– Фрэнк, наконец-то! – вывалился он из лифта, когда я оформлялся на ресепшне.
– Метель, будь она неладна! – развел я руками, будто оправдываясь за опоздание.
– Тогда давай в темпе приводи себя в порядок и выезжаем! – поторопил он меня, неодобрительно оглядев мой дорожный, не предназначенный для деловых встреч прикид.
– Надеюсь, в ресторан? – утренняя яичница, которой со мной поделился Алексис, уже переварилась и желудок требовал новую заправку.
– В Королевский автомобильный клуб.
Дорога до Royal Automobile Club на Пэлл-Мэлл заняла не более пятнадцати минут и большей частью проходила мимо заснеженного Гайд-парка.
– Не люблю холод, – поморщился Винченцо, глядя в окно такси.
– Это не холод, – парировал я. Градусов было чуть менее нуля по Цельсию.
– В Нью-Йорке холоднее? – заинтересовался Ромео.
– Зимой всякое бывает, но вообще-то он южнее расположен, на сороковой широте, а Лондон на пятьдесят первой.
– А Турин на какой?
– На сорок пятой, – выдал я по памяти, какие только сведения она не содержала. Все-таки мне повезло, в свое время я получил советское образование, а оно, как известно, было не только системным, но и разносторонним, дающим широкий кругозор.
– То есть, он севернее Нью-Йорка?! – для итальянца это стало откровением. Бедолага закончил какой-нибудь хреноунивер в Италии, да тот же Миланский.
– Винченцо, а ты какой колледж закончил? – спросил я.
– Миланский государственный университет, факультет науки и технологии, а что?
– Интересно стало. И, знаешь, я угадал, – расплылся я в довольной улыбке. – Винченцо, у меня к тебе просьба, – перешел я к делу, которое требовалось обсудить с моим итальянским партнеров. – Ты можешь вдогонку к тем машинам, что недавно отправил мне, подобрать на нашем заводе, – а почему нет, я же теперь тоже акционер, – пару инженеров – двигателистов. Их переезд я оплачу, кроме того выдам подъемные и, разумеется, их зарплата, пока они работают в Америке тоже на мне.
– Они нужны, чтобы сделать двигатель для того гоночного автомобиля, который ты задумал?
– Именно для него, – подтвердил я.
– Интересно будет посмотреть на результат, – задумчиво сказал он, одновременно обдумывая мою просьбу.
– К лету он уже будет, – дал я оптимистичный прогноз.
Royal Automobile Club впечатлял, как снаружи своим фасадом в греческом стиле, так и внутри – по-королевски роскошным интерьером. Кухня, как и выпивка, тоже оказалась выше похвал и вскоре ко мне вернулось благодушие, а тягу срочно ехать в Бельгию притупилась.
Все время обеда Дэвид Браун, владелец Aston Martin и один из тех, кто в будущем принесет настоящую славу британскому автопрому, прощупывал меня общими вопросами об английской погоде, Нью-Йорке, колледже в котором я учился, межатлантических перелетах и, конечно, о моем мнении об автомобилях, как американских, так и европейских.
Этот худощавый человек, лет пятидесяти, выслушивая ответы, смотрел на меня через толстые линзы очков очень внимательно, где-то согласно кивал, где-то начинал спорить, но не навязчиво, а благожелательно. Наконец, составив обо мне мнение, он приступил к расспросам о моих изобретениях.
К концу встречи я уже понял, что никаких бумаг мне по сделке подписывать не придется, подпись Ромео Брауна вполне устроит, владелец Aston Martin просто хотел со мной познакомиться и пообщаться. Хотя, возможно, какое-нибудь предложение последует при следующей нашей встрече, впрочем, я тоже подумаю, что попросить мне у него взамен.
– Фрэнк, не желаешь вступить в наш клуб? – сделал он мне напоследок предложение.
Отчего же не вступить?
В общем, клуб я покидал уже будучи его членом. Хоть беседа и оказалась пустой, хотя нет, точнее будет сказать, предварительной, но проговорили мы довольно долго, а отправляться в дорогу на ночь глядя я не решился, вдруг опять в какую-нибудь метель попаду, так что пришлось оставаться в Англии до утра. Да и было у меня еще одно дело здесь.
В гостинице меня ждала пока не прочитанная мною сегодняшняя английская пресса, а я еще озадачил администратора просьбой принести мне в номер пишущую машинку. В отличии от Союза они здесь на учете у спецслужб не стояли, поэтому пользоваться ими можно было спокойно.
Заказав горячий шоколад, неожиданно захотелось сладкого, еще и на отоплении экономят, отчего в номере почти дубак, я устроился в кресле и принялся смотреть газеты. Нужно было понять куда отправлять письмо, спустя полчаса мой выбор пал на Дейли Мирро, которая судя по статьям поддерживала Лейбористскую партию.
Пересев за стол, я первым делом заклеил фаланги пальцев лейкопластырем, вставил чистый лист из пачки в пишущую машинку и напечатал заголовок «ЦРУ причастно к убийству президента Панамы…»
Статья уложилась в полчаса, и я довольный результатом запечатал ее в пустой конверт, завтра завезу ее в редакцию, опущу в ящик для обращений, если там такой есть, если нет, то придется менять внешность и идти на почту.
Но это все завтра, а сейчас спать. Не удержавшись, я захватил по дороге в постель не охваченную мною ранее Times. Зря я это сделал. Всю ночь кошмары снились. И было не понятно то ли мое подсознание их проецировало, то ли моего юнца-реципиента, рефлексирующего по любому поводу.
– Что ты от меня хочешь?! – взмолился я, упершись лбом в оконное стекло и смотря в небо, после того, как в очередной раз проснулся несмотря на холод в поту. – Я не могу их спасти! У меня другая миссия!
Мироздание ответило мне повторением кошмара.
– Хорошо, хорошо, я попробую что-нибудь сделать, – сдался я перед самым рассветом и только после этого смог спокойно заснуть.
Всю дорогу до Бельгии, я вместо того, чтобы мысленно готовиться к переговорам с владельцем замка, чтобы сбить цену и не насторожить или обдумывать план возвращения янтарной комнаты на Родину, размышлял о несчастных сиротах, теперь уже не только Канады, но и Британии.
Долбанная Times, надо же было мне наткнуться на статью, автор которой подвергал резкой критике инициативу парламента по сокращению детской иммиграции в Австралию, утверждая, что вокруг неё много грязных и лживых инсинуаций а на самом деле программа является благом для общества. Сначала-то я не понял, о чем идет речь, но как назло дальше шло пояснение. В Великобритании совершенно официально действует программа по переселению детей сирот в страны британского содружества. От ЮАР до Австралии. Сразу после войны ежегодно несколько тысяч детей отправлялись на «новую родину», сейчас же всего несколько сотен, и, более того, эту программу вообще хотят закрыть. Основанием же, по мнению автора статьи, являются лживые утверждения о том, что в бывших колониях эти дети живут в нечеловеческих условиях и занимаются тяжелым физическим трудом, являясь практически рабами.
А вот я сразу поверил этим «лживым утверждениям». Достаточно было вспомнить, что в Великобритании работные дома закрыли только в начале сороковых. Да и в свое время я читал что-то про рабский труд сирот в Австралии. Чертова память. В этот раз я был ей не рад.
Теперь мне нужно было придумать как помочь всем этим несчастным, но в голову ничего путного не приходило, отчего хотелось впасть в алкогольное забытье, которое я тоже не мог себе позволить. Оставалось лишь матерился всю дорогу.
В Брюссель я въезжал совершенно вымотанным. Заселился в первый попавшийся приличный отель и, стараясь не косить глазом в сторону бара в номере, взялся за телефон.
Леопольд Тулленар, владелец замка Ривьерен, узнав причину, по которой я его беспокою, воспылал желанием увидеть потенциального покупателя груды камней с большими налогами как можно быстрее и назначил встречу уже на вечер.
Встретились, отобедали в средней ценовой категории ресторане. Леопольд или экономил, или с деньгами было напряженно, что по внешнему виду было не сказать. Ухожен, по-аристократически элегантен, костюм из шерсти, шелковый галстук, бриллианты в запонках.
А вот я оделся скромнее, исходя из задачи купить замок как можно дешевле. Запросил он двести тысяч долларов, сразу перейдя на эту валюту, узнав, что я американец. В результате двухчасового торга, во время которого мы умяли ужин и приговорили бутылку джина, удалось снизить цену до ста двадцати. Дальше Леопольд уперся. Так что ударили по рукам и договорились встретиться завтра у нотариуса.
