишь? — Он ткнул пальцем в белого парня. — Наш браток свою тачку закрыл, открыть не может, мы помогаем, понял? Все в полном порядке.

— Можно посмотреть? — попросил Джек каким-то сухим, резким тоном, стоя в свободной, сутулой, расхлябанной позе.

— Нельзя. Проваливай.

— Почему?

— Потому что я сказал, и точка. Отцепись, не мешай, не отвлекай внимание, пока я по-настоящему не раскипятился. Убирай отсюда свою любопытную белую задницу.

— Просто я никогда не видел, как взламывают машину, — объяснил Джек. — Я хочу сказать, очень удачно, что кто-то из вас захватил с собой ломик на всякий пожарный случай. Теперь у вас есть возможность помочь другу. А я думал, это запрещено законом.

Господи Исусе, подумала Алисия, видя, как замерли трое угонщиков. Он что, с ума сошел?

— Эй, ты, — буркнул белый парень, выпрямляясь и делая шаг вперед. На нем была черная кожаная куртка с заклепками. Очень короткие светлые волосы, колечки в обоих ушах, в верхней губе, в правой брови. — Ты чего, коп какой-нибудь долбаный или кто?

— Я? — с робкой улыбкой переспросил Джек. — Ох, нет. Я не коп. Просто это машина моего друга Хулио. А никто из вас, ребята, не Хулио. Поэтому, может, найдете себе другую машину для взлома?

Настала очередь испанца. Он выхватил ломик из щели, замахнулся на Джека:

— Эй, мужик, ты сдурел? Машина моего кореша, мы ему помогаем. Ну-ка, вали отсюда, не то всажу вот эту штуковину тебе в глотку, проткну до самой задницы!

Похоже, парни сильно забавлялись. Пока они посмеивались, отпускали грубые шуточки, Алисия заметила, что Джек потихоньку вытаскивает из кармана левую руку.

Чуть не закричала: «Не надо! Трое против одного! Ни единого шанса».

Но засомневалась, глядя на Джека. Чувствовалось, как он пышет какой-то наэлектризованной первобытной силой. У нее в кабинете и в баре минуту назад был вялый, скучный... а теперь совсем другой человек. Весь напряженно вибрирует, огнем горит, будто его повседневная жизнь состоит из пустых и бесцветных антрактов, которые надо просто пересидеть до начала следующего действия.

— А как только он кончит, — продолжал белый парень, отобрав у испанца железку и сунув ее под нос Джеку, — я через заднюю дверцу яйца тебе оторву!

Напряжение клубилось в воздухе, сгущалось. Алисия слышала от людей, переживших удар молнии, о необычном ощущении перед самым разрядом, от которого волосы встают дыбом — буквально. И сама теперь чувствовала, как молекулы воздуха ионизируются, поляризуются в преддверии...

— Какие у тебя чудесные голубые глаза, — задумчиво проговорил Джек под новый взрыв хохота. — Можно мне один?

Прежде чем кто-то успел среагировать или ответить, его рука стрелой метнулась к белому лицу таким внезапным молниеносным движением, что Алисия не уследила. Поняла только, что рука Джека мелькнула в воздухе, и в тот же миг белый парень с диким воплем пошатнулся, выронил ломик, прижал к лицу ладони, завертелся на месте, чуть не сбив своего чернокожего друга.

Она задохнулась, попятилась, видя у него на левой щеке ярко-красную струйку, просочившуюся между пальцами.

Боже правый, что ж это такое?

— Что за хренотень... — пробормотал чернокожий, попеременно оглядываясь то на Джека, то на упавшего на колени приятеля, который зажимал глаз красными от крови пальцами и орал во все горло.

Испанец наклонился к другу:

— Джоуи! Чего он тебе сделал?

— Глаз! Ох, черт, глаз!

— Обожаю глаза, — заявил Джек незнакомым искаженным тоном. Его собственные глаза приобрели странное рассеянное выражение. Потрясенная Алисия заметила на его губах следы крови. — Голубые особенно вкусные.

И открыл рот, демонстрируя зажатый в зубах голубой окровавленный глаз.

В желудке у Алисии екнуло. Дежуря на «Скорой» во время стажировки, она видела жуткие травмы, превосходившие любые ночные кошмары нормальных людей, но с таким никогда в жизни не сталкивалась. Наверняка на лице у нее сейчас написано точно такое же ошеломление, омерзение, ужас, как у чернокожего и испанца. Хотела отвернуться и не смогла. Надо досмотреть.

В детстве она однажды, на свою беду, очутилась в зоомагазине во время кормежки змей. Проходила мимо клетки крупного ужа, который заглатывал лягушку головой вперед. И, охваченная отвращением, особенно при виде еще дергавшихся лягушачьих лапок, приросла к месту, не сводя глаз с несчастной лягушки, пока та не исчезла.

Теперь чувствовала точно то же самое. Только на сей раз лягушка заглатывает змею.

Нет... не заглатывает.

Джек вдруг взял и выплюнул глаз, попав в боковое стекло машины. Алисия с поднимавшимся в горле комом смотрела, как окровавленная студенистая масса прилипла на пару секунд, потом медленно потекла вниз, оставляя на стекле поблескивавший красный след.

Вопли Джоуи стихли до стонов, двое его приятелей не мигая таращились на бесформенный глаз, застрявший в нижней кромке окна.