Томас повернулся, чтобы уйти, и натолкнулся на Энджи.

— Эй, я искала тебя. — Почти весь вечер. Она видела, как он тихонько стоял в стороне, забыв про смех, шутки, веселье.

Энджи смотрела в затуманенное болью лицо, в глаза, горевшие усталым голубым огнем, и чувствовала, как в душе зарождается разочарование. Неужели она всерьез надеялась, что торжество отвлечет его, рассеет тоску? Идиотка, дурочка в розовых очках.

— Мне очень жаль, — выдохнула Энджи.

— Жаль чего?

Как признаться во всем? Она стремилась изменить его жизнь, но не знала, с чего и как начать. Девушка фыркнула и кивнула головой в сторону гостей.

— Тебе приходится терпеть это. Совсем невесело, да?

— Я не сторонник больших торжеств, — признался Томас. — Но не суди об успехе по мне. Ты проделала огромную работу.

Энджи знала, что вечеринка имела большой успех у соседей, которые все еще танцевали, смеялись и шутили. Ей выразили признательность Алекс, Сюзанна и Мора. Но вот Томасу, казалось, было все равно.

Она кинула тоскливый взгляд на танцплощадку. Она выбирала эту песню с надеждой пригласить на танец Томаса, мечтая, как сомкнет руки на его шее и склонит голову к сильному плечу. И они закружатся в медленном вальсе. То была песня, под которую танцуют любящие сердца.

Что же ты, сестричка, стоишь и умираешь от желания? Ты искала его ради этого танца. Так действуй.

Девушка кивнула в сторону танцующих пар.

— А ты знаешь, мы ведь никогда не танцевали вместе…

В его глазах появилось выражение замешательства.

— Я не танцую, Энджи.

— Вообще? Или со мной?

Томас не ответил.

— Да ладно, Томас, доставь мне удовольствие.

— Не проси, Энджи, — хрипло проговорил мужчина. — Я не буду танцевать.

— Потому что не хочешь прикасаться ко мне?

Они оба знали ответ. Воздух раскалился от невысказанных мыслей и неутоленного желания.

— Кто-нибудь из вас присоединится ко мне? Я хочу пропустить стаканчик на ночь.

Алекс. Как не вовремя. Конечно, Томас воспользуется этой возможностью, чтобы сбежать. Девушка покачала головой.

— Я пас.

Алекс отправился к библиотеке, а Томас на мгновение задержался.

— Увидимся завтра утром.

Она была слишком расстроена, чтобы соблюдать осторожность.

— По всей вероятности, раньше, — коротко бросила она.

Томас замер.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне понадобится твоя ванная.

— Сейчас не время для шуток, Энджи. — На его скулах заходили желваки. — Черт возьми, о чем ты говоришь?

— Долгая история, но…

— Расскажи в общих чертах, — вспыхнул Томас, и Энджи вдруг разозлилась и осмелела.

— Я не правильно посчитала гостей, так что мне придется спать на диване в твоем кабинете. Твои ванна и туалет ближайшие. И я собираюсь ими воспользоваться.

Он молча изучал девушку. А затем бросил:

— Ляжешь в моей спальне, а я займу кабинет.

— О нет, не нужно. — Энджи отрицательно замотала головой. — Диван слишком короткий для тебя.

— К тому моменту, как я доберусь до него, мне будет все равно.

Она увидела в его глазах и усталость и решительность. И ни намека на радость оттого, что они будут спать рядом.

— Если тебе будет все равно, где спать, так почему не на кровати?

— Я сказал, она — твоя.

— Кровать большая, — спокойно продолжала Энджи. — Почему бы нам не разделить ее?

Ты проигрываешь на всех фронтах, Энджи. Он не поддержал веселье, не расслабился с друзьями, не принял твоего приглашения на танец и в довершение всего ты выгнала его из его собственной кровати.

В пятидесятый раз она вставала и ложилась, вертелась с боку на бок и проверяла часы. Три часа. Ну не может же он до сих пор пить с Алексом. Она представила почти двухметровую фигуру, скорчившуюся на коротком узком диване, и чуть не расплакалась.

Это ей следовало ютиться на диване, а не на кровати размером с аэродром.

Пропустить стаканчик на ночь, Алекс? И уйти от ответа на вопрос, почему я не хочу танцевать с Энджи? О да, с радостью!

— Да ты умираешь, как хочешь дотронуться до меня, — пробормотала она, протяжно застонала и закрыла лицо руками. На секунду ей показалось, что стон эхом разнесся по комнатам. Чьи-то голоса донеслись снаружи, и она застыла в молчаливом ожидании.

Дверь открылась, в просвете появился высокий темный силуэт. Притвориться спящей?

— Я не сплю, — сказала она, слишком возбужденная, чтобы притворяться. — Можешь включить свет, если хочешь.

Он проигнорировал ее предложение, лишь прошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Энджи закрыла глаза и прошептала слова благодарности.

— Я представляла, как ты мучаешься на маленьком диване, и думала…

— Спи, Энджи.

На другом краю кровати матрас скрипнул под его весом, когда он сел. Энджи перекатилась на бок и оперлась на локоть. Секунды хватило, чтобы глаза привыкли к темноте, и она уже различала его движения. Он развязывает галстук. Расстегивает рубашку, снимает ее.

Сладкое желание растеклось по телу Энджи.

— Я не усну, пока не буду уверена, что ты не сердишься.

— Сержусь?

— Нуда, из-за кровати.

— Алекс сказал мне, что Ханрахансы привезли с собой гостей. — Томас наклонился вперед, и она увидела, что он снимает ботинки. — Так что тебе не нужно оправдываться.

— Значит, все в порядке… и ты не сердишься, что у нас одна кровать на двоих.

Томас застыл, и Энджи показалось, что он отрицательно качает головой.

— Можем мы оставить эти разговоры?

Не дожидаясь ответа, он резко поднялся, снял брюки и отбросил их в сторону. Энджи едва не задохнулась, сладкая нега снова разлилась по телу. Он совсем близко и лишь в одном нижнем белье.

И тут Томас встал и направился к двери. Это было так внезапно, что она чуть не подскочила.

— Куда ты? Я думала, ты останешься.

Томас остановился, и тяжкий вздох повис в темноте.

— Я останусь, но прежде собираюсь принять душ. Надеюсь, твои вопросы закончились и ты позволишь мне спокойно заснуть.

Он отсутствовал дольше, чем было необходимо. Через дверь Энджи слышала звук льющейся воды и, закрывая глаза, представляла подтянутую фигуру в душевой кабинке.

Все ее тело горело от страсти. А что он сделает, если она возьмет и зайдет в ванную комнату сейчас и встанет с ним под душ? Обрадуется или огорчится?

Энджи откинула простыню. Неподвижным воздухом спальни было трудно дышать. Душно. Даже легкий шелковый пеньюар мешает. Она села, не сводя глаз с двери, и медленно потянула вниз лямки.

Я не люблю сюрпризы.

Нельзя останавливать жизнь, пусть события идут своим чередом. Она ненавидит неуверенность и робость, игру под названием «терпение» и презирает себя за то, что должна скрывать свои чувства и желания. Почему Томас так упорно отказывается дать им шанс?

Энджи снова бросилась на постель, откинула простыню подальше и забила кулаками в подушку. И как только она успокоилась, то услышала, как вода перестала литься.

Он вышел из ванной, прошел к шкафу и достал… короткие шорты.

Несмотря на плотно зажмуренные глаза, она ощущала его приближение и взгляд синих глаз.

— Не бойся, — начала она, хриплый голос разрезал темноту. — Я не укушу.

Укусит! Все его тело изнывало по ней. Теплота ее голоса, блестящий шелк пеньюара, линия ног на бледных простынях. Такое сочетание сведет с ума любого мужчину. Томас в нерешительности застыл у края кровати, когда она вытянула руку и погладила простыню.

— Смотри, я даже не дотягиваюсь до твоей стороны.

Очевидно, она демонстрировала ему, что он находится в безопасности. Смешно, учитывая его возбуждение.

— Душ помог? — спросила она.

Томас рассмеялся злым, хриплым смехом.

— Нет. — Он был предельно честен.

— Горячий или холодный?

Что? Он забросил ноги на кровать и скрестил их.

— Душ, который не помог, — настаивала она, — он был горячий или холодный?